факелов в руках, выказывающие такую радость, как если бы они увидели, что Господь снизошел к ним, – и не без основания, ведь они перенесли столько страданий, горя и мук и уже сомневались, что к ним придет помощь, и боялись потерять и жизнь и имущество. Но они чувствовали себя ободренными и как бы 'разосажденными' с помощью той божественной добродетели, которой обладала, как им говорили, эта простая девушка. Все смотрели на нее с большой любовью – и мужчины, и женщины, и малые дети. И они толпились и толкали друг друга, чтобы дотронуться до нее или до коня, на котором она сидела'.
Эта встреча с толпами народа – наилучшее свидетельство призвания Жанны и того, как на нее уповали жители осажденного с октября прошлого года города. В течение семи долгих месяцев тиски сжимались, и все попытки разжать их оказались бесплодными. И вот появилась Дева, обещавшая помощь Небес; Жанна пришла к ним – и они уже себя чувствуют 'разосажденными'. Она должна была быть абсолютно уверенной в своих поступках, чтобы в этот момент не испугаться, что она может разочаровать толпу. Она совершенно спокойна и, по всей видимости, владеет собой. Приведем в доказательство следующий факт:
'Один из тех, кто держал факелы, так близко подошел к ее знамени, что загорелся флажок на пике. Поэтому она пришпорила коня и, очень осторожно повернувшись к флажку, загасила огонь, да так ловко, словно участвовала во многих войнах; воины посчитали это чудом, так же как и горожане, сопровождавшие ее на всем пути по городу, и все они ликовали и с большими почестями проводили ее до ворот Ренар к дому Жака Буше – казначея герцога Орлеанского, где ее с большой радостью встретили два ее брата и два дворянина со своими слугами, приехавшие с ними из Барруа'.
И сегодня в Орлеане можно пройти по пути следования Жанны д'Арк от Бургундских ворот на востоке города до противоположной окраины старого города к дому Жанны д'Арк на площади – ныне площади Шарля де Голля. Во время войны этот квартал был стерт с лица земли, уцелели только хоры церкви Покрова Богоматери, находящейся неподалеку от ворот Ренар и дома Жака Буше. Дом восстановлен после войны.
Жанна провела первую ночь в доме Жака Буше, в городе, полном слухов. Жизнь в городе не замирала и ночью. На следующий день начался девятидневный молитвенный обет, в течение которого события будут сменять друг друга с невероятной для Истории быстротой, хотя эти девять дней и показались долгими сгорающей от нетерпения Жанне.
Она буквально места себе не находила, как это бывает, когда тебе шестнадцать или семнадцать лет. Все, что происходило до этого, было для нее лишь докучливой подготовкой: нескончаемые допросы и обследования, выбор боевого снаряжения, сбор армии. Ей казалось, что эти недели никогда не кончатся; и вот наконец-то она на месте – и нужно опять ждать! В субботу 30 апреля она отправилась к Орлеанскому Бастарду. Как нам рассказывает Луи де Кут, 'по возвращении она была вне себя от гнева, поскольку он решил, что в этот день штурма не будет'. Действительно, Бастард, сохранивший мучительные воспоминания о 'дне селедок', ничего не намеревается предпринимать, пока подкрепление, собранное королем, не подойдет к Орлеану. Жанна не может сидеть сложа руки, поэтому отправляется осмотреть позиции англичан – в некоторых местах они в пределах досягаемости голоса. И возможно, находясь на высокой крепостной стене, у ворот Ренар – недалеко от того места, где ее поселили, – она совершает первую враждебную выходку против англичан, о которой нам сообщает ее паж:
'Она заговорила с англичанами, находившимися по другую сторону стены, и просила их уходить во имя Бога, а иначе она их изгонит. И некто по имени Бастард де Грэнвиль (речь идет об 'отвергнутом' нормандце – отступнике, перешедшем на сторону врага) наговорил Жанне много грубостей, спрашивая, уж не хочет ли она, чтобы они сдались женщине, и называя французов, сопровождавших Жанну, 'нечестивыми сводниками'.
Тем не менее вечером Жанна вновь совершает вылазку и по Орлеанскому мосту едет до укреплений, расположенных на Луаре, на островке под названием Бель-Круа, далее два пролета были разрушены, чтобы вражеские войска, прочно укрепившиеся в форте Турель, не сумели проникнуть в город по мосту. И она снова обращается к противнику.
'Оттуда она говорила с Классидасом (Гласдейлом) и другими англичанами, находившимися в крепости Турель, и сказала им, чтобы именем Бога они сдавались – и тогда они уцелеют. Но Гласдейл и люди из его отряда отвечали гадко, и осыпали ее ругательствами, и называли ее коровницей, и громко кричали, что сожгут ее, коли поймают'.
И это обещание будет выполнено… Следующий день 1 мая было воскресенье. Жанна считала, что неплохо в этот день соблюдать воскресное перемирие (о чем она еще вспомнит в другой раз), но так как она устала от постоянного стука в дверь, то села на лошадь и поехала по городу. 'Дневник осады' упоминает об этом событии:
'В этот день Жанна Дева проезжала по городу в сопровождении нескольких рыцарей и конюших, потому что жители Орлеана так страстно желали ее видеть, что чуть не сломали дверь дома, где она жила. На улицы, по которым она проезжала, вышло столько народу, что она с трудом пробиралась через толпу горожан, которые никак не могли наглядеться на нее. Всем казалось великим чудом, что она так славно сидит на лошади. И в самом деле, она держалась очень величественно и с таким знанием дела, не хуже любого воина, с молодых лет участвующего в сражениях'.
Тем временем Орлеанский Бастард выехал навстречу подкреплению, и, поскольку он был командующим и отвечал за оборону города, Жанна ничего не предприняла до его возвращения. Прошло еще два томительных дня – понедельник и вторник, 2 и 3 мая. Во вторник по городу прошла большая религиозная процессия, 'и были там Жанна Дева и другие военачальники', записано в городских расходных книгах, 'дабы молить Господа Нашего об освобождении города Орлеана'. Наконец 4 мая объявили о прибытии Жана Бастарда; Жанна спешит ему навстречу в сопровождении своего интенданта Жана д'Олона; она пообедала со своим интендантом, который и рассказал, что после обеда будущий Дюнуа пришел сообщить: к Орлеану англичанам на подмогу посланы войска, и они уже вблизи Жанвиля. Их вел боевой капитан Джон Фальстолф, прославившийся своими подвигами.
'При сем известии, – рассказывает интендант, – Дева, как мне показалось, возрадовалась и сказала монсеньеру Дюнуа примерно такие слова: 'Бастард, Бастард, именем Божьим повелеваю тебе сразу же сообщить мне, как только ты получишь известие о приходе Фальстолфа, и, если он прибудет, а я об этом не буду знать, обещаю тебе, что не сносить тебе головы!' На что сеньор Дюнуа отвечал, чтобы она не сомневалась, он ей, конечно, тут же сообщит'.
Жанну выводили из терпения эти проволочки, она опасалась также, что от нее скрывают надвигающиеся события; откуда ей было знать, что действовать придется скорее, чем она думает. На некоторое – недолгое – время они расстались, чтобы немного отдохнуть.
'Внезапно Дева поднялась с постели и, производя много шума, разбудила меня, тогда я спросил у нее, что ей надобно; она отвечала мне: 'Во имя Господа! Мой совет сказал мне идти против англичан, а я не знаю, должна ли я идти на бастиды или выступить против Фальстолфа, который везет им продовольствие'.
Жанна начала всех будить; растолкав своего интенданта и хозяйку, вместе с которой Жанна отдыхала, она стала тормошить своего пажа: 'О негодный мальчишка! Только не говорите мне, что уже была пролита французская кровь!' В доме Жака Буше все засуетились; жена казначея и его дочь помогают Жанне быстро надеть доспехи, тем временем Луи де Кут пошел за лошадью. Он привел ее к дверям дома, и здесь Жанна приказала ему сходить за знаменем, которое он передал ей через окно; она спешит, 'поскольку ей надо добраться до Бургундских ворот'. Да, как раз за этими воротами разворачиваются главные события дня.
'Предприняли вылазку в сторону Сен-Лу, и завязалась перестрелка, – рассказывает Луи де Кут. – Именно во время этой атаки укрепления были заняты; по дороге Жанна встретила многих раненых французов, что огорчило ее. Когда Жанна подъехала к месту, англичане готовились к обороне. Как только французы увидели Деву, они криками приветствовали ее, и бастида и крепость были взяты'.
Первый военный успех, не имеющий, конечно, большого значения, но это первая победа. Ведь Жанне прежде всего надо было перебороть уныние, которому поддались защитники Орлеана, так что расположенная к востоку от города бастида Сен-Лу, построенная на старой римской дороге[45], на которую выходили Бургундские ворота, недалеко от Сен-Лу на Луаре, знаменует уже начало перелома. Но для Жанны это также и первое столкновение с жестокостью войны. Об этом
