превратили в глеганни. Больше никто не решался на такие дела… - Казимир вздохнул и начал медленно перелистывать книгу.
– А они за семь лет так и не научились бороться с этими своими глегами? - помолчав, спросил Владислав.
– Выходит, что нет. Та группа микробиологов, которая создала глегов, сразу вышла из строя, как я тебе говорил. А к тому же работы эти не только не финансируются правительством, но, по сути, и запрещены. Для виду что-то делается в этом направлении, но крайне мало. Это и в книге написано, и Инни подтвердил, что правители не хотят трогать глегов… - Казимир провел рукой по глазам, будто смахивая невидимую паутину.
– А что я говорил? - сказал Владислав. - Тут действительно не поймешь, против кого раньше бороться: против глегов или против правителей.
– Черт знает что, - тихо проговорил Казимир после долгого молчания. - Ведь как-никак эти самые правители… Они тоже люди… Ну, как все, правда? Самим-то им каково в темноте, под землей? Семь лет, а?
– Что ты о них вдруг забеспокоился? - Владислав усмехнулся. - Они уж наверняка устроились получше, чем все другие. И света и простора у них побольше, это уж точно…
– Больше или меньше, а не на воле, без солнца и воздуха… И все-таки сидят там и других держат.
– Значит, боятся своего народа больше, чем жизни в подземелье. Думали, что в темноте легче задушить все живые силы… Да, пожалуй, наши собеседники правы: без помощи им плохо придется. Надо скорей возвращаться.
Казимир молчал и смотрел куда-то в сторону.
– Владек, тебе долго готовиться к старту? - спросил он потом.
– Нет, могу вылетать хоть завтра. Только расчеты надо сделать Карел не успел…
– Нам ведь нечего теперь задерживаться… Надо бы поскорей, сказал Казимир, поднимаясь. - Ну, я пойду к Виктору.
– Ты не расстраивайся чересчур, - посоветовал Владислав. Смотри, ты даже в лице переменился… - Он вдруг запнулся. - А ты здоров, Казик?
Казимир ответил не сразу.
– Боюсь, что… Все равно мне надо идти к Виктору.
– Я тебя провожу, - Владислав встал и двинулся к нему.
Казимир вскочил, отбежал к двери. Он был бледен, глаза его казались почти черными от расширившихся зрачков.
– Не подходи! - крикнул он. - Ты с ума сошел! Все на тебе держится!
– Ладно, я пойду следом. Иди.
Они шли по коридору, и Владислав видел, что походка друга становится все более неуверенной и шаткой. Немного не дойдя до медицинского отсека, Казимир пошатнулся и оперся о стенку. Он сейчас же обернулся к Владиславу.
– Не смей! Не подходи! - закричал он. - Я сам доберусь! Иди назад! Ты заразишься! Назад!
Владислав видел, что он не открывает глаз и судорожно цепляется за стенку. Белая марлевая повязка трепетала от крика и втягивалась в рот, мешая говорить.
– Я не подойду, успокойся, - сказал Владислав. - Но стань лицом к стене, если ты уж так боишься за меня. Я пробегу и вызову Виктора, чтоб он тебя довел.
– Виктору еще тяжелее, - уже спокойней сказал Казимир и, болезненно морщась, открыл глаза. - Уходи. Пойми, что тебе нельзя болеть.
– Ты, кстати, преувеличиваешь. Почему так уж нельзя? Вот рассчитаю орбиту, стартуем - и можно будет перевести ракету целиком на автоматическое управление. Это Виктору нельзя, а не мне.
– Виктор все равно болен, - пробормотал Казимир и с усилием пошел, цепляясь за стенку. - Ах, черт, все двигается и расплывается. Слушай, я правильно иду?
– Правильно. Да ты держись стенки.
– Мне все кажется, что я прохожу сквозь стену. Или она сквозь меня.
– Поворачивай направо. Тут уж близко.
Казимир долго топтался у поворота, крича: 'Не подходи!' Наконец, сделав отчаянное усилие, шагнул вправо. Дверь медицинского отсека приоткрылась. Виктор поглядел на Казимира, молча подошел к нему, обнял. Владислав поразился, как страшно изменилось лицо Виктора за эти два-три дня: синевато-бледное, осунувшееся, с глубоко запавшими усталыми глазами, оно уже не казалось юношеским и светлым. Виктор заметил Владислава и вздохнул.
– Тебе не надо было сюда идти, - тихо сказал он. - Но раз уж пришел, подожди. Я сейчас вернусь.
Виктор вскоре вернулся, закрыл за собой дверь медицинского отсека и прислонился к ней спиной. Он тоже надел марлевую маску.
– Надо поскорее стартовать, - без всяких предисловий сказал он.
– Завтра. Раньше не успею сделать расчеты.
– Ладно… Если почувствуешь себя плохо, немедленно иди ко мне. И забирай этого… Инни.
– Мне нельзя болеть. Кто же рассчитает орбиту?
– Если начнется болезнь, ты уже не сможешь докончить расчеты. Не будешь видеть.
– И что же тогда?
– Подождем до завтра… Завтра, я думаю, Таланов уже сможет это сделать… если ему приказать…
В голосе Виктора звучала горечь. Владислав похолодел и стиснул зубы. 'Таланов… герой космоса… я его портрет еще в школе повесил над своим столом. Таланов - глеганни…' - А ты? - спросил он с трудом.
– Я… ну что ж, я постараюсь продержаться, пока… Видишь ли, нам с тобой придется подготовить анабиоз… для всех, кроме тебя, если ты будешь здоров, и меня. Иначе нам не справиться, они погибнут.
– Тебе тоже надо… анабиоз… - с трудом проговорил Владислав.
– Одному тебе будет слишком тяжело… с этим Инни. Правда, можно научить его разговаривать и понимать, хотя без Казимира это будет труднее.
– Я справлюсь один, не беспокойся.
– А если ты заболеешь после старта?
Владиславу стало страшно. Он представил себе, как останется один с молчаливым, ко всему на свете равнодушным существом из другого мира. Как заболеет и сначала будет мучиться, хорошо зная, что его ждет, а потом станет таким же равнодушным, полумертвым и беззащитным… И никого рядом, кроме такого же ходячего мертвеца… на долгие месяцы… И все будешь понимать, все видеть… 'Нет, я не выдержу! Лучше умереть!.. Да, но умереть нельзя, тебе нельзя. Ты должен раньше вывести ракету на орбиту. По крайней мере. А потом…' - Ты же все равно болен, - сквозь зубы сказал он, с отчаянием глядя на Виктора.
– У меня более легкая форма. Может быть, и последствия будут не такими… как у других. И потом я врач, Владек. Я должен держаться.
Он поднял голову. Владислав поглядел в его серые, ясные, смертельно усталые глаза - и замолчал. Судорога перехватила ему горло.
– Я все сделаю, как ты сказал, Виктор, - проговорил он наконец. Мы с тобой вместе все сделаем… - Он помолчал и добавил: - Если нам доведется еще летать, я бы хотел всегда отправляться в космос с тобой.
– Спасибо, Владек, - тихо ответил Виктор. - Мы еще полетаем, правда?
Они стояли и глядели друг на друга. Марлевые маски почти целиком скрывали их лица; одни глаза жили на этом белом мертвенном фоне. Глаза видели и понимали все.
Ольга Ларионова Соната ужа
