Сначала он сконцентрировался на том, что казалось логическим промежуточным звеном, то есть перенесением контроля на другого представителя чужой расы. Выбор в случае с этими существами был очевиден.
«Меня любят, - сказал он себе, намеренно вызывая чувство, которое ранее смутило его. - Меня любит мое родительское тело, из которого я вырастаю. Я разделяю мысли моего родителя, но я уже вижу своими глазами и знаю, что я один из группы…»
Перемещение произошло так быстро, как только мог ожидать этого Гросвенф. Он шевельнул более короткими дубликатными пальцами. Он изогнул слабые плечи. Потом он вновь вернулся в первоначальное положение по отношению к родительскому Риим. Эксперимент удался настолько, что он почувствовал готовность к большому скачку, который должен был ввести его в связь с нервной системой более отдаленного живого существа. Это тоже предусматривало стимуляцию соответствующих мозговых центров. Гросвенф почувствовал себя стоящим на вершине заросшего холма. Прямо перед ним вился узкий поток. Оранжевое солнце плыло в темно-пурпурном небе, испещренном облаками, похожими на барашков. Гросвенф заставил новый объект переместиться. Он видел, что маленькое, похожее на курятник здание прячется между деревьев неподалеку от этого места. Это было единственное находящееся в поле зрения жилище. Он подошел к нему и заглянул внутрь. В полумраке он разглядел несколько насестов, на одном из них сидели две птицы. Глаза у них были закрыты.
«Вполне возможно, - решил он, - что именно через них осуществляется групповое нападение на 'Космическую Гончую'.
Оттуда, варьируя стимулы, он перенес свой контроль на индивида, находящегося в той части планеты, где стояла ночь. Ответная реакция оказалась на этот раз чересчур быстрой. Он находился в темном городе с призраками зданий и дорожек. Гросвенф быстро вошел в контакт с другими нервными системами. Он не слишком ясно отдавал себе отчет в том, почему связь устанавливалась именно с тем Риим, а не с другим, чья нервная система отвечала тем же условиям. Могло быть так, что на одного индивида стимуляция действовала чуть быстрее, чем на других. Было вполне вероятно, что эти индивиды были потомками или родственниками его основного контролера. Когда он вошел во взаимосвязь более чем с двумя дюжинами Риим в разных частях планеты, ему показалось, что теперь удалось составить полное впечатление об их мире.
Это был мир кирпича, камня и дерева - и психической общности, которой, возможно, никому никогда не удастся достичь. Таким образом, эта раса владела всеобъемлющим механизмом проникновения в секреты вещества и энергии. Он почувствовал, что теперь можно с безопасностью предпринять следующий - последний шаг его атаки.
Гросвенф сконцентрировался на изображении, которое должно было принадлежать одному из существ, передававших изображения на «Космическую Гончую». Он ощутил течение короткого, но исполненного значения отрезка времени. А потом…
Он посмотрел сквозь одно из изображений и увидел корабль. Его первым побуждением было узнать, как развиваются военные действия. Но ему пришлось воздержаться от этого, поскольку нахождение на борту было лишь частью необходимого предварительного условия. Он хотел воздействовать на группу, состоящую, вероятно, из миллионов индивидов. Он должен был воздействовать на них настолько сильно, чтобы они вынуждены были оставить «Космическую Гончую» в покое и не имели бы другого выхода, как держаться от корабля подальше.
У него были доказательства того, что он может получать их мысли, а они могут получать его. Иначе их связь с нервными системами была бы невозможна.
Итак, он готов… Гросвенф направил свои мысли в темноту:
«Вы живете во Вселенной и внутри себя, вы создаете картину Вселенной такой, как она вам представляется. Но об этой Вселенной вы не знаете ничего и ничего не можете знать, кроме изображений. Но изображение Вселенной внутри вас не есть Вселенная… Как вы можете влиять на другое сознание? Изменяя его понятия. Как вы можете влиять на чужие действия? Изменяя основные представления существа, его эмоциональные склонности…»
Очень осторожно Гросвенф продолжал:
«Картины внутри вас не показывают вам Вселенной, поскольку имеется множество вещей, которые вы не можете узнать впрямую, не обладая нужными чувствами. Внутри Вселенной царит порядок. И если порядок картин внутри вас не есть порядок Вселенной, то вы ошибаетесь…»
В истории жизни не один раз встречались примеры, когда мыслящие индивиды предпринимали нечто аналогичное - в пределах структуры своих знаний. Если структурное строение знания неверно, если предположение неверно по отношению к реальности, тогда автоматическая логика индивида может привести его к заключению, несущему смерть.
Предположения следовало изменять. Гросвенф изменял их намеренно, хладнокровно, честно. Его собственная гипотеза, на основе которой он действовал, состояла в том, что Риим не имели защиты. Впервые за историю бесчисленных поколений они получали мысли извне. Он не сомневался в том, что их инертность чрезвычайно велика. Это была феллаханская цивилизация, укоренившаяся в своих представлениях, которые не претерпевали никаких изменений. Существовала достаточная историческая очевидность того, что крошечное инородное тело, малейший внешний фактор могли оказать решающее влияние на будущее феллаханских рас. Гигантская старая Индия пала перед лицом нескольких тысяч англичан. Столь же легко были захвачены все феллаханские народы древнего мира и не возрождались, пока сердцевина их несгибаемых привычек навсегда не разбивалась вдребезги ясным сознанием того, что в жизни есть нечто гораздо большее, чем то, чему их учили негибкие системы.
Риим были очень уязвимы. Их метод коммуникации, хотя и особенный и уникальный, давал возможность интенсивного влияния сразу на них всех. Снова и снова повторял Гросвенф свое послание, каждый раз добавляя по одному звену инструкции относительно их будущих действий. Инструкция была такова:
«Измените изображения, которые вы использовали против находящихся на корабле, потом уберите их совсем. Измените изображения так, чтобы те, на кого они направлены, могли расслабиться и заснуть… потом уберите их… Ваша дружеская акция стала причиной большого несчастья. Мы тоже настроены к вам дружественно, но ваш метод выражения дружбы причиняет нам зло».
У него были лишь смутные представления о том, как долго он вливал свои команды в эту огромнейшую нервную систему. Часа два, как показалось ему. Но сколько бы времени ни прошло, он перестал ощущать его ход, лишь только выключатель энцефало-аджустера автоматически прервал связь между ним и изображением на стене его отдела.
Прежние знакомые ощущения резко вошли в его сознание. Он взглянул туда, где должно было находиться изображение. Оно исчезло… Гросвенф быстро огляделся, ища Кориту. Археолог поник на стуле, погруженный в глубокий сон.
Гросвенф вспомнил данные им инструкции: расслабление и сон. Все люди на корабле должны были спать. Через несколько секунд он разбудил Кориту и вышел в коридор. Идя вдоль него, он повсюду увидел находящихся в бессознательном состоянии людей, однако стены были чистыми. На пути в контрольный пункт он ни разу не видел изображений.
Войдя в контрольный пункт, он осторожно приблизился к спящему капитану Личу, который валялся на полу у контрольной панели. Со вздохом облегчения он включил рубильник, питающий внешний экран корабля. Секундой позже Эллиот Гросвенф уже сидел в кресле пилота, меняя курс «Космической Гончей».
Прежде чем покинуть контрольную, он поставил временной замок на механизм управления и замкнул его на десять часов. Эта предосторожность была нужна на случай, если кто-то из людей очнется раньше времени. Затем он поспешно вышел в коридор и принялся оказывать помощь пострадавшим.
Все без исключения его пациенты были без сознания, так что об их состоянии он мог только догадываться. Там, где затрудненное дыхание указывало на шок, он давал кровяную плазму. Он вводил специальные наркотики против боли, если обнаруживал опасные ранения, и накладывал быстродействующий целебный бальзам на раны и ожоги. С помощью Кориты он поднял семерых мертвых на передвижные носилки и отправил их в госпиталь на реанимацию. Четверых удалось спасти. Тридцать два трупа, как заключил после осмотра Гросвенф, не стоило даже пытаться воскрешать.
