- Через комнату, Двайану. - Будет лучше, если ты и остальные будут спать здесь. К вашим услугам с полдесятка комнат. Захватите с собой вина и хлеба, побольше. Она рассмеялась. - Ты ожидаешь осаду, Двайану? - Заранее никогда нельзя знать. - Ты не вполне доверяешь Люр, господин? - Я совсем ей не доверяю, Дара. Она кивнула и повернулась, чтобы идти. Повинуясь внезапному импульсу, я сказал: - Дара, лучше ли ты будешь спать сегодня и легче ли тебе будет отбирать стражу, если я скажу тебе: пока я жив, жертвоприношений Калкру не будет? Она вздрогнула, лицо ее посветлело, смягчилось. Она протянула мне руку: - Двайану, мою сестру отдали Калкру. Ты на самом деле хочешь этого? - Клянусь жизнью! Клянусь всеми богами! - Спи спокойно, господин! - Она задыхалась. Вышла, но я успел заметить на ее глазах слезы. Что ж, женщина имеет право плакать, даже если она солдат. Я сам сегодня плакал. Я налил себе вина, пил его и размышлял. В основном о загадке Калкру. И для этого были причины. Что такое Калкру? Я снял цепь с шеи, открыл ящичек и стал рассматривать кольцо. Закрыл ящичек и поставил его на стол. Я чувствовал, что пока размышляю, лучше убрать кольцо подальше от сердца. У Двайану были сомнения относительно этого чудовища: на самом ли деле оно Дух Пустоты? Я, Лейф Ленгдон и пассивный Двайану, теперь не сомневался, что это не так. Но я не мог и принять теорию Барра о массовом гипнозе. А мошенничество вообще вне вопроса. Кем или чем бы ни был Калкру, он, как сказала ведьма, существовал. Или по крайней мере существовала тень, которая при помощи ритуала и кольца становилась материальной. Я думал, что мог бы принять все происшествие в оазисе за галлюцинацию, если бы оно не повторилось здесь, в земле теней. Нет никаких сомнений в реальности жертвоприношения, которое я совершил; никакого сомнения в уничтожении - поглощении - растворении - двенадцати девушек. Нет сомнения в том, что Йодин верил в способность щупальца уничтожить меня, в том, что оно уничтожило его самого. И подумал, что если жертвы и Йодин стоят где-то в боковом крыле и смеются надо мной, как предполагал Барр, то это крыло где-то в другом мире. И к тому же глубочайший ужас малого народа, ужас большинства айжиров - и восстание в древней земле айжиров, вызванное тем же ужасом, которое уничтожило в ходе гражданской войны саму землю айжиров. Нет, чем бы ни было это существо, как бы ни противоречило его признание науке, как бы его ни называть - атавизм, суеверие, - оно существовало. Оно не с этой земли, несомненно. Оно не сверхъестественное. Точнее сверхъестественное, если считать таким приходящее из другого измерения или из иного мира, недоступного нашим органам чувств. И я подумал, что наука и религия действительно кровные сестры, именно поэтому они так не выносят друг друга. Ученые и богословы одинаковы в своем догматизме, в своей нетерпимости. Но как есть в церкви люди, чей мозг не окаменел в религиозном догматизме, так же и в лабораториях можно встретить людей с неокаменевшим мозгом. Эйнштейн, который осмелился бросить вызов всем нашим представлениям о пространстве и времени в четырехмерном мире, в котором само время является измерением, который дал доказательства существования пятимерного пространства вместо четырехмерного, доступного нашим органам чувств… возможность того, что десятки миров совмещаются в пространстве вместе с нашим… энергия, которая может стать материей, если настроить ее на другую вибрацию… и все эти миры не подозревают о существовании друг друга… полностью опровергнутая старая аксиома, что два тела не могут одновременно занимать одно и то же пространство… И я подумал: что если давным-давно один из айжиров, древний ученый, обнаружил все это? Открыл пятое измерение, помимо длины, высоты, ширины и времени? Или открыл один из тех смежных миров, чья материя проникает сквозь щели нашего мира? И, открыв этот мир, он нашел средства вызывать жителей этого мира в наш, дал им возможность проникать к нам? Звуком и жестом, кольцом и экраном создал ворота, через которые могут проходить эти существа из другого мира - или по крайней мере становиться видными. Какое оружие приобрел этот открыватель, какое оружие получили жрецы! Если это так, то одно или множество существ ютятся в этом входе в поисках глотка жизни? Воспоминания, завещанные мне Двайану, говорили, что в земле айжиров существовали и другие храмы, помимо того, в оазисе. То же ли самое существо появлялось во всех храмах? То же ли существо, появлявшееся в экране храма оазиса, появляется и в храме земли миража? Или их много - существ из другого измерения или из другого мира, тех, что алчно отвечают на призыв? Не обязательно, чтобы в своем мире эти существа имели форму Кракена. Возможно, именно такую форму они принимают на выходе под влиянием законов природы. Некоторое время я размышлял над этим. Мне казалось, что это объясняет появление Калкру. И если это так, то чтобы избавиться от Калкру, нужно уничтожить средства, при помощи которых он появляется в нашем мире. Именно это и хотели сделать древние жители земли айжиров. Но почему только представители древней крови могут вызывать?.. Я услышал негромкий голос у двери. Неслышно подошел, прислушался. Открыл дверь: со стражниками говорила Люр. - Что тебе нужно, Люр? - Я хочу поговорить с тобой. Это займет немного времени, Двайану. Я рассматривал ведьму. Она стояла неподвижно, в глазах ее не было вызова, не было расчетливости - только просьба. Рыжие пряди падали на белые плечи. Она была без оружия, без украшений. И выглядела моложе, чем всегда, какая-то жалкая. У меня не было желания насмехаться над ней или отказывать. Напротив, во мне шевельнулась жалость. - Входи, Люр… и говори, что у тебя на уме. Я закрыл за ней дверь. Она подошла к окну, выглянула в тускло светящуюся ночь. Я подошел к ней. - Говори тише, Люр. Девушка спит в соседней комнате. Пусть спит. Она без всякого выражения сказала: - Я хотела бы, чтобы ты никогда не появлялся здесь, Желтоволосый. Я подумал о Джиме и ответил: - Я тоже хотел бы этого, ведьма. Но я здесь. Она прислонилась ко мне, положила руку мне на сердце. - Почему ты так меня ненавидишь? - Я не ненавижу тебя, Люр. Во мне ни к кому нет ненависти - только к одному. - И это?.. Я невольно взглянул на стол. Здесь горела свеча, ее пламя освещало ящичек с кольцом. Она посмотрела туда же. Сказала: - Что ты собираешься сделать? Раскрыть Карак перед карликами? Восстановить мост Нансур? Править Караком и рррллия вместе со смуглой девушкой? Если так… что станет с Люр? Ответь мне… Я любила тебя, когда ты был Двайану… ты хорошо это знаешь… - И убила бы меня, пока я был Двайану, - мрачно добавил я. - Потому что я видела, как умирает Двайану, когда ты смотрел в глаза незнакомца, - ответила она. - Ты, кого победил Двайану, убивал Двайану. А я его любила. Разве я не должна было отомстить за него? - Если ты веришь, что я больше не Двайану, значит я человек, друга которого ты заманила в ловушку и убила, человек, чью любимую ты захватила и хотела убить. И если это так, то какое право ты имеешь на меня, Люр? Она некоторое время молчала; потом ответила: - У меня есть оправдание. Я тебе сказала, что любила Двайану. Кое-что я о тебе знала с самого начала, Желтоволосый. Но я видела, как в тебе просыпается Двайану. И знала, что это истинно он. Я знала также, что пока живы этот твой друг и смуглая девушка, Двайану в опасности. Поэтому я задумала вызвать их в Сирк. Я пыталась убить их раньше, чем ты с ними увидишься. Тогда, думала я, все будет хорошо. Тогда не сможет вернуться того, кто был побежден Двайану. Я проиграла. Я поняла это, когда по своему капризу Люка свела вас троих вместе. Гнев и печаль охватили меня… и я сделала… то, что сделала… - Люр, - сказал я, - ответь мне правдиво. В тот день, когда ты вернулась на озеро Призраков после охоты на двух женщин… не были ли это твои посыльные, которые должны были отнести в Сирк ложное послание? И не ждала ли ты сообщения, что мой друг и смуглая девушка в ловушке, прежде чем дать сигнал к выступлению? И не было ли у тебя мысли, что тогда - если я открою дорогу в Сирк - ты сможешь избавиться не только от них, но и от Двайану? Вспомни: ты любила Двайану, но, как сказал он тебе, власть ты любила больше. А Двайану угрожал твоей власти. Отвечай правдиво. Вторично я увидел слезы на глазах ведьмы. Она ответила разбито: - Да, я послала шпионов. Я ждала, пока эти двое не окажутся в ловушке. Но я никогда не хотели причинить вред Двайану. Я не поверил ей. Но по-прежнему не испытывал ни гнева, ни ненависти. Только растущую жалость. - Люр, теперь я скажу тебе правду. Я не собираюсь править Караком и рррллия вместе с Эвали. У меня больше нет желания власти. Оно ушло с Двайану. В мире, который я заключу с карликами, ты будешь править Караком - если пожелаешь. Смуглая девушка уйдет с ними. Она не захочет оставаться в Караке. И я не захочу… - Ты не можешь уйти с нею, - прервала она меня. - Желтые псы никогда не будут доверять тебе. Их стрелы всегда будут нацелены на тебя. Я кивнул: эта мысль давно пришла мне в голову. - Все это уладится, - сказал я. - Но жертвоприношений больше не будет. Ворота Калкру закроются навсегда. Я закрою их. Глаза ее расширились. - Ты хочешь сказать… - Я хочу сказать, что навсегда закрою Калкру дорогу в Карак - разве что Калкру окажется сильнее меня. Она беспомощно стиснула руки. - Какая польза мне тогда от Карака… как смогу я удержать его жителей? - И все-таки… я уничтожу ворота Калкру. Она прошептала: - Боги, если бы у меня было кольцо Йодина… Я улыбнулся в ответ. - Ведьма, ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Калкру не приходит на зов женщины. Колдовские огоньки загорелись в ее глазах; в них мелькнул зеленоватый отблеск. - Существует древнее пророчество, Желтоволосый. Двайану его не знал… или забыл. В нем говорится, что когда Калкру придет на зов женщины, он - останется. Именно поэтому ни одной женщине в земле айжиров не позволено было становиться жрицей и проводить жертвоприношения. В ответ я
