нашему обычаю: поставить эту планету на карантин на предстоящие пятьдесят лет. Мы, конечно, теряем при этом хорошо организованную базу и отличное оборудование. Тем хуже! Как-то воспрепятствовать этому мы все равно не в силах. Я выдвигаю второе предложение — и оно полностью стыкуется с планом Ралгора — объединить все наши эскадры под единым командованием. Мы совершим стремительный бросок к Сол-3 и уничтожим космофлот Родана. Убежден, что нас ждет там первоклассная добыча — вспомните хотя бы о тайне вечной молодости!
В глубине зала поднялся один из патриархов.
— А как быть с эскортом? Кто будет охранять наш грузовой флот?
Вопрос ничуть не смутил Эцтака.
— Топтор-тяжеловик! — воскликнул он. — Надо лишь не поскупиться ему заплатить. Ибо он сам когда-то сталкивался с Роданом и понес тяжелейшие потери. И второй раз против него не пойдет.
— Если этот стелларх столь опасен, почему бы не вступить с ним в переговоры вместо войны?
— Да потому, что мы проявим слабость, начав всякие там парламентерские штучки, и Родан будет диктовать нам условия, а не мы ему! И никакой выгоды из переговоров мы не извлечем. Другого пути, кроме как неожиданно напасть на Сол-3, уничтожив их оборонительный заслон, у нас нет! И никакой пощады землянам!
— Тогда чего же мы ждем, а не приступаем к делу? — одновременно воскликнули сразу несколько патриархов. — Улетаем с Гозула и берем курс на эту богатую планету! Опустошим ее до основания! А потом и «планета молодости» должна стать нашим достоянием!
— Решение надлежит принять единогласно, — напомнил Эцтак. — Есть ли у кого вопросы или особое мнение?
В первом ряду поднял руку сравнительно молодой патриарх.
— Мы что, бросаем здесь всю армию боевых роботов?
Ралгор почувствовал, как его захлестывает беспокойство. Но Эцтак уже отвечал:
— Так нужно. Мы ведь не нашли никакого медицинского противодействия этой эпидемии. Принять на борт этих роботов — значит рисковать распространением болезни по всем нашим кланам и даже в масштабах Галактики. Вы только представьте себе на минуту возможную в этом случае картину: разумные расы в космосе одну за другой поражает амнезия! Жуткая перспектива!..
Ралгор, которому совсем не улыбалось дальнейшее углубление разговора на эту тему, поспешил его прервать:
— Есть ли другие возражения? Нет? Тогда предлагаю приступить к голосованию.
Патриарх-ветеран одобрительно кивнул.
— Неужели кто-то в наших рядах еще сомневается в целесообразности совместной акции, в результате которой Сол-3 превратится в нашу колонию, а Перри Родан будет вынужден раскрыть нам тайну вечной молодости?
Вопрос был столь ловко сформулирован, что никто не решился увильнуть от положительного ответа. Все с энтузиазмом поддержали предложение расправиться с Землей раз и навсегда.
Эмиру все это уже порядком надоело.
— Пора браться за бомбы! — решительно обратился он к японцу.
Тако вытащил свои из карманов.
— Вставьте запал. Поставьте время взрыва на пять секунд после удара. Разорвутся они не слишком громко, зато бактерий будет достаточно. Готовы?
— Да.
— Внимание! Раз… два… три!..
Пять бомбочек, описав дугу, попали в самую гущу совещавшихся Перевозчиков. На мгновение возникла гнетущая тишина, потом Ралгор, спохватившись, заорал:
— Ложись!
Сказать оказалось делом более быстрым, чем сделать. Тем не менее каждый инстинктивно бросился на пол, надеясь, что град осколков, который сейчас неминуемо последует, достанется не ему, а соседу. Но поскольку ничего серьезного не произошло, а раздалось лишь пять глухих хлопков, Перевозчики стали постепенно подниматься, сочтя, что случившееся — просто чья-то дурная шутка. Никто так и не понял, в чем, собственно, дело.
Эцтак с радиантом в руке шарил взглядом по погруженной в полутень галерке.
Но ни Тако, ни Эмира там уже не было и в помине.
Глава 7
Родан повернулся к Реджинальду Баллу. Они находились вдвоем в центральной рубке управления «Астре». До Гозула было восемь световых дней.
— Ну и как? Что скажешь на это?
Балл нахмурился.
— К чему было устраивать спектакль в масштабах целой планеты? Достаточно было заразить двадцать губернаторов — и дело в шляпе.
— Нет, вот это-то как раз никуда и не годилось бы, — возразил Родан. — Тогда Перевозчики подумали бы, что возникла эпидемия, поражающая только, представителей их расы. А теперь они убеждены, что вирус повсюду, даже на заводах, оборудовании, роботах. У них нет другого выхода — нужно убираться с планеты. Более того, вид аборигенов, полностью вышедших из строя в результате потери памяти, внушил им спасительный для нас ужас. Было совершенно необходимо наглядно продемонстрировать это. В результате мы получили двоякую выгоду: Перевозчики покинут Гозул, объявив там карантин, и быстро распрощаются со своими намерениями в отношении Земли.
— Хорошо, если бы ты, Перри, оказался прав! А то мне уже начинает надоедать: все время, куда ни полетишь, натыкаешься на этих треклятых бородачей. У нас есть дела куда интересней, чем каждый раз ставить им мозги на место.
— Прошла уже неделя после окончания ассамблеи. И вот-вот на бортах грузовых кораблей Перевозчиков начнут появляться первые признаки болезни. Перевозчики все еще висят на орбите на расстоянии в два световых дня от планеты. Майор Ниссен с «Гелиоса» сообщил мне, что насчитал шестьдесят девять космолетов.
— Ничего себе флотик! Поневоле задумаешься, как мы с ним справимся.
— Без особого труда. На нас сейчас работает вирус. Ниссен радирует, что в последние дни шли интенсивные встречи и переговоры и в этих целях патриархи частенько навещали командиров вновь прибывших грузовых судов. Иначе говоря, мы можем рассчитывать на успешное распространение микробов. Еще два-три дня, и эти господа узнают, что такое настоящий ад!
— Надо бы подтянуться поближе, чтобы проконтролировать их уход, — проворчал Балл. — Обнаружив, что болезнь добралась и до них, Перевозчики бросятся врассыпную, кто куда, искать противоядие против этой заразы. И мало-помалу это зло начнет охватывать…
— Не беспокойся на этот счет, Балл. Заболевание поразит их всего менее чем на месяц, а затем память к ним вернется. К тому же уже через неделю вирус теряет свою силу. Поэтому остальной Галактике опасаться его не стоит.
Реджинальд слушал его с интересом.
— А почему ты не предупредил об этом Маршалла, когда он выражал на этот счет свои опасения? Ведь Джона мучили угрызения совести.
— Требовалось, чтобы каждый — даже он — был убежден в опасном характере болезни. Он мог нечаянно, по рассеянности или под давлением проговориться. И тогда наш блеф лопнул бы, как мыльный пузырь.
— А как насчет увеличения коэффициента интеллектуальности?
— А вот это — истинная правда. Вылечившись, бывшие больные существенно поумнеют.
— И бородачи тоже?
