пачкам как наконечники копий. Так бежавшие гладиаторы разделили оружие своих стражей.
— Имперский копейщик упал. Отошли.
— Снова лучники. Двое осталось.
— Кончено.
И только тогда подскакала верблюжья кавалерия. Белокурый офицерик, сняв шлем, вытер пот полою плаща. Снова надел шлем. Построил солдат — преследовать было бесполезно, по узкой тропе сыпался каменный град. Эти четверо сделали свое дело. Офицер приказал собрать оружие и взять убитого. Тела врагов оставили на песке.
— Не стали преследовать.
— Бесполезно — сверху по одному камнями перебить можно, — заметил Ис, — я тут бродил. А поднявшись по нашей тропе, их перехватить можно. Видно, храмовые шакалы толком этого места не знают. Здесь наверху — только гребень перевалить. А отряд этот они за нас приняли, потому и ушли — делать, мол, здесь больше нечего.
Ис уже стоял, не таясь, во весь рост — отряд был далеко и быстро уходил в сторону Священного города.
— Сав и Нави, спуститесь, похороните убитых и догоняйте нас. Заваливаем вход. Осторожнее! Присыпем песком… Пошли…
Перевалив гребень, они вышли на каменистое плоскогорье, разорванное острыми черными трещинами. Здесь они дождались плешивого рыбака Сава и быстроногого Нави. И двинулись дальше во главе с неутомимым Учителем по одному ему ведомому пути, обходя расколотые глыбы и трещины.
— Отсюда два выхода — тропа, по которой поднялись мы, и та, по которой не решились пойти имперские солдаты. Солнце не успеет упасть, как мы догоним этих людей. Кто они?
— Гладиаторы, — с трудом выговорил запыхавшийся Сав — темп марша был для него тяжеловат, да и широковат был почтенный рыбак в поясе.
«Значит, Гук и Улук подбили их на уход», - подумал Ис о бывших рабах Ртепа.
— Слышишь, Ртеп, ребята-то молодцы!
— Слышу и скорблю — каких четырех воинов потеряли!
— Учитель, впереди люди, они уходят от нас.
— Некуда им уходить, за теми скалами — отвесный обрыв. Видишь?
— Остановились.
Ртеп сорвался с места и ринулся вперед, что было совсем необычно.
— Куг! Улук! Мы здесь с Учителем! — кричал он, размахивая руками. И был услышан — Куг и Улук тоже бежали навстречу, размахивая руками и крича.
— Мы ушли от преследования, — переведя дух, доложил подбежавший первым Улук.
— Сколько вас?
— Двадцать семь. Один раненый. Один умер от раны стрелой. Четверо погибли внизу, прикрывая нас. Все — без оружия.
— Мы все видели. Имена их запомним.
— Запомним. И отплатим — было бы чем! — нестройно шумели подошедшие люди Улука.
— Давайте вашего раненого, — приказал Ис. Раненый вздрогнул, но стиснул зубы и не застонал, когда Ис выдернул из голени обломок стрелы, только вытер пот дрожащей ладонью.
— Терпи, брат, кость не задета… Сав, дай-ка флакон, что я тебе на шею повесил. Так… Благодарю.
Он протянул руку с флаконом назад, уверенный, что его подхватят.
— Выше нос, рана твоя гноиться не будет. И через два дня — в строй! Да, кто вами командовал? — прошелся взглядом по лицам, поднявшись с колен, Ис.
— Он погиб внизу.
— Кто потом вел отряд?
— Я, — вскинул бороду Улук.
— Строй людей, назначь десятников.
— Уже назначил. Становись!
— Слушайте, — прошелся перед строем Учитель, его спутники тоже подтянулись, — мы спустимся по той же тропе, по которой поднимались. Пойдем ночью — ждать нельзя, враг может вернуться, а защищаться нам нечем. Мы пойдем туда, где в сердцевине гор есть хлеб и оружие. Нас ждут друзья. Нави, как с водою на переход?
— Наберем в пещере. А два бурдюка есть у них, — он кивнул на пришедших с Улуком.
— Хорошо. При спуске жмитесь к стене. И осторожней с раненым.
— Там не так высоко. На веревке спустим, седло сделаем, — смекнул находчивый Геф.
К полуночи они были под стеной.
10
Были ночь и день. Не было больше ни пищи, ни воды — быстро истощились два бурдюка. Шли они вдоль отвесной каменной стены, встававшей из плывущих под ногами песков. Узкие сухие ущелья проходили они, но Учитель не сворачивал в них. И стояло над ними безоблачно-синее и раскаленное, как печной свод, небо.
— Здесь, — сказал Ис, ткнув посохом в песок у подножия каменной стены, когда полуденное солнце раскалило до красноты зазубренное лезвие кряжа, — копайте, — и для верности еще раз стукнул ножнами- посохом, где копать, меч для легкости он привязал за спину. Он не ошибся — там был присыпанный сверху колодец.
— Пейте и наполняйте бурдюки. Привал — полчаса.
Люди легли в узкую тень под стеной. Улук выставил двух дозорных.
«Соображает», - глядя на него, удовлетворенно подумал Ис. Он отвязал меч и после этого устало вытянул ноги, прикрыв воспаленные глаза.
«Темные очки надо носить», - мелькнуло в размягченном сознании. Ровно через тридцать минут, словно у него были часы, скомандовал:
— Подъем!
И вновь пошли вдоль стены, оставив присыпанный песком колодец.
— Так идти — еще ночь и день, — угрюмо заметил Ртеп, — я же сам водил первые отряды в долину.
— Есть и другой путь.
Вскоре Ис остановил усталых людей. Он полез вверх на скалу по едва заметной расселине. Но прежде — отвязал меч, вложил его в ножны и вместе с плащом и кольчугой оставил внизу. Вряд ли кто- нибудь, кроме пастуха Нави, смог бы последовать за ним. На десятиметровой высоте он долез до уступа, подтянулся, лег на него животом, перевалился и исчез — вероятно, там была площадка. А до гребня стены было еще далеко. И выше она шла отвесно.
— Ловите, — раздался с уступа голос Учителя, и на песок упал конец веревочной лестницы.
— Держите еще, — на этот раз была тонкая веревка, сработанная, как и лестница, из легкого серебристого материала.
— Поднимайтесь по одному. Раненого подвяжите — буду сверху придерживать. Внизу ничего не оставлять.
Последним, поигрывая мускулами, поднялся Геф — усталость его не брала!
Наверху Ис скатал лестницу, скрутил веревку, сунул все это в нишу в скале и присыпал камнями. Потом осмотрел еще раз струящийся песчаный горизонт и, наклонясь, последним прошел в черный провал пещеры. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел обращенные к нему взгляды всего отряда
«Ждут откровения. И правы — веду-то я… Тоже мне — Мессия», - неприятно подумалось ему.
