всю банду и, кроме того, отдел по особо опасным преступлениям: Михайлов Виктор Александрович.
Сергей не пытался запомнить их имена. Ему было не до того, сейчас он испытывал лишь раздражение и злость: на себя, на полицию, на весь мир.
Он прилетел сюда, чтобы разобраться со своими проблемами, и тут же оказался втянут в события, в которых ничего от него самого не зависело и которые были ему совершенно непонятны.
Этим он был раздосадован вдвойне.
Кабинет явно принадлежал майору. Все остальные были гостями, собравшимися здесь по случаю задержания известной личности. Позади Михайлова было огромное, на всю стену окно. Сергей наблюдал за изменением дичавшего от ярости лица майора, но ему было непонятно, чем вызвана ненависть полицейского.
Если не считать лейтенанта, невзлюбившего его еще со вчерашней встречи, остальные трое вели себя сдержанно, хотя и не скрывали непонятного удивления. Один из них — полковник: проницательные темные глаза, цепкий взгляд из-под серых бровей, редкие, но выразительные жесты, режущие воздух в подтверждение слов, — время от времени повторял, словно заевший механизм:
— Это же надо! Это же надо!
Майор Михайлов, живо напомнивший ему своей фигурой половозрелого копта, все еще вертел перед собой изъятое у Сергея удостоверение. Лицезрение карточки непонятно почему вызывало в нем ярость.
— Неужели тот самый? — недоверчиво спросил лейтенант Стражников.
Получив утвердительный ответ, он встал со своего стула и, похлопывая по ладони дубинкой, двинулся к Сергею.
— Ах ты!.. — злобно зашипел он.
— Только начни, я тебе сразу личико попорчу, — пообещал Волков.
Лейтенант сумел взять себя в руки, хотя глаза его продолжали метать молнии, а зубы сильно сжимались, видимо, изо всех сил удерживали рвущуюся из нутра брань.
— Вы, ребята, не думайте, что я испугаюсь вашей формы, — продолжил Сергей. — Я честно выполнил свой долг перед обществом. Здесь нахожусь на законных основаниях. Вы только дотроньтесь до меня, и, клянусь, вас тут же вынесут отсюда.
И бывший арестант Урана вновь ухмыльнулся, не спуская глаз с дубинки верзилы. Он отлично знал, какое впечатление производит, когда хочет этого. Конечно, он не был так высок, как лейтенант, и не казался таким атлетом, как майор, но они, скорее всего, и дня не протянули бы там, где он прожил бесконечные десять лет.
Эти годы наложили свой отпечаток.
Серо-стальные глаза Сергея за последние годы привыкли видеть мир через прицел. И только в редкие минуты взгляд теплел, становясь выражением искренности и доброжелательности. Так Сергей предполагал. Люди с такой внешностью были, как правило, натурами выдержанными, хладнокровными и волевыми.
На самом деле Сергей был импульсивен. Он предпочитал сначала действовать, а потом обдумывать произошедшее. Не всегда первое находило одобрение у второго. Но он давно бы уже был трупом, если б мир имел в основе своей хоть крупицу логики и разума.
Волков все еще стоял и, заметив свое упущение, поспешил исправить ошибку, сев на ближайшее свободное кресло. По всей видимости, стульев в столице уже давно не было.
— Встань, подонок! — рявкнул майор, едва Сергей плюхнулся на сиденье…
— Майор! — успокаивающе сказал полковник. — Пусть сидит.
— На что же ты, скотина, рассчитывал, приехав обратно? — не унимался Михайлов.
— Майор! — не выдержал Сергей. — Вы совершили большую ошибку, арестовав невиновного и законопослушного гражданина. Если у меня и были проступки, они в настоящий момент полностью искуплены.
Сергей вытащил из кармана сигарету, закурил, ухмыльнулся и заметил:
— Уволят тебя, майор.
— Ах ты, подонок!..
— Хватит! — прервал полицейского Сергей. — Предъявите обвинение, и покончим с этой комедией. Я только вчера прилетел в Мечтоград и желаю отдохнуть. А вместо этого на меня сразу напали какие-то бандиты, стали приставать полицейские с ищейками, а в довершение вы арестовали меня и приволокли в ваше вонючее управление. Все это ясно указывает на сговор, — злорадно добавил он.
Положение Сергея было незавидным. Он вспомнил предупреждение стюарда, нападение на модуль, наглецы, что пытались похитить Лену в космопорте, не казались ему случайными людьми.
— Ничего, — спокойно произнес майор. — Говори, говори. Ты думаешь, если ускользнул от правосудия, смотался на Уран, так теперь уже никто не предъявит тебе счет? Ладно, убил отца — это ваше семейное дело, но, кроме этого, ты подорвал взвод охраны. Они все были моими друзьями, а командир — моим братом. Так что ты, парень, сделал большую ошибку, вернувшись в столицу. Подумать только! — не сдержал он своих эмоций. — Подумать только! Это после всего, что он натворил, еще и возвращается! Жаль, что ты погибнешь не от моей руки. А произойдет это очень скоро. Скажи, ублюдок, зачем тебе понадобилось убивать Премьер-министра? Он же был твоим отцом! Ведь по праву наследования ты после его смерти спокойно правил бы всей Империей. Это выше моего понимания. — Майор повернулся к коллегам. — Ничего, — продолжил он. — Я уверен, что скоро получу удовольствие, присутствуя на твоих похоронах. Ну, ясно теперь тебе положение вещей?
Сергею стало понятно многое. Например, почему его появление в полицейском управлении вызвало такую реакцию. Да, игра оказалась даже грязнее, чем он предполагал. Оказывается, Волкова обвиняют в том, что он распылил взвод охраны, убил собственного отца, и все только для того, чтобы досрочно овладеть постом Премьер-министра, который по закону и без того переходил именно к нему. Правда, дожидаться в таких случаях приходится долго, потому что, как он слышал, высшие чины в Империи (не считая Императора, который вообще бессмертен) живут две-три сотни лет. Прежний Премьер-министр (которого и убили) достиг, помнится, своих средних лет. Так что ожидать его отставки пришлось бы еще сотни полторы лет. Много, конечно…
Сергея одно время занимал факт вопиющей социальной несправедливости: одни, имеющие все, и живут дольше, другие, лишенные роскошной праздности, обречены на какие-то сто лет жизни. Потом, правда, оказалось, что действие прививки Фролова-Коршунова каким-то сложным образом обусловлено наличием врожденных умственных способностей. Другими словами — отбор элиты Империи начинался с роддома. Оказалось, и ребенок какого-нибудь бродяги может стать долгоживущим, а отпрыск члена правительства прожить короткую столетнюю жизнь.
Между тем пора было все вернуть на свои места и объяснить, в чем ошибается полиция. Сергей прервал начавшуюся было короткую беседу между офицерами. Поднявшись, он подошел прямо к огромному столу и непринужденно присел на столешницу.
— Майор! Если бы вы тут в столице занимались делом— я имею в виду и вас, и ваши средства массовой информации, — если бы потрудились проверить мои отпечатки пальцев и структуру сетчатки. Вы обнаружите большой сюрприз.
Майор, которого наглое поведение Сергея, скорее всего, лишило возможности соображать, некоторое время смотрел на него в упор. Однако он справился с собой.
— Не будь дешевкой, Орлов. Ты выжил на Уране, и это твой плюс. Формально перед законом ты чист. Но неужели ты думаешь, тебя простят родственники и друзья погибших. Кровь за кровь, смерть за смерть.
— Майор! — попытался вставить полковник. — Так нельзя…
Но Михайлов был уже не в том состоянии, чтобы прислушиваться к дельным советам. Сергей тоже приходил в бешенство:
— И это говорите вы, служитель порядка, призванный стоять на букве закона. У нас на Уране больше соблюдали правила, чем тут у вас. Уж не хотите ли вы сами меня убить?
— Да, хочу! — выкрикнул майор и сжал на столе тяжеленные кулаки. — Хочу, но не буду. Пусть за меня это сделают другие. Те, кому ты еще больше насолил. Если уж космический катер пытались уничтожить из- за тебя, то о чем может идти речь?! Я уже не говорю о невинных людях, которые могли из-за тебя погибнуть. С такими врагами ты точно долго не проживешь.
