мало у меня имущества. Даже магию я не могу назвать своей».
Он покачал головой. Жалеть себя — дело пустое, ни к чему хорошему не приведет. Окинув комнату последним печальным взглядом, он спустился по лестнице. На улице немного постоял в нерешительности, потом направился в «Смеющийся Грифон».
Лиз выступала перед посетителями, собравшимися к обеду. Рэндал издалека услышал ее чистое звонкое пение — оно ясно доносилось сквозь приглушенный гул голосов.
Увидев друга, девочка продолжала петь, хотя на ее лице проступили любопытство и нетерпение. Рэндал прошел сквозь толпу к своему обычному столу в уголке и сел, погрузившись в мрачные размышления над кружкой яблочного сидра и дожидаясь, пока девочка закончит выступление.
Едва смолкли в дымном воздухе последние аккорды, Лиз опустилась на скамью рядом с Рэндалом.
— Какие новости? — спросила она. — Хорошие или плохие?
— Не знаю, — ответил он. — То ли хорошие, то ли плохие, — и он рассказал ей о разговоре с Регентами и об их решении. — Итак, я стал вольным подмастерьем, — подытожил он, — но не могу творить волшебство. А ни на что другое я не гожусь.
— У тебя есть семья, — наполнила Лиз. — Ты можешь вернуться домой.
— Нет, — ответил Рэндал не раздумывая.
Девочка озадаченно взглянула на него.
— Почему?
Он грустно улыбнулся.
— Я даже не спросил у них позволения, когда решил уйти из замка и стать волшебником.
— И ты думаешь, они тебя не примут обратно? — с сомнением спросила она. — Хороша же у тебя семейка!
Рэндалу вспомнились дядя, двоюродный брат Уолтер, другие обитатели замка Дун.
— Принять-то примут, — ответил он — Только не поймут.
— Тогда что же ты собираешься делать?
Он пожал плечами.
— Постараюсь заработать на жизнь, как сумею. И надеюсь, когда-нибудь Регенты освободят меня от клятвы.
— Ты можешь не только надеяться, но и действовать, малыш, — раздался знакомый голос с северным акцентом. На скамью напротив Рэндала уселся чародей Мэдок. — Хотя путешествие тебе предстоит нелегкое, юный подмастерье, у тебя есть надежда вернуть свою магию обратно.
— Куда я должен пойти? — с готовностью откликнулся Рэндал.
Мэдок усмехнулся.
— Я говорил Пуллене, что ты с радостью ухватишься за такую возможность… Помнишь мастера Болпеша?
— Нет, — признался Рэндал. — Кто он такой?
— Болпеш был старшим среди Регентов, — ответил Мэдок. — Он председательствовал на приемных экзаменах.
Рэндал вспомнил седобородого старика, который велел ему отбросить меч, и кивнул.
— Вспомнил.
— Некоторое время назад он ушел, чтобы заняться собственными исследованиями, и теперь живет в одиночестве в горах близ Таттинхема, — продолжал Мэдок. — Регенты постановили, что, если он освободит тебя от обета, ты станешь полноценным подмастерьем и сможешь заниматься волшебством, сколько захочешь.
В душе у Рэндала шевельнулась надежда. Лиз сидела рядом и с большим интересом прислушивалась к разговору. Вдруг она спросила:
— А в чем здесь подвох?
— Почему ты решила, что здесь есть подвох? — спросил Рэндал.
— Потому что ничего не бывает просто так, — ответила девочка. Потом с вызовом повернулась к мастеру Мэдоку: — Правда?
Мастер-волшебник улыбнулся. Видимо, настойчивость девочки ему понравилась.
— На этот раз — правда. Если Рэндал хочет получить от Болпеша разрешение заниматься волшебством, он должен попросить его об этом лично. А Таттинхэм очень далеко от Тарнсберга.
— Месяца четыре пути, — подтвердила Лиз. — А дороги кишат разбойниками, дикими зверями, льют дожди, холод пробирает до костей, хозяева гостиниц грабят постояльцев. И нельзя защитить себя ничем — ни магией, ни оружием. Я слишком хорошо помню, как это тяжело — скитаться по дорогам.
— Не волнуйся, — успокоил девочку Рэндал. Ее озабоченность немного удивила его. — Я справлюсь.
— Задача может оказаться труднее, чем ты думаешь, — сказал Мэдок. — Но ничего другого тебе не остается — Болпеш не покидал своей башни с тех самых пор, как поселился там.
— Почему бы вам сразу не убить Рэндала, и дело с концом? — язвительно бросила Лиз волшебнику. Ее темноголубые глаза сверкали гневом. — Или вы в самом деле думаете, что он сумеет добраться до Таттинхема в одиночку?
— Ничего другого мне не остается, — пожал плечами Рэндал.
— Мы не бросаем тебя целиком на произвол судьбы, — сказал ему Мэдок. — Мне бы очень не хотелось потерять тебя после всего, что ты сделал. Я расскажу тебе все, что знаю, об этой дороге, объясню, как найти башню, и наложу на тебя мои самые лучшие защитные чары.
По щекам у Лиз текли слезы. Она долго стояла и смотрела на Рэндала. Потом взяла лютню и отошла, сердито нахохлившись.
Мальчик поднялся, чтобы проводить ее, но Мэдок остановил его, положив ему руку на локоть.
— Она беспокоится за тебя, но ты должен научиться справляться сам, без чужой заботы. Учиться — дело нелегкое.
Северянин допил свою кружку и продолжил:
— Береги себя, малыш. Мир суров. И, быть может, когда-нибудь ты пройдешь весь трудный путь и станешь настоящим мастером-волшебником.
Лиз заняла свое обычное место на возвышении в центре зала. Рэндал прислонился к стене и стал слушать, как она исполняет старинную балладу, одну из тех, которые так любили все посетители «Смеющегося Грифона»:
Эта история об истинной любви, о бегстве и чудесном спасении была долгой. Теплый голос Лиз и серебристые аккорды лютни, сливаясь, создавали волшебство столь же пленительное и могучее, как то представление из музыки и света, которое некогда сотворил Мэдок в замке Дун.
«Если бы три года назад я знал, какие испытания мне предстоят, — думал Рэндал, — то никогда бы не поверил, что сумею справиться с ними».
Но он справился и с благословения Регентов мог назвать себя вольным подмастерьем — почти волшебником. Сегодня подмастерье — а завтра, возможно, станет настоящим мастером.
