Льюис всерьез встревожился.
— Похоже, ты не лишена предрассудков, свойственных большинству представителей среднего сословия, дорогая.
— Разумеется, ведь я не отношусь к богеме, лишенной всякой морали! — парировала Харриет с нескрываемым раздражением: она сгорала от желания вновь отдаться Льюису.
— Если ты полагаешь, что я совершенно аморален, я, пожалуй, покажу тебе нечто такое, что освободит тебя от чувства вины и ложного стыда, — сказал он.
— Что именно? — Харриет вытаращила в испуге глаза.
Льюис схватил ее за запястье и грубо вытащил из-за стола:
— Пошли! Ты увидишь нечто такое, после чего наше невинное развлечение покажется тебе детской шало стью на пикнике.
— Отпусти меня! — попыталась высвободиться Харриет. — Я не желаю ничего знать!
— Уверен, что тебе понравится это зрелище, — сказал Льюис и, не обращая внимания на ее энергичные протесты, увлек за собой из столовой вверх по винтовой лестнице на третий этаж.
Глава 4
Очутившись в маленькой комнате, в которую привел ее Льюис, Харриет вначале подумала, что это кладовая. Но когда ее глаза привыкли к темноте, она огляделась по сторонам и сообразила, что находится в гримерной. В помещении почти не было мебели, только стул с высокой спинкой и два кресла стояли напротив темного квадратного окна, не пропускавшего света.
— Что это за комната? — удивленно спросила она у Льюиса.
— Садись в кресло и смотри на окно! — тихо сказал он.
Харриет уставилась на черный стеклянный квадрат и спустя некоторое время с изумлением поняла, что видит женскую спальню, выдержанную в лиловых тонах. В поле ее зрения появилась женщина: это была обнаженная Ровена, только что вышедшая из ванной.
Харриет резко пригнулась, Льюис тихо рассмеялся:
— Она тебя не видит, это специальное зеркало для наблюдения.
— Вы хотите сказать, что она не догадывается, что за ней наблюдают? — ахнула Харриет.
— Да. Подожди, то ли еще будет!
Ровена повернулась к зеркалу лицом, и Харриет замерла от восхищения. Фигура актрисы была изумительной: высокая грудь, большие красивые соски, тонкая талия, плавно переходящая в крутые бедра. Лишь ноги имели маленький недостаток — они были не такими длинными, как у Харриет, и с резко очертанными икрами.
— Она нас слышит? — шепотом спросила Харриет.
— Если мы начнем шуметь, то услышит. Но разговор ей не слышен, как, правда, и нам не удастся услышать ни слова.
Не успела Харриет сообразить, почему это его огорчает, если Ровена собирается спать, как в спальню вошел мужчина. При его появлении Ровена совершенно не смутилась и не попыталась прикрыть наготу, что немало озадачило Харриет, поскольку этим человеком оказался Крис.
Ровена взглянула на брата со страхом и вожделением.
— Только не сегодня! Пожалуйста, Крис, — прошептала она. — Я действительно устала и…
— Ты не устала, а испугалась, лгунья! Тебе пришлись не по душе кинематографические эксперименты Льюиса, не так ли? В них слишком много голой правды, и тебе это неприятно.
— А тебе бы понравилось наблюдать, как твоей женой овладевает другой мужчина? — спросила Ровена.
— Глупый вопрос! Ты знаешь, что я не женат и не собираюсь жениться. Мне нужна одна ты, а тебе — только я. Но вы с Льюисом слишком глупы, чтобы понять это. Может быть, игра, которую он затеял, раскроет вам глаза.
— Я его люблю, — возразила Ровена.
— Нет, ты любишь меня. Льюис дает тебе положение в свете, ты надеешься, что он спасет твою артистическую карьеру. Но ты его не любишь. Он не способен дать тебе то, что тебе требуется. Разве не так?
— Оставим этот спор, Крис. Я хочу спать!
— А я хочу тебя, — пробормотал Крис и, не дав ей опомниться, схватил за плечи, вывернул руки за спину и связал их шелковым шнуром.
Ровена попятилась к кровати, постепенно возбуждаясь, однако воскликнула:
— Оставь меня! Я тебя не хочу!
Крис дотронулся пальцем до ее торчащего соска.
— Ты снова лукавишь! Сегодня ты наденешь японский пояс!
— Нет! — вскричала Ровена.
— Мне так хочется. И тебе тоже, не лги! Зачем отказывать себе в удовольствии?
— Но ты всегда перегибаешь палку и делаешь мне больно!
— Именно этого тебе и хочется, — ухмыльнулся Крис. — За это ты меня и любишь.
Он наклонился над комодом возле кровати и, вы двинув один из ящиков, достал из него гибкий круглый шнур, застегивающийся на металлический зажим с пружинкой. Ровена, словно бы нехотя, приблизилась к брату, он надел на нее поясок и защелкнул застежку. Ровена облизнула пересохшие от возбуждения губы. Сидящий с темноте рядом с Харриет Льюис шумно втянул ноздрями воздух, заметив на лице жены откровенную похоть.
— Теперь займемся повязкой, — пробормотал Крис.
Он достал из комода длинный кусок шелка, вставил один его конец в специальные отверстия в поясе на спине у Ровены, протянул лоскут у нее между ног и прикрепил второй конец на животе. Повязка свободно висела у нее на бедрах, но стоило Крису нажать на боковой зажим, как она подтянулась и коснулась ее наружных половых губ. Крис слегка отпустил пружинку и задумчиво произнес:
— Пожалуй, не стоит затягивать чересчур сильно, верно?
Ровена содрогнулась, он наклонился и лизнул ее знаменитые на весь мир груди.
— Пожалуй, их тоже нужно перетянуть, — сказал он.
— Нет, умоляю, не делай этого! Для меня это будет чересчур! — жалобно захныкала Ровена, включаясь в предложенную им игру.
Они стали играть в нее еще в юности, когда осознали, что в их телах пробуждаются темные желания, и эта игра вышла из-под их контроля. Временами Ровене, однако, казалось, что это не игра, а испытание силы воли, некое состязание.
Крис облизывал и сосал ее соски, и когда они встали торчком, твердые и набухшие, он обвязал груди шарфом так, чтобы шелк их сдавливал.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Теперь начнем.
Он медленно отвел Ровену назад, пока она не уперлась в кресло, на которое бросила свою одежду, отшвырнул вещи на пол и, усадив Ровену в кресло, откинул спинку. Спина Ровены изогнулась, грудь обозначилась еще отчетливее. Крис потянул ее за ноги и опустил еще ниже, так, чтобы ягодицы оказались на краю сиденья.
Внимательно наблюдавшая эту сцену Харриет поежилась от напряжения, возникшего у нее в груди и внизу живота. На это нельзя было смотреть, она вторгалась в интимную жизнь Ровены. Но уходить ей не хотелось.
— Тебе удобно? — спросил у сестры Крис.
Она кивнула, дрожа от предвкушения его следующего шага. Так было всегда, когда они оставались наедине. Ее тело вело себя совершенно не так, как в моменты близости с другими мужчинами. Даже Льюис, при всей его опытности, не мог добиться такого эффекта.
— По-моему, пора доставить тебе некоторое неудобство, — промурлыкал Крис и достал из кармана
