– Как знаешь,- спокойно ответил Люк. – Мог бы подумать о присоединению к Сенату.
– Без анестезии я предпочел бы:
– Они проголосуют за тебя с радостью.
– И привлекут к ответственности через месяц.
– Почему?
Хан задумался. – За взятки,- сказал он, наконец.
– Ты не станешь брать взятки, – утвердительно сказал Люк.
– Хорошо, я признаю, что это зависело бы от размера взятки.
– Хан, что тебя беспокоит?
Вопрос поразил его. – Ничто.
Устойчивость пристального взгляда Люк была тревожна. – Ты не говоришь мне правду, Хан. Или ты не говоришь правду себе, я не уверен, что именно.
От этого взгляда Хану становилось неудобно. – Я не знаю. Возможно это только отлет Чуи.
– Нет.
Хан уставился на Люка. – Нет… не правда. Ты знаешь… Я не знаю, куда я иду. У меня жена и дети, которые любят меня, и кого люблю я. Но в этом проблема. Я папа. Я супруг Леи. Я рассказываю забавные истории на государственных обедах.
– У тебя это хорошо, получается,- мягко сказал Люк.
– Да и как-то раз кто-то спросил меня на одном из тех непринужденных обедах, на что это было похоже, занимаясь контрабандой, имея в виду те старые дни. Я хотел ответить, и внезапно понял, что не мог вспомнить. Я не мог вспомнить, когда в последний раз, обошёл Имперский кордон, или какой был груз, или как это чувствовалось.
Люк усмехался. – Это был Я, Бен и дроиды. – Хан казался пораженным.
– Ты прав это было, не так ли?- Он улыбнулся почти неохотно. – Да. Хорошо, скажем, я не мог вспомнить тот последний раз, когда я сделал какие либо деньги.
Люк, повернул голову, куда-то взглянул, и повернулся обратно. – Хан, прибыли мои гости. Ты уверен, что не хочешь присоединяться к нам?
Хан почувствовал себя соблазненным. – Нет. Не сегодня вечером.
Люк кивнул. – Я приеду завтра. Хорошо?
– Хорошо. Мы поговорим с тобой позже, малыш.
Губы Люк сложились в маленькую улыбку.
– Хан, я стал старше, чем был тогда, когда мы встретились. Улыбка постепенно изменилась, но не прошла совсем, она стала такой, какую Хан Соло уже совсем не мог понять. – Мир изменился, Хан. Ты не можешь остановить это, ты не можешь бороться с этим и ты никогда не сможешь вернуть старые времена. – У Хан родилось странное предчувствие, Люк будто изучал его, а затем кивнул и сказал, – поговорим завтра. До встречи.
Его изображение исчезло.
Хан Соло думал, малыш повзрослел и стал похож на Оби-Вана.
Хан услышал запись, когда попробовал связаться с Калриссиан.
– Я сожалею, что не могу ответить вам прямо сейчас. Дела вынудили меня отправиться в длительную поездку; я отвечу на любые сообщения, если вернусь.
– Если это Хан, приятель, ты должны мне четыреста кредитов, если я вернусь.
Везет, чёрт возьми, подумал Хан. Ландо нашел свои неприятности.
Чуть позже тем же вечером он оказался внизу в доках, где стоял Сокол.
Вокруг было темно, за исключением небольшой лампы высоко над ангаром, и тихо за исключением отдаленных звуков разгружаемого груза в коммерческих доках расположенных чуть ниже.
Никто не остановил Хана, когда тот пришел сюда; никто не спросил его, что он там делает; Хан шел через полутёмный ангар с видом человека имеющего на это полное право.
Он почти имел на это право.
Хан Соло, встал на краю ангара, и положил руки на пульт управления внешних работ; тут же ожили четыре прожектора, на потолке заполнив ангар ярким светом.
Обшивка Тысячелетнего Сокола сверкала белизной.
Она никогда не была настолько чиста, в течение всех прошлых лет, признал Хан; никогда так тщательно не красилась с выделением всех деталей.
Ее механизмы были восстановлены, новый гипердрайв даже ни разу не эксплуатировался. Почти все вооружение новое.
Имелись даже запасные части, для всего.
Хан не думал о том, во сколько это обошлось. Новая Республика заплатила за все. Он даже счет не видел.
Забравшись на место пилота, в кабине, Хан инициализировал последовательность запуска. Он не намеревался поднимать судно; только посмотреть на небо.
Купол над Соколом разъехался двумя створками, они двигались медленно, независимо словно платформа, на которой стоял Сокол, показалось небо.
Хан Соло, смотрел на небо. Было удивительно, насколько лучше он стал себя чувствовать, находиться здесь, в внутри судна, которое долгое время считалось его домом. Соседнее кресло пустовало, и это было неправильно, хотя нет, это не было полностью неправильно.
Он встретил Чубакку, когда уже стал взрослым; было другое время, до того, до Чуи, после смерти родителей, когда не было никого.
Никого кроме себя самого.
Хан изредка задумывался, пытаясь понять, что бы о нем подумала семья, если смогла увидеть, кем он стал. В молодости Хан никогда не задавался таким вопросом; вероятно семья любила его, но также он знал, что был их разочарованием, жаль не кто из них, не дожил до настоящего времени, не увидел, как он вырос, как стал лучше.
Вы можете точно определить мгновения, когда происходит изменение? Не всегда; некоторые изменения похожи на поток, медленный и едва заметный, пока не подошел вплотную не видно. Иногда, как думал Хан, они странно, увеличивали свою частоту, как тот случай произошедший достаточно давно:
Звезда Смерти приближалась, собираясь разрушить базу Альянса, Повстанцы погибали, Восстание было обречено. Хан забрал Чуи, Сокол, и улетел, чтобы спастись. Чуи, был разъярен, хотел сражаться. В тот момент они были здесь вместе, в рубке Сокола, Чуи, не хотел разговаривать. Хан, пытаясь вычислить курс, для переход в гиперпространство делал одну ошибку за другой. Наконец он вычислил траекторию и был готов прыгать.
– Хорошо, хорошо, полетели сражаться,- закричал он на Чуи. Почти двадцать лет убежало с тех пор, как они отправились в атаку на Звезду Смерти в рубке Сокола, прошло почти двадцать лет, и теперь он думал, что могло произойти, не вернись он тогда: Лея был бы мертва, Люк тоже. Его дети никогда бы не родились. Империя все еще управляла бы галактикой, а он и Чуи продолжали путешествовать от мира к миру, в шаге от Имперцев, в шаге от охотников за головами.
Нет, подумал Хан. Не 'один шаг'. Кто-то обязательно нашел бы меня.
Боба Фетт, ИГ-88 да кто угодно. У меня не было бы друзей, готовых прийти и спасти из логова Джаббы.
Двадцать лет.
