чтобы Лили не заподозрила подвоха, если вдруг ей вздумается посмотреть в его сторону. Их с братом часто путали, поэтому Трэвис не волновался, что она вычислит подмену. Так или иначе, но Лили от волнения, наверное, ничего не увидит. Как она сможет узнать его в этой толпе? Ладно, едва она пройдет по подиуму, его здесь только и видели. Люк может перехватить эстафету и заняться своим любимым делом — собирать осколки, которые останутся от несчастной Лили.
Увидев свободное место между маленькой блондинкой и плотной брюнеткой, Трэвис направился прямиком к ним. Он снял свой кожаный пиджак и поставил ногу, обтянутую тугой джинсовой тканью, на стоящий впереди стул. Мартини приятно обжигал горло.
Трэвис заметил, что блондинка оценила его хорошо развитую мускулатуру, его красивый живот под тонкой футболкой и небольшую щетину. Он знал, что производит впечатление парня, который ежедневно проводит по два часа в тренажерном зале, но на самом деле ему просто повезло, — природа щедро одарила их с братом. Всем другим видам спорта он предпочитал баскетбол.
— Привет, красавчик, — сказала блондинка, задерживая взгляд у Трэвиса между ногами.
«Видела бы ты, каких он размеров, когда возбужден», — подумал Трэвис, поднимая бокал в знак приветствия. С хитрецой в голосе блондинка произнесла:
— Ты парень одной из моделей?
Трэвис не торопился отвечать, медленно слизнув каплю мартини с губ. Блондинка не скрыла того, как завелась от этого зрелища.
— Не совсем, — наконец ответил он.
Она наклонилась вперед, и Трэвису открылось откровенное декольте.
«У нее второй или третий размер», — равнодушно отметил Трэвис.
Он вдруг сам удивился тому, какая апатия его охватила. Чтобы он остался холоден к великолепному образцу женской красоты, да еще когда ему предлагалось именно то, чего он ждал? Что это с ним? Неужели он не соблазнится возможностью позаниматься ни к чему не обязывающим сексом?
Да, он точно провел слишком много времени за офисным столом.
Когда на подиум вышла первая модель, музыка зазвучала на полную громкость. Трэвис вжался в стул, начав отсчитывать минуты до конца шоу, чтобы уж точно прихватить с собой блондинку или брюнетку, или обеих, да побыстрее забраться в постель.
Он прокручивал в голове слова брата: «Попробуй быть любезным с Лили». Он не знал, почему Лили так действовала ему на нервы, но это было так. Ее округлые формы, и безвольный рот, и рыжие волосы… Даже ее голубые глаза казались слишком большими.
Но больше всего Трэвиса раздражало, что Лили имела власть над его братом. А тот еще и не оказывал никакого сопротивления! Трэвис покачал головой и осушил до дна бокал с мартини. Как его брат мог дружить с этой простушкой, он просто не мог понять. Но Люк всегда был заботливым и добрым. Наверное, ему достались все «добрые» гены еще в утробе матери.
Трэвис улыбнулся и расслабился, — ему было комфортно во всех отношениях. Единственной занозой можно было считать Лили. Когда она была рядом, он почему-то всегда чувствовал себя неуютно. Он ощущал ее взгляд, как будто она видела то, что было скрыто от посторонних глаз.
Это могло вызвать снисходительную улыбку, конечно. У Трэвиса не было никаких секретов. Насколько он себя знал, он был открытой книгой для окружающих, — много работал, много веселился, но ему не было стыдно ни за один из своих поступков.
Ладно, этот час он побудет в шкуре Люка. Иначе брат заколет его шпагой. Он изобразил на лице интерес к происходящему, хотя его мысли занимало только одно: каково будет ощутить накачанные силиконом губы блондинки вокруг своего члена.
Лили не могла устоять на четырехдюймовых шпильках. Ей хотелось сесть, но она боялась, что помнет платье и тогда Джаника точно убьет ее. Она прислонилась к стене, и ее сердце начало замедлять бешеный темп.
Лили никогда не пила, потому что ее всегда страшила перспектива того, что она наутро умрет от стыда, вспоминая сказанное невпопад. Но она так нервничала, что, когда визажист ткнул ей фужер с шампанским и сказал: «Пей, а то ты будешь похожа на привидение с таким бледным лицом», она осушила его содержимое одним глотком. Опустевший фужер тут же заменили на новый.
Она все еще не могла бы сказать точно, какого пола ее визажист, но теперь, когда пузырьки газа приятно щекотали горло, ей было уже все равно. Лили отпила еще один щедрый глоток пьянящего напитка и ощутила прилив уверенности в себе.
— Люк здесь, — пролезая между занавесками, сообщила Джаника. — Он справа, в четвертом ряду.
Лили улыбнулась и попыталась показать сестре, что все отлично, оттопырив большой палец, но забыла, что у нее в руках фужер с шампанским. Она почувствовала легкое головокружение и с удивлением уставилась на пустой перевернутый бокал. Джаника рванула к ней.
— Ты что делаешь? Я надеюсь, ты не напилась?
— Нет, — ответила Лили, и ее щеки вспыхнули. — Я даже не собиралась это выпить, — настойчиво произнесла она, протягивая сестре пустой фужер с нарочитой точностью в движениях.
— Как странно, что твой бокал все же оказался пустым, — ответила Джаника, и в ее словах звучал убийственный сарказм. — Ты же знаешь, что не умеешь пить.
— О, Бог ты мой, — все, что сумела выдавить из себя Лили. Джаника выглядела так, словно готова была раскричаться от раздражения, но вместо этого она обняла Лили и отвела ее на секунду в сторону.
— Я так благодарна тебе за то, что ты для меня делаешь. Я ведь знаю, как ты ненавидишь выставляться перед толпой, но уверена, что сегодня ты произведешь потрясающее впечатление. Я тебе не говорила, что у меня самая лучшая старшая сестра на свете?
Лили немного протрезвела, и на ее лице появилась смелая улыбка.
— Не волнуйся за меня, дорогая. Я собираюсь сделать все, чтобы ты могла мной гордиться. Обещаю.
Она заставила Джанику вернуться к работе.
— Иди. Скоро твоя очередь. Возвращайся.
Джаника чмокнула Лили в щеку и отправилась проверить, готовы ли ее модели к показу. Лили завела глаза вверх, но в последний миг вспомнила, что на ней сложный макияж. Официант появился из-за угла с подносом, на котором стояло шампанское, и рука Лили невольно потянулась к бокалам.
— От одного ничего плохого не случится, — сказала она, поднося шампанское к губам. Внезапно все эти бегающие туда-сюда модели перестали производить на нее такое ужасающее впечатление. Ей надо всего лишь пройти десяток шагов и продемонстрировать одно платье, максимум шестьдесят секунд, после чего она найдет Люка, и они вместе посмеются над всем этим зрелищем.
Он хотя бы не привел своего братца. Когда Трэвис окидывал ее своим презрительным взглядом, она ощущала себя пылью под его ногами, а иногда он просто ее игнорировал, и тогда она чувствовала себя еще менее значимым существом на большой планете.
Лили не могла себе представить двух других менее похожих людей. Это было особенно странно, если учесть, что парни — близнецы. Люк был веселым, добрым и снисходительным. Трэвис — полная ему противоположность: любитель вынести обвинительный приговор всему, что его не устраивало. Лили наблюдала за ним достаточно долго, чтобы понять: Трэвису нужны только удовольствия. И в этом-то и было основное противоречие между Трэвисом и ею.
Она не могла быть источником удовольствия. Потому что она была не такой стройной, как принято. Не такой сексапильной, как требуется. И никаких перемен в этой области не предвиделось.
Когда они были детьми, то считались неразлучной троицей. Три мушкетера. Но когда им было десять лет, мама мальчиков умерла, и все стало по-другому. Нет, со вздохом вынуждена была признать Лили, не все. Она и Люк так и остались лучшими друзьями. Но Трэвиса было не узнать. Не имело значения, как она старалась возродить их былое товарищество, не имело значения, как она давала ему понять, насколько ценит его как друга, — Трэвис отвергал ее. Лили приказала себе прекратить досаждать ему своими просьбами, но в глубине души она знала, что дорожит их былой дружбой.
Неужели можно просто так отвернуться от человека, которого по-настоящему любишь? Судя по ее
