отчитываемся перед своими клиентами. Никакой показухи у нас нет.
– Ну, хорошо, хорошо. Может, ты дашь мне один снимок, вот этот, – Рогожин выбрал тот, где Князев целует руки Кольцовой.
– Да ты что? С ума сошёл? Я показывать тебе их не должен был, ты случайно увидел. Делай сам выводы. – Братанов собрал фотоснимки в папку и закрыл её.
Факт связи Нинель Александровны с Князевым ошеломила Рогожина. Возвращаясь в отделение, размышлял над делом Кольцова. «Зачем Князев поручил расследовать мне это убийство? Может, ему так легче в очередной раз замять дело, только не своими, а моими руками? У нас полно фактов нераскрытых заказных убийств, они лежат и пылятся в папках на полках, а преступники ходят на свободе! Поручил бы расследовать любой случай, но только не этот, ведь он коротко знаком с женой убитого. Занимался бы им в таком случае сам. Зачем я, дурак, ходил к вдове и разговаривал с ней? Даму нужно вызвать на допрос и сказать прямо, что есть сведения о ваших связях с Князевым. Что она ответит? Рассмеётся мне в лицо и скажет: «Ну, и что?» Она очень уверенно вела себя дома. Смотрела на меня снисходительно. По сути дела, сейчас нужно допросить и Князева. Это не простая задача. В лоб не задашь вопрос: «В каких вы состоите отношениях с женой убитого?» Может, они просто знакомые. Снимков много, и везде они вдвоём. Князев ей то руки целует, то дарит цветы, то провожает. Слишком близкое знакомство. Попал я в переплёт! У меня куча неоконченных дел, над которыми нужно работать, а я с этим без толку столько времени пурхаюсь, а оказывается, шеф и вдова в приятельских отношениях, если не больше. У них роман? Хм! Кто знает! Если так, то жену Кольцова и Князева можно объединить в одно целое. Им обоим мешал Кольцов. Богатая коллекция – повод для того, чтобы убить ювелира. Тогда мотив преступления ясен. Мне нужно проверить Князева. Скажу ему, что подозреваемый убийца Махонин скрылся, что его нужно объявить в розыск, а за домом Кольцовой установить круглосуточное наблюдение, преступник может неожиданно вернуться и ограбить её. Интересно, как он отнесётся к моему предложению?»
Возле кабинета увидел женщину.
– Вы ко мне? – обратился к ней.
– Мне к следователю Рогожину.
– Проходите, – он открыл дверь и пропустил посетительницу. – Садитесь.
– Моя фамилия Малышева, – представилась гражданка. – В августе месяце у меня ограбили квартиру, я подавала заявление в полицию, дело вёл следователь Татаринов, сейчас сказали, что оно находится у вас. Я пришла узнать, скоро ли вы найдёте преступников и отдадите их под суд, когда ко мне вернутся вещи?
Рогожин вспомнил: действительно Князев дал ему в придачу к делу Кольцова два уголовных дела, одно об изнасиловании, другое он ещё не открывал, до него просто не дошли руки.
– Вы знаете, – сказал он, – следователь Татаринов совсем недавно уволился, поэтому он не довёл ваше дело до конца. Мне его поручили вести совсем недавно, я в нём разбираюсь.
– Я буду жаловаться, – не скрывая недовольства, произнесла посетительница. – Вы на службе у народа, должны раскрывать преступления и передавать преступников судам. Меня ограбили: вынесли всё подчистую: бытовую технику, посуду, гардероб. Скоро зима, в доме не осталось тёплых вещей, покупать одежду не на что. Я к Татаринову ходила целый месяц, ему тоже было всё время некогда. Он элементарного не сделал: ни соседей не опросил, ни отпечатков пальцев не снял в квартире, не вызвал на допрос тех, кого я подозревала. Неужели у вас нет никаких обязательств и сроков по раскрытию преступлений? Те люди, которых подозревала, давно скрылись, где их искать – неизвестно, а вы здесь сидите и непонятно за что деньги получаете.
Рогожин молча слушал упрёки. Сказать в ответ что-либо утешительное он не нашёл. Дело было заведено, но в нём, как говорится, конь не валялся. Времени много упущено, это правда. Чтобы не встречаться с потерпевшей взглядом, Рогожин углубился в список пропавших вещей.
– По радио и в газетах только и трубят: преступность удалось снизить на энное количество процентов, раскрываемость дел повысилась, а на самом деле, где это видно? – продолжала возмущаться посетительница. – Меня сразу предупредили знакомые: и не надейся, пока взятку не дашь, искать никто ничего не будет. А я принципиально взяток не даю и, видимо, останусь при своих интересах. Вы же моё дело уберете в архив, где-нибудь плюсик в отчёте поставите, вам, глядишь, премию ещё дадут или в звании повысят. Вот так вы и работаете. Преступники вас не боятся, вы с ними дружбу водите, полиция ими куплена, и они вас сильнее. А честные люди вас остерегаются, им искать защиту в органах бесполезно. Не дай Бог к вам обращаться. Знаю, что жалобу писать в любую инстанцию пустое дело. Придёт отписка, вы друг друга защищаете, поэтому виноватых нет.
Женщина тяжело поднялась со стула и, не попрощавшись, вышла. «Ну, в чём здесь моя вина? – думал после ухода Малышевой Рогожин. – Подсунул шеф пустое дело, ни одного документа по фактам расследования нет. Время упущено, где искать преступников? Они уже давно, наверное, всё продали, сами скрылись, а, может, и не скрывались вовсе, ходят среди нас и ничего не боятся». Он взглянул на часы, – было половина шестого вечера. «Нужно успеть застать Князева пока не ушёл». Он позвонил шефу по внутреннему телефону.
– Разрешите к вам зайти и доложить о деле Кольцова?
– Заходите.
Через минуту взволнованный Рогожин докладывал Князеву:
– Думаю, что убийство Кольцова совершил не кто иной, как Махонин.
На лице Князева известие никак не отразилось.
– Кто такой? – равнодушно спросил он.
– Он был ранее судим, отбывал срок, амнистирован, через некоторое время вновь попал под следствие по подозрению в убийстве. Дело вёл я, но потом им занимались другие следователи. Я его случайно в архиве обнаружил. Махонина опознала по фотографии дворничиха. В день убийства, ранним утром, он чуть не сбил её с ног в подъезде дома Кольцова. В ювелирном магазине Махонин работал шофёром, после убийства директора спешно уволился. Никаких сомнений у меня нет в том, что этот человек причастен к убийству.
– Ты ничего не путаешь? Или дворничиха, может быть, ошиблась?
– Да нет, я ей несколько фотографий предложил, а она выбрала две – Махонина и сына Кольцова, который тоже отирался возле дома отца, хотя там не живёт.
– Одного опознания дворничихи недостаточно.
– Но ведь он работал в ювелирном магазине шофёром, после убийства немедленно скрылся. Соседи говорят, что давно его не видят.
– Зачем ему понадобилось убивать Кольцова?
– Кольцов располагал драгоценной коллекцией ювелирных украшений, видимо, Махонин знал о ней. Возможно, у него был план проникнуть в квартиру и похитить драгоценности. Нужно немедленно объявить его в розыск, а за квартирой Кольцовой установить постоянное наблюдение или устроить в ней засаду.
– Да, круто закручено, – произнёс Князев и постучал пальцами по столу. Лицо его приняло озабоченное выражение. – Ты говоришь, что дворничиха опознала сына Кольцова?
– Да, я вызывал его на допрос.
– Ну, и что он из себя представляет?
– Молодой парень, был судим, вышел по амнистии, наркоман, нигде не работает.
– Он мог убить отца, наверняка знал, что у него есть драгоценности, – после паузы высказал мнение Князев.
– У него алиби, он был в этот день на даче вместе с бабулькой – картошку копал, – возразил Рогожин.
– Ну и алиби! Бабульке сколько лет? – рассмеялся Князев. – Наверняка в склерозе пребывает. Его нужно немедленно арестовать и раскрутить на полную катушку. Посидит в КПЗ или в цыганской камере две-три ночки переночует, быстренько признается. Махонина объявлять в розыск не считаю нужным. С какой стати устраивать наблюдение за квартирой Кольцовой, да ещё оставлять засаду? Это слишком. Только напугаем бедную вдову. А ты, я смотрю, уставший какой-то: в отпуске, когда был последний раз? – неожиданно спросил Князев.
– Два года назад.
