Паразит на шее своих товарищей — вот кто ты такой! А теперь подумай над этим. А если ничего не поймешь, приходи, поможем, — и, засверкав черными глазами, Игорь не спеша вышел из комнаты.
— И почему это я должен работать? С какой-такой стати? Проживу и так, срок большой, успею еще наишачиться, — ухмыляясь, сказал ему вслед Гук.
…Приближалась суровая сибирская зима.
Снег выпал глубокий. Каждое утро заключенные поднимались на работу. В помещении было холодно.
Шли они на целый день в тайгу, на лесоразработки. Вечером возвращались злые, уставшие, с одним только желанием — добраться до койки и уснуть.
Гук и его немногочисленная «свита» бросали насмешливые реплики:
— Ну как, архангелы, тайгу укротили?
— Хотите скорее на свободу? Ничего у вас не выйдет, на том свете вас отблагодарят.
— Работайте, работайте, таких иногда любят…
— Эй ты, Рукатый, замолчи, а то голову скручу, — кричал плечистый парень от умывальника.
— Попробуй! Жизнь надоела?…
…Прошёл год, как Михаил Гук прибыл на лесоразработки, но он еще ни разу не выходил на работу. Увещевания, строгие предупреждения, наказания — ничто не помогало. Как-то раз лейтенант Дудин зашел в барак и объявил:
— Сорокин и Беляев! Готовьтесь, завтра вас освобождают!
— Счастливчики, — с нескрываемой завистью сказал Гук. — Как я скучаю по родным местам! — тихо добавил он и отвернулся. Глаза его сделались влажными.
Это успел заметить Дудин.
— Да, — сказал он, — они досрочно освобождены. Хорошо работали, и командование колонии представило их к досрочному освобождению. Вот вы, Гук, скучаете по родным местам, а почему же не хотите работать? Сами себе удлиняете срок. Вы могли бы иметь семью, вам только жить бы да жить и честно работать, а вы «героя» из себя корчите, не хотите работать. Подумайте, Гук!
Дудин ушел. Сорокина и Беляева окружили заключенные, поздравляли, желали им успеха. Вечером их проводили. У счастливчиков, как их называл Гук, лица светились радостными улыбками.
Михаил начал всерьез задумываться над своей судьбой. После отбоя он долго не мог уснуть. События последних дней не выходили у него из головы.
— Начну работать, — решил он.
Утром, к всеобщему удивлению, он одним из первых встал в строй тех, кто направлялся в лес на работу.
— Смотрите, — крикнул кто-то, — Рукатый собрался лес заготовлять!
— Нет, братва, это я решил вас разыграть! — вынужденно засмеялся Михаил и стремглав выскочил из строя.
Но мысли о работе не давали ему покоя. Он не находил себе места.
Вечером в барак снова зашел Дудин.
— Гражданин лейтенант, хочу с вами поговорить, — обратился к нему Михаил.
— Слушаю.
— Надумал я работать…
— Давно пора, Гук.
Михаил было замялся, но потом, как бы собравшись с силами, сказал такое, что даже Дудин, уж ко всему, казалось, привыкший, недоуменно уставился на Михаила.
— У нас в колонии — сказал он, — есть такие, кто не хочет работать, особенно те, кто имеет по нескольку судимостей и большие сроки. Вот и назначьте меня бригадиром в такую бригаду! Я всех заставлю работать, поверьте мне!…
— Да, — промолвил лейтенант, еще не пришедший в себя от неожиданности. — Я доложу.
Прошло несколько дней. И однажды, ранним утром произошло нечто совсем исключительное: во дворе, со строгим выражением лица, стоял Михаил Гук, а его дружки сновали по баракам, откуда нехотя, ругаясь, выходили заключенные. Гук размахивал руками и кричал на тех, кто медленно пошевеливался. Некоторые заключенные, махнув рукой, с презрением сплевывали сквозь зубы и возвращались в бараки. Но большинство из числа вчерашних «отказчиков» все же становились в строй гуковской бригады.
…С каждым днем бригада численно увеличивалась, наращивала темпы и приближалась к выполнению плана.
Редакция газеты «Лесоруб» объявила конкурс на лучшую заметку. Михаила сначала это не заинтересовало, а потом он решил испробовать свои силы. Но о чем писать?
— А ты напиши о себе, расскажи, как стал преступником, как и почему долго не работал и как трудишься сейчас, — посоветовал библиотекарь.
Михаил сел, взял бумагу и… начал сочинять стихи.
Назывались они «Хочу стать человеком». Стихи привлекли к себе внимание редакции. Это был крик наболевшей души, мимо которого нельзя пройти. Кто же такой этот Гук? — заинтересовались сотрудники газеты.
Лейтенант Дудин дал о нем хороший отзыв.
С каждым днем работа становилась для Гука все легче и легче, и все необходимей. Он мог теперь смотреть в глаза товарищам. О Михаиле начали говорить как о лучшем лесорубе.
Стихотворение «Хочу стать человеком» напечатали в газете, читали в кружке художественной самодеятельности…
Как-то, просматривая почту, я увидел письмо:
«Многоуважаемый прокурор! Пишет Вам Михаил Гук. Вы меня, возможно, и не помните, дел у Вас много. Но я обращаюсь к Вам с просьбой.
Перед тем, как изложить свою просьбу, хочу написать о себе. Вот уже седьмой год, как я отбываю наказание. Долгое время поведение мое в колонии было плохим. Но на своем жизненном пути я встретился с хорошими людьми, которые вложили в мое воспитание много труда…
Мне во многом помог лейтенант Дудин. Вот уже четыре года, как я не только сам изменился к лучшему, но и воспитываю других.
Я полностью осознал свою вину. Есть ли необходимость человеку полностью отбывать срок наказания, если он уяснил свою вину, стал на путь исправления и сам воспитывает других? Думаю, что нет. Ведь Советская власть не мстит!
Хочу честно работать, устроиться на работу, иметь семью и стать полноценным гражданином нашей великой страны!».
И вот передо мной дело Гука, разысканное в архиве суда…
Это произошло в селе Рудках. Колхозники были в поле, и поэтому возле магазина сельпо людей оказалось немного. Из подъехавшей «Победы» вышли двое неизвестных, зайдя в магазин, посмотрели на прилавки, расспросили продавца, как идет торговля, большая ли выручка. Неизвестные были хорошо одеты. Продавец счел их за какое-то начальство. А когда стемнело, на сторожа магазина набросились грабители, связали и бросили на пол. Ограбив магазин, преступники скрылись.
Об этом рассказывали страницы дела, извлеченного из архива. А вот еще — оттуда же.
…Это уже произошло в городе. Варвара Петровна Мальченко собиралась на базар, когда кто-то
