— Моей мексиканской находке! — как ни странно, но сухой тон Денбера подействовал на Форелли успокаивающе. — Да. Кинжал индейцев майя, предназначенный для жертвоприношений. Фотографии у меня на письменном столе.
Профессора вместе подошли к столу и принялись вместе рассматривать фотографии.
— Это он, — произнес Денбер сдавленным голосом. — Точно он. Могу я видеть саму вещь?
Форелли с удивлением посмотрел на гостя.
— Кинжал сдан мною в музей…
— По моим сведениям ни в одном музее мира этого кинжала нет. И они абсолютно достоверны.
— Вы досконально изучили вопрос.
— Кинжал у вас, — глаза Денбера яростно сверкали. — В этом доме.
— В этом доме его нет! — Форелли старался, чтобы его голос звучал как можно тверже.
— А подвал здесь есть?
— Зачем вам подвал? — глаза профессора полезли на лоб от изумления.
— Затем, — Денбер схватил Форелли за отвороты домашнего халата и резко встряхнул. — Чтобы ваши крики не были слышны на улице, когда я начну вас пытать. Где кинжал?!
— У меня его нет! — Форелли почувствовал, что сердце бьется так сильно, что готово выпрыгнуть из груди. — Честное слово, нет!
Удар в скулу отшвырнул археолога в кресло. Денбер остановился напротив, спокойно достал из кармана пачку сигарет и закурив, выпустил дым в лицо Форелли.
— Сейчас мы начнем сеанс прижигания груди сигаретой. Весьма эффективный способ развязывания языков. Итак, я повторяю свой вопрос. Кинжал. Где он?
Форелли задыхался.
— У меня больное сердце… Ради всего святого… Там, на полке. Пузырек с таблетками.
Денбер принес таблетки, высыпал их на ладонь и поднес к лицу профессора.
— Вы получите их сразу, как только скажете где кинжал.
— Хорошо… Я… Дюрер…
Рот Форелли приоткрылся. Руки обмякли и повисли, как плети, а голова упала на грудь.
Денбер швырнул таблетки на колени мертвецу и насвистывая начал обход квартиры. В спальне он отыскал репродукцию картины Альбрехта Дюрера, а под ней — тайник. Денбер вытащил из него продолговатую шкатулку и усевшись на кровать откинул ее крышку. В щкатулке лежал кинжал. Знаменитый кинжал индейцев майя с инкрустированной золотом рукояткой и извилистым лезвием. Пальцы Денбера бережно коснулись его.
— Это сама судьба.
Покидая дом Форелли Денбер с удовлетворением вспомнил, что не касался никаких предметов и по пути к двери сунул в карман рюмку, из которой пил коньяк.
Утром он прочитал в газете о скоропостижной смерти профессора Луиджи Форелли и, холодно улыбнувшись, снял трубку телефона.
— Дорогой Бернар, можно собирать генеральный капитул.
2
Несмотря на теплую погоду, мужчина, свернувший с улицы Мадзини в хитросплетения узких улочек старого Рима, шел в застегнутом на все пуговицы сером дождевике с поднятым воротником. Из тени, которую отбрасывала на лоб широкополая шляпа, поблескивали глаза, при встрече с которыми редкие прохожие отводили взгляд.
Походка этого человека доказывала, что он уверен в себе и никогда не плывет по течению: мужчина не просто шел, а впечатывал шаги в полукруглые камни мостовой.
Невесть как попавший в дебри исконного Рима толстячок-турист имел неосторожность узнать расспросить мужчину в черном о том, как выйти на площадь Колонна.
— Прочь с дороги!
Короткая, произнесенная ледяным тоном фраза заставила толстячка на время забыть о предмете поиска. Придерживая рукой, болтающийся на груди фотоаппарат, турист отпрянул к стене дома и долго не осмеливался смотреть вслед грубияну. Через минуту, когда человек в дождевике свернул в неприметный дворик за ржавой оградой недотепа-турист преобразился. Двигаясь быстро, но бесшумно, он подошел к ограде и через увитые виноградными побегами прутья, осмотрел двор. Мужчина в дождевике стоял перед массивной деревянной дверью, в которую, по всей видимости, успел постучать. Дверь распахнулась и в проеме, заслоняя вход, появился рослый, коротко стриженый детина.
— Все в порядке, брат Бернар, это я.
Здоровяк отступил в сторону и почтительно склонил голову.
— Все в сборе? — поинтересовался вновь прибывший, расстегивая плащ.
— Да, магистр.
— Проследи за подходами к дому. Я повстречал невысокого полного человека. На первый взгляд он выглядел, как турист, но мне показался подозрительным его акцент. Скорее всего — это итальянская ищейка, бесталанно имитирующая иностранца. Если он все еще там — убей без колебаний.
— Да, магистр, — Бернар кивнул и выскользнул за дверь.
Тот, кого величали магистром, быстро прошел по узкому, полному старой мебели и пустых деревянных ящиков коридору, распахнул двустворчатую дверь. Она вела в помещение, где бутафорское запустение сменилось богатым, даже изысканным убранством. Стены, пол и потолок покрывали дорогие ковры с вышитыми на них сценами средневековых битв. Огоньки пламени множества свечей как в зеркале отражались в полированной поверхности дубового стола. Сидевшие за ним пятеро мужчин одновременно встали и склонили головы, приветствуя магистра.
Тот занял место во главе стола под картиной в золоченой раме. На ней были изображены часы весьма странного вида. Вместо стрелок у них были мечи, а вместо цифр — непонятные знаки, лишь отдаленно напоминавшие зодиакальные.
— Рад приветствовать вас, члены генерального капитула! — магистр поднял вверх правую руку. — Хочу извиниться за вынужденное опоздание и готов выслушать ваши доклады.
Первым заговорил седой мужчина с крючковатым носом, бегающими глазами и массивным подбородком, носивший в петлице орден Почетного Легиона.
— Орден переживает тяжелые дни. Отголоски английского провала нашей миссии докатились до многих тайных убежищ Ордена. Задержан главный казначей, наложен арест на счета в банках Цюриха, Чикаго и Кипра…
— Значит, наша бухгалтерская крыса начала болтать, — руки магистра пришли в движение. Он словно бы душил изменника. — Где Скотланд-Ярд содержит арестованного?
— Это хранится в глубокой тайне, магистр, но для нас нет ничего невозможного. Как только станет известно…
— Он должен умереть медленной и мучительной смертью, — прервал выступающего магистр. — Пустите в ход секретные знания Ордена «Хронос» о ядах. Пусть изменник поизвивается в конвульсиях и поймет пред смертью, чем чревато нарушение обетов. Что может сообщить приор Италии?
— Ничего утешительного, мастер, — смуглый толстяк с набриолиненной прической, типичный мафиози, развел похожими на медвежьи лапы руками. — Инвесторы больше не верят нам. Они считают методы Ордена слишком радикальными. Лепечут о том, что члены «Хроноса» утратили всякую осторожность и это привело к краху.
— Позаботьтесь о том, чтобы эти говоруны испытали радикализм наших методов на собственной шкуре. На свете полно богатых недоумков. От того, что одним-двумя станет меньше, ничего не изменится. Нас станут больше уважать.
— Отлично. Теперь очередь за новостями из Америки.
— Еще не все. Один из бывших друзей пытается нас шантажировать, — толстяк назвал имя и
