направилась к проезду Кабриоль. Если бы она пошла через площадь Цирка, Шриссула могла бы ее заметить.
Она села на край бассейна, опустив ноги в воду. Потом слегка приподнялась на руках и солдатиком скользнула вниз, как делала это когда-то на мостках швейцарцев. Медленно всплыла на поверхность, оттолкнулась от стенки и, вытянув вперед руки, словно торпеда преодолела под водой три-четыре метра.
Раз, два, три — вдох слева. Раз, два, три — вдох справа. Плыть было приятно. К ней вернулась былая уверенность в себе, она вошла в ритм, почувствовала его. Отработанная координация движений ног, рук и всего тела позволяла ей с минимальной затратой сил всплывать на поверхность в момент вдоха. Павлина без труда проплыла бассейн до самого конца. Ее тело с необычайной легкостью рассекало воду. Она плыла быстро. Добравшись до противоположного конца воды, остановилась и развернулась, собираясь плыть обратно: на Спетсесе бассейнов не было, и мистер Коль не учил ее делать в воде перевороты у стенки.
Назад она добралась с той же легкостью, хорошим, ритмичным кролем. Едва она собралась замахнуться на очередной отрезок дистанции, как кто-то нырнул в воду неподалеку от нее, сделал несколько движений ногами на глубине, поднялся на поверхность и поплыл в таком же неторопливом, размеренном темпе, отмечая вдохом каждый третий взмах руки. Преодолев еще метров двадцать, Павлина убедилась в том, что рядом плывет Антонелла.
Они прошли бок о бок две дистанции. Правильное дыхание позволяло обеим наблюдать друг за другом и контролировать ритм движения. После второго заплыва они остановились у стенки бассейна. Девушка повернулась к Павлине и посмотрела на нее с улыбкой.
— Вы в молодости плаванием занимались? — спросила она благожелательно.
Они находились на расстоянии метра друг от друга. Павлина наконец увидела вблизи ее глаза: они были голубые, очень светлые, почти прозрачные! Павлина вздрогнула.
— Вы удивительно хорошо плаваете! — добавила девушка.
Она соскользнула в воду, резко оттолкнулась ногами от стенки бассейна и начала новый заплыв.
12
Они плавали долго, раз за разом покоряя пространство бассейна. Потом одновременно, не говоря ни слова, вылезли из воды и уселись на травертиновых ступеньках.
С минуту обе молчали, не глядя друг на друга и почему-то смущенно улыбаясь.
— Я вас, наверное, обидела? — прервав затянувшуюся паузу, спросила девушка.
Павлина медленно подняла на нее глаза и удивилась: до чего же она все-таки молода!
— Почему вы так думаете?
Антонелла продолжала улыбаться все с тем же немного виноватым видом.
— Я вас спросила, не занимались ли вы плаванием в молодости. А вы совсем не старая. Извините за бестактность.
Павлину била дрожь.
— Я гораздо старше вас. Это естественно.
— Мне семнадцать лет. Честно говоря, — Антонелла вдруг повеселела, — мне только что исполнилось семнадцать. Ровно две недели назад. Двадцать восьмого апреля.
— У меня есть дочь, она тоже родилась, как и вы, двадцать восьмого апреля… и в том же году.
— Как ее зовут? — спросила Антонелла.
Павлина долго колебалась, прежде чем ответить:
— Андриана. Но дело в том… — Тут она запнулась и нервно дернула плечом.
— В чем? — спросила Антонелла с любопытством.
Павлина поймала взгляд девушки: та, не отрываясь, напряженно смотрела на нее.
— Мою дочь удочерили в Греции. Не знаю, кто и где. Я зову ее Андрианой, но не знаю ее теперешнего имени.
Антонелла взглянула на Павлину с нескрываемым интересом, помолчала, потом прошептала:
— Вот оно что…
— Вы что-то сказали?
Антонелла с задумчивым видом покачала головой:
— Меня тоже воспитала женщина, которая не является моей матерью.
— Вы уверены?
— Уверена ли я? — удивилась девушка.
«У нее мои глаза, моя грудь, мои волосы, моя кожа», — подумала Павлина.
Антонелла с нерешительным видом задала очередной вопрос:
— Вы часто думаете о своей дочери?
Павлина кивнула.
— Вы ее ищете?
Павлина ответила многозначительным взглядом и промолчала.
— Может быть, вы когда-нибудь найдете ее! Кто знает?
— Может быть…
— Ведь правда, кто знает?
— А вы? — спросила Павлина.
Сердце у нее бешено забилось, и она облегченно вздохнула, когда в плавательном зале раздался громкий мужской голос: тренер звал девушку с другого конца бассейна:
— Антонелла! Продолжаем!
— Мне надо идти…
— Конечно, идите скорей.
Они столкнулись чуть позже в душевой. «У нее темные соски», — подумала Павлина, разглядывая обнаженную девушку. И это тоже показалось само собой разумеющимся, как и дата рождения, манера плавать, кожа, грудь и глаза Антонеллы. Она не осмелилась тревожить ее дальнейшими вопросами. Зачем, если и так все совпадает? Волна счастья захлестнула Павлину.
Они увиделись еще раз у выхода из спорткомплекса. Павлина узнала госпожу Перрен, которая приехала встречать Антонеллу на машине. Разминуться было просто невозможно.
— Мама, это та дама из Греции, о которой я тебе говорила, — воскликнула девушка.
Мама Антонеллы, как показалось Павлине, недовольно поморщилась, однако с любопытством посмотрела на нее и протянула руку.
— Мы виделись с вами в «Отле», не правда ли? — спросила она, не дожидаясь ответа, велела дочери садиться и захлопнула дверцу автомобиля.
— До свидания, сударыня, — сказала Антонелла.
— До свидания, — кивнула Павлина.
На обратном пути Павлина специально углубилась в квартал Жонксьон, в лабиринт пересекавших его в разных направлениях маленьких улочек, словно они могли обеспечить более надежную защиту ее счастья. Она перебралась по маленькому мосту через реку и двинулась дальше по улице Сант-Клотильд, потом по улице де Бэн до улицы Сан-Жорж. Специально шла — насколько это возможно — медленно. Когда она подходила к площади Цирка, было уже семь часов.
Павлина заскочила к подругам, чтобы поцеловать Шриссулу и Мирто.
