собственные следы, время от времени зовя на помощь. Она прислушивалась, не кричат ли ей в ответ. Никто не отзывался, но она не сдавалась. Убегая от Себастьяна, она порвала много лиан и сломала не одну ветку, и теперь видела эти повреждения, или думала, что видит.
Ближе к ночи, после бесконечных поисков, она наткнулась на очевидный след — большой кусок рукава ее блузки, зацепившийся за колючий кустарник. Теперь она вспомнила, что на бегу почувствовала острую боль, когда шипы вонзились в ее плоть. На руке она увидела длинную красную царапину, словно от когтей бешеной кошки. Лаура возблагодарила Господа за этот кустарник и его шипы. Теперь она была уверена, что идет по правильному пути.
Прошла еще целая вечность, и она снова закричала во весь голос. На этот раз ей ответили. Кто-то услышал ее крик, и, казалось, это был Себастьян!
Она снова крикнула, и Себастьян отозвался. Почти в истерике от радости, Лаура побежала на его голос.
Наконец, сквозь зелень она увидела его и, завизжав от радости и облегчения, кинулась к нему навстречу, продираясь сквозь кусты и колючки.
— Себастьян! — крикнула она.— Я уже думала, что никогда тебя не увижу.
Однако, когда она увидела, как он мрачен, ее сердце ушло в пятки.
— Ты дура, что убежала, Лаура,— сказал он ледяным тоном, но с плохо скрываемой яростью.— Чертова дура! Я мог бы тебя не найти, ведь уже темнеет.
Он окинул ее уничтожающим взглядом. На его лице не было и тени сочувствия. Ласковое огорчение, которое она видела утром, превратилось в холодное презрение. Его лицо окаменело, подбородок казался неестественно жестким. На шее его пульсировала вена.
— Себастьян,— прошептала она. — Я очень виновата. Очень.
Себастьян, очевидно, не собирался ее прощать.— Хорошо, если ты это поняла,— сурово сказал он.— А теперь пошли. Я не хочу здесь больше оставаться.
Он хотел сказать, оставаться с ней! От злости глаза Лауры наполнились слезами. Да, она убежала, ну и что? Разве она не достаточно из-за этого пострадала?
— Знаешь, ты вовсе не обязан был ждать меня.— Она заставила себя говорить ровно.— Ты мог бы и вернуться. Сесть на свой самолет и улететь.— Она была рада, что он это не сделал, но не могла ему в этом признаться.
— Поверь, у меня было такое желание,— ответил он.
Слезы обожгли ей глаза.
— Знаешь, мне кажется, я ненавижу тебя, Себастьян,— прошипела она.
Он взглянул на нее с презрением, но продолжал идти, словно она ничего не сказала. Он молчал так долго, что это было уже невежливо, потом, наконец, повернулся к ней и сказал:
— Это для меня не новость, Лаура. Ты достаточно ясно дала мне понять, как ко мне относишься.
Они молча шли к самолету. Она шла сзади, на приличном расстоянии от него, и пыталась не заплакать от обиды и злости. Она сдерживалась, чтоб не зареветь в голос, и старалась не шмыгать носом. Если она сейчас высморкается, он поймет, как ей плохо. Себастьян шел быстро, не оглядываясь и не дожидаясь Лауру, словно хотел быть как можно дальше от нее.
Вскоре они дошли до самолета. Когда она догнала Себастьяна, он был уже в кабине и нажимал на какие-то кнопки. Поскольку никто не мог ей помочь. Лаура попыталась сама забраться в маленький самолет. Отдуваясь, она упала рядом с ним на пассажирское сиденье.
Самолет стоял посреди поляны. В иллюминатор Лаура увидела, что солнце уже давно зашло. Внизу небо было еще лиловым, но сверху спускалась густая темнота. У Лауры не было настроения любоваться вечерним небом. В напряженной тишине она ждала, когда Себастьян запустит двигатель. Все вроде шло как обычно, но, когда двигатель стал разогреваться, Себастьян вдруг с гримасой посмотрел на панель управления. Сначала она подумала, что он был просто в плохом настроении из-за нее. Но, вглядевшись, она с ужасом поняла, что он хмурился из-за каких-то показателей прибора.
— Что случилось? — Набравшись мужества, она заговорила с ним.— Что-нибудь не так?
— Батарея не заряжается,— ответил он.— Генератор полетел.
— Я не понимаю, в чем проблема.— Она смотрела на него с тревогой и недоумением.
— По-моему, с двигателем все в порядке. Ты хочешь сказать, что когда энергия кончится, мы можем упасть или что-нибудь в этом роде? — спросила она.
Себастьян покачал головой, не отрывая глаз от приборов.
— Нет, к двигателю это не имеет никакого отношения. Когда он включен, турбины не дают ему заглохнуть. От батареи работают приборы и радио.— Он резко прибавил: — И то, и другое для нас сейчас особенно важно.
Глаза Лауры расширились.
— Ты хочешь сказать, что мы не попадем в Бангкок?
— Я не могу лететь в темноте без приборов и связи.— Он говорил с ней, как с последней идиоткой.— А благодаря твоему побегу нам придется делать именно это.
Лаура проглотила гнев и унижение. Она могла бы напомнить Себастьяну, что сделала это из-за него. Он обещал ей, что они будут заниматься только делами, однако, при первой возможности попытался ее поцеловать. А еще раньше он соврал ей, притворяясь, что любит ее, и продолжая встречаться с Камиллой Нгуйен. Но она молчала. Сейчас ей было не до певицы. Они, казалось, были в безвыходной ситуации.
— Что нам делать? — прошептала она.
Себастьян пожал плечами.
— Ну, лететь мы, конечно, сейчас не сможем. Уже темно, и погода может измениться. Боюсь, что нам придется подождать до рассвета.— Он взглянул на Лауру. К ее щекам прилила краска, когда она увидела презрение в его глазах. Ей стало не по себе при мысли о том, что придется провести в его обществе всю ночь. Она видела, как он мрачен, и чувствовала его ярость. Она сразу поняла, что ей предстоит неприятная ночь.
— Себастьян, я...— начала она, но он перебил ее.
— Меня не интересует твое мнение,— сказал он.
Лаура вспыхнула.
— Хорошо! — закричала она.— Но я имею право знать, как и где мы проведем эту волшебную ночку. Здесь слишком мало места.— Короткого полета хватило, чтобы ее ноги затекли, а она заметила, что его сиденье было еще неудобнее. Рычаги мешали ему вытянуть ноги, которые были гораздо длиннее, чем у нее.
Себастьян пожал плечами.
— Это очевидно,— Он потянулся за курткой.— Поэтому вылезай. Мы идем гулять.— Он открыл люк со своей стороны и вылез из кабины.
Она услышала, что он огибает самолет и подходит к ее стороне. Распахнув люк, он смотрел на нее снизу. В кромешной тьме, окружавшей их, она видела только контуры его лица — крылья носа, волосы, подбородок и, яснее всего, его глаза, которые гневно блестели на темном лице.
— Вылезай,— приказал он, но не сделал ни одного движения ей навстречу. Лаура вдруг испугалась. Это был не Себастьян, это был незнакомый человек.
— Я сказал вылезай,— прогремел его голос в темноте. Лаура, не осмеливаясь ослушаться, но мечтая провалиться сквозь землю, сползла с сиденья и без его помощи спустилась на землю.— Что теперь? — прошептала она.
— Заткнись и иди за мной,— приказал он с гримасой. Его фонарик высветил узенькую тропку, которая вела вглубь джунглей. Лаура покорно последовала за ним, не осмеливаясь спросить, куда и зачем он ее ведет. Она знала, что ей оставалось только подчиниться. Минут через двадцать они дошли до полуразвалившейся хижины, притаившейся среди деревьев. Это была типичная местная постройка, стоявшая на сваях примерно в метре от земли, с плетеными стенами, в которых зияли дыры. Крыша хижины была залатана пальмовыми листьями.
Это давно заброшенное жилище казалось холодным и неуютным. Очевидно, Себастьян решил, что в нем они проведут ночь.
Лаура была в недоумении.
