вопросительные интонации с более сложной тональностью языка. Лаура знала, что тайский язык очень сложен, в нем односложное слово может иметь до четырех значений в зависимости от окончания. Лаура не отличалась хорошим слухом и так и не смогла выучить язык. В результате она не имела понятия, о чем Себастьян разговаривает с этим человеком, но догадывалась, что это либо имеет какое-то отношение к другим клиентам, либо Себастьян спрашивал о состоянии двигателя этого самолета. Ответ, казалось, был неожиданным для Себастьяна, потому что он повернулся к ней с легким беспокойством на лице.
— Что, какая-то проблема? — Она смотрела на него с тревогой.— С самолетом все в порядке?
Себастьян кивнул.
— Абсолютно.
— Я просто подумала...— Лаура изучающе посмотрела на него.— Просто, когда ты закончил разговор, у тебя был обеспокоенный вид.
— Ничего страшного,— кратко сказал он.— По крайней мере, ничего, что имело бы отношение к тебе.— Он протянул ей руку. Одним рывком он помог ей влезть в кабину самолета.
Когда Себастьян устраивался на кресле пилота рядом с ней, ее сердце сжалось. Она снова увидела тревогу на его лице, но он почти сразу же поймал ее взгляд, и выражение его лица снова стало бесстрастным. Почти против своей воли Лаура напряженно улыбнулась ему.
Себастьян молча завел двигатель и выехал на взлетную полосу. Их самолет оторвался от земли и сделал круг над летным полем. Лаура не предполагала, что будет так волноваться, сидя рядом с ним. Она выпаливала первое, что ей приходило в голову, а Себастьян, поглощенный полетом, односложно отвечал ей.
Сердце Лауры ныло. Он был так близко, но она не могла до него дотронуться.
— Себастьян,— с трудом выговорила она,— я знаю, что с бизнесом у тебя все в порядке, но в остальном... какой была твоя жизнь эти два года? — Вопрос был дурацкий, но она понятия не имела, что еще сказать.
Ее слова почти потонули в шуме двигателя, но Лаура знала, что он их услышал. Однако, он не спешил с ответом. Он сосредоточенно смотрел на верхушки деревьев внизу, потом бросил взгляд на панель управления и снова перевел его на стремительно удалявшуюся землю. Сейчас он мог бы и ответить ей, но вместо этого лишь крепче сжал челюсти. На его виске пульсировала вена.
Наконец, глубоко вздохнув, он посмотрел на нее. Лаура увидела в его глазах уже знакомые ей гнев и грусть.
— Жизнь есть жизнь,— сказал он.— Она была всякой. Иногда плохой, иногда не очень.— Он отвернулся и долго смотрел на облака перед самолетом. Сезон дождей кончился, и они были белоснежные и пушистые. Самолет нырнул в одно из них, и они оказались в густом белесом тумане.
Наступила очередная пауза. Почувствовав, что больше не может вынести тишину, Лаура обратилась к нему с новым вопросом. Она знала, что скажет глупость, но это было лучше, чем гнетущее молчание.
— Ты счастлив?
Себастьян пожал плечами.
— Что такое счастье, Лаура? — С тяжким вздохом он продолжал: — Я слышал об одной фотожурналистке, которая покончила с собой, сделав серию фотографий людей с синдромом Дауна. Ее добило, что все эти идиоты были чертовски счастливы — первые счастливые люди, которых ей довелось увидеть. Она никак не могла понять, почему эти бедняги так счастливы, вот и свихнулась.
Лаура вскинула брови.
— Я не считаю, что обязательно надо стать идиотом, чтобы познать счастье,— возразила она.
— Возможно.— Себастьян сощурился в улыбке.— Но мне, Лаура, вполне хватает того, что моя жизнь интересна и разнообразна. Я занимаюсь своим маленьким делом, по возможности помогая другим, получая с этого доход и никому не мешая.— Выражение его лица стало жестким.— В любом случае, я не хочу быть довольным жизнью. Я считаю это коровьим существованием, впрочем, большинство людей ничем не отличается от скотов.
Глаза Лауры расширились, когда она услышала это хамское замечание. Но думала она о другом. В его голосе появилась горечь, которой никогда не было раньше. Интересно, что повлекло за собой такую перемену? Возможно, на него так подействовал его бизнес. Характер его остался бунтарским, но в нем появился какой-то холодный цинизм. Она посмотрела на него с грустной улыбкой.— Ты изменился, Себастьян,— заметила она.
Его глаза сузились.
— Правда? — холодно сказал он.
Лаура похолодела от его тона, но решила не отступать. Она должна была узнать, почему и как это произошло. Конечно, их это уже не касалось. Она напомнила себе, что их любовь давно умерла. Осталась лишь сестринская забота о нем. Она заставила себя в это поверить.— Да, правда,— продолжала она.— Ты стал мне совсем чужим. Больше, чем раньше, даже больше, чем когда я с тобой только познакомилась.
— Мы всегда были чужими, Лаура.— Он резко повернул штурвал.— Мы никогда до конца не понимали друг друга. Никогда.
— Мне кажется, в какой-то момент мы друг друга поняли,— возразила она.— Пусть ненадолго, но поняли. Я достаточно хорошо тебя помню, чтобы увидеть, что ты стал другим человеком.
— Ты тоже стала другой! — В его голосе была сдержанная ярость.— То, что случилось, уже случилось, Лаура... и ты сама это прекрасно знаешь. Он резко повернулся к панели управления, почти спиной к Лауре. Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы он случайно их не увидел. Она снова разозлилась. Он обращался с ней так, словно его обманули и бросили, а не ее. Какое право он имел говорить с ней так резко, с такой обидой? Если он страдал, то только потому, что непорядочно поступил по отношению к ней или другой женщине, которая любила его.
Сердце Лауры так громко билось, что из-за его ударов она почти не слышала гул двигателя. Она снова взглянула на его гордый, жесткий, точеный профиль. По ее коже побежали мурашки от острого желания. О, если бы тогда он не ушел, а остался с ней навсегда! Она была сильная женщина, и все же знала, что Себастьян — единственный мужчина, способный ее победить. Но теперь было уже поздно. Она бы все отдала, чтобы их роман рос и расцветал прекрасным цветком, но ему пришел конец. В отчаянии она поняла, что он давным-давно закрыл за собой дверь, а она повернула в ней ключ. Вместе с тоскливыми мыслями в ней нарастал гаев. Они слишком много значили друг для друга, чтобы все так кончилось. Вначале она была настороже, но Себастьян покорил ее теплом и силой своей любви. То, что он сделал потом, было невероятной жестокостью по отношению к ней. Он отнесся к ней как к случайной знакомой, несмотря на то, что было между ними. Она отдала ему всю свою душу, всю любовь, а он не дал ей ничего.
Ее щеки запылали. Она отвернулась к иллюминатору, чуть не плача от обиды и злясь на свои чувства, от которых ей никак не удавалось избавиться. Она ненавидела себя за слабость и боролась с ней. «Да ты совсем сошла с ума, девочка! После того, как он тебя бросил... ты дура, что все еще страдаешь по нему. Посмотри, что он с тобой сделал. Он и снова это сделает, если ты позволишь. Оттолкни его. Он вполне заслужил это». Но даже это самовнушение не помогало. Лаура поймала себя на том, что снова смотрит на него, как зачарованная. В отчаянии от своей слабости, она чуть не закричала.
Между тем, они достигли засушливой части Таиланда, удаленной от каналов и тропической влажности юга. Они пролетали над высокогорьем. Вместо залитых водой рисовых полей здесь были поля, на которых произрастал так называемый «сухой рис». Он выращивался в грязи, а не в воде, относился к совершенно другой зерновой культуре и был слегка клейким. Между холмами паслись стада деревенского скота.
Тень их самолета проносилась маленьким крестообразным облачком над согнутыми спинами крестьян, возившихся на рисовых полях. Глаза Лауры наполнились слезами, когда она вспомнила, как давным-давно они с Себастьяном так же летели к лужайке, которую он обнаружил между холмами к югу от Чьенгмайя. Он посадил арендованный самолет на заброшенное, полузаросшее летное поле, и они устроили пикник. Расстелив скатерть на траве, они с аппетитом ели острые местные блюда, которые Себастьян взял с собой. Весь день она провела в его объятиях, зная, что с ней единственный человек, которого она любит. В тот вечер, когда она вернулась в свою квартирку, ее голова кружилась от счастья. Весь день он шептал ей на ухо слова любви и сказал ей, что мечтает на ней жениться. Он сказал, что женится на ней, как только уладит какие-то дела — это займет не больше месяца. Однако, через три недели он исчез и вернулся в ее жизнь только через два года, чужим человеком, которого она наняла на день.
