Зона номер три

— Но с одним условием. Нет, с двумя.

— Выпей, голубушка. Согрейся. Зябко тут.

— Я тоже иду с тобой в Зону.

— Это первое условие. А второе?

— Если останемся живые, возьмешь меня с собой.

— Согласен, — ответил Савелий, не дав себе и минутки подумать. С огромным облегчением Маша отпила из горла, потом закурила. Прижалась к нему.

— Ты правда меня не бросишь?

— Правда.

— Хочешь знать, почему удираю?

— Дело немудреное, чего тут знать. Из ада бежишь, чтобы родить на воле.

— Савушка, ты дурак! Неужто тебе со мной не противно?

Дальше между ними пошел разговор, интересный только для двоих.

Глава 7

Сергей Петрович все же выполнил долг чести и, с опозданием против обещанного на неделю, завернул на конспиративную квартиру, где пряталась от убийц преданная ему душой Тамара Юрьевна. Застал ее в таком виде, что лучше бы не заглядывал, Пережитое потрясение и вынужденное затворничество наложили на нее тяжелый отпечаток: она пила не просыхая. Сергей Петрович открыл дверь своим ключом и весело позвал: «Томочка, ау! Ты где, моя маленькая?!»

Томочка на любовный зов не отозвалась, он обнаружил ее в гостиной у телевизора. Телевизор работал, но Тамара Юрьевна на него не глядела. Блаженно развалилась на ковре и дремала, задрав нос к потолку. Личико красное, раздутое, как у моржа. Мелкой сеточкой по коже щек проступили все пятьдесят два годика. Рядом валялась опрокинутая литровая бутылка «Смирновской», с тоненькой струйкой, протекшей под пышное Тамарино бедро. Изо рта слюнка свесилась. И при этом блаженная, застывшая улыбка утопленницы. Одета неброско, но вызывающе — распахнутый нейлоновый халатик и больше ничего. Трудно поверить, но Сергей Петрович при взгляде на бедную алкоголичку ощутил не жалость, не отвращение, а толчок желания, спертого и душного, как у подростка, подглядывающего за дамами в щель сортира. Это можно было объяснить только тем, что дьявольские чары, которыми роковая женщина свела с ума сотни мужиков, никуда не делись, и, вероятно, она унесет их с собой в могилу.

Сергей Петрович пошел в ванную, принял душ, попил чайку на кухне, немного прибрался, давая подруге спокойно отдохнуть, и лишь затем выключил телевизор и склонился над Тамарой Юрьевной в намерении перетащить на диван и устроить там поудобнее. Но она проснулась, и сразу доказала, что и в запое осталась тверда духом.

— Не прикасайся ко мне, негодяй! — пробурчала свирепо, будто увидела корейца Кима.

— Что ты, Томочка, разве я прикасаюсь?! Тебе же здесь неудобно. Давай переляжем на диван.

Тамара Юрьевна повела мутным, черным оком и заметила опрокинутую бутылку.

— Ах, вот как! Решил покуражиться? Ничего не выйдет, голубок. У меня целый ящик на кухне.

— Тебе выпить хочется? Сейчас принесу. Давай сперва на диван переберемся.

Кое-как удалось уговорить, но от его помощи она отказалась. Сама, хотя и с кряхтением, переместилась наверх и по пути попыталась отвесить ему леща. Сергей Петрович еле уклонился. На диване запахнулась в халат, привалилась к спинке, грозно сверкала черными плошками.

— Что стоишь истуканом? Неси водки!

Он принес водки и плюс ее любимый соленый огурец, гадая, в рассудке она или витает в винных облаках. Во всяком случае, у него не было сомнений, что она на грани горячки. Впрочем, на этой грани она благополучно пребывала третий год, с тех пор как они познакомились.

Двумя глотками Тамара Юрьевна осушила чашку, захрустела огурцом. Долго, с умным видом следила за воздействием водки на организм. Осталась довольна. Прокурорский взгляд постепенно смягчился. Сергей Петрович ждал.

— Ну? — спросила наконец. — Говори, негодяй, сколько мне по твоей милости сидеть в норе?

— Уже недолго, Томочка, несколько дней, не больше.

— А потом что?

— Мустафе будет не до тебя.

— Ты уверен?

— Есть к тебе маленькая просьба, Томочка.

— ?

— Ты не могла бы прервать запойчикденька на три?

Тамара Юрьевна молча отдала ему чашку, рукой указала на дверь. Он сходил за второй порцией. Когда вернулся, Тамара Юрьевна расположилась на диване с большим удобством, подложив под голову подушку. Ему даже показалось, что причесалась. Морщинки разгладились. Но вид по-прежнему помятый и непримиримый.

— Сейчас похмелюсь, — сообщила сурово, — и в постель. Иначе за себя не ручаюсь. Понял, негодяй?

— Конечно, понял. Видишь ли, Томочка, ты можешь в любой момент понадобиться, а куда ты годишься в таком состоянии?

От возмущения чуть не задохнулась.

— Ах ты, подлюка! Ах, сутенер засранный! Да как ты смеешь командовать после того, что со мной сделал?!

— Грубость тебе не к липу, — поморщился Сергей Петрович. — Аристократка, графиня. И вдруг такой жаргон.

Тамара Юрьевна раздумывала, плеснуть ли водку в насмешника или вылить в себя. Все-таки решила выпить. Потребовала:

— Дай сигарету, подлец!

Он закурил с ней за компанию черную египетскую сигарету. От второй чашки Тамару Юрьевну разморило. Дымила, прикрыв глаза, чуть раскачиваясь, как в медитации. За окном смеркалось, тени легли на ковер. Майор взглянул на часы: пора собираться. Суббота рядом, дел невпроворот. Накануне он встречался с вертолетчиком, полковником Клениным. Полковник был чем-то обязан Гурко. В давние времена пути их пересеклись, и совсем молодой Олег помог выпутаться вертолетчику из серьезной заварухи. Что-то связанное с чартерными рейсами из Узбекистана. Наркотики. Был ли полковник замешан в грязных делах или не был — Литовцева не волновало. В закоулках памяти, где много напихано полезного, он отыскал фамилию полковника и быстро навел справки. Да, это тот, кто ему нужен. Один из немногих асов, еще оставшихся в оборонке. Послужному списку Кленина можно только позавидовать — Афганистан, Нигерия, — но не это главное. Кленин испытывал новую модель вертолета МИ-28-С, которая держалась в тайне даже от наших лучших друзей — американцев. При других обстоятельствах Сергей Петрович мог бы нажать на полковника через Самуилова, но теперь этот вариант невозможен. Самуилов уже высказался: он в стороне, что бы ни произошло.

Литовцеву, можно сказать, повезло: полковник Кленин оказался в Москве, прилетел на три дня в отпуск с полигона. Как только Сергей Петрович произнес по телефону фамилию Гурко, он тут же согласился на встречу.

Антон Захарович Кленин прожил на свете тридцать девять лет, а выглядел на полусотню. Пожав его руку в скверике напротив консерватории и заглянув мельком в ледяные глаза, Сергей Петрович окончательно уяснил: да, этот летун действительно веников не вяжет. Серебристая седина придавала ему сходство с усталым, чернооким вампиром.

— Что с Олегом? — спросил полковник глухим голосом, когда уселись на скамейке и закурили. Сергей Петрович без утайки рассказал все, что знал: западня, Зона, жизнь на волоске. Нюанс такой: спасти Олега может только чудо.

— Что требуется от меня?

— Отбомбиться, поддержать огнем, — просто ответил Литовцев. — Ну и, естественно, забрать оттуда,