Все ему мерещилось, что он заболел какой-то страшной болезнью, раздевался, подходил к
зеркалу, нас подзывал и говорил: «Посмотрите, насквозь же видно, вот она, болезнь!» Мы его
жалели, три дня не давали колоться, чтобы очнулся. Но он так и не очухался, увезли в
психушку.
У меня, конечно, тоже крыша ехала, не раз. Один раз инопланетянин приходил. Открываю
глаза, а он стоит и смотрит, белый. И осторожно так прикасается к колену, у меня колено из-
под одеяла высовывалось. Я сразу и отключилась. Очнулась, все помню, смотрю на колено, а
оно красное...
Мне еще повезло, первые годы я работала в больнице, сама могла доставать - и меня не
трогали, зависели потому что от меня. А потом появился этот уголовник, покровитель мой. Но
все равно всякое было. Один раз я без денег осталась, без кайфа, попросила, а мне говорят: вот нас здесь десятеро, дашь всем десятерым - получишь дозу. Я отказалась, они озверели, свалили меня, начали резать. У меня до сих пор на животе шрам. Ну, как увидели кровь -
очухались. Наркоманы при виде крови сразу опоминаются, в себя приходят. Некоторые даже
специально вены режут, чтобы успокоиться.
Ну а если одна, если нет авторитетного сожителя, тогда, конечно, один путь. Мужчины, понятно, воруют, чтобы денег достать, а девушки при них, как у нас говорят, присасываются.
Допустим, чтобы одну среднюю дозу на день набрать, девушке надо лечь под пятерых. Под
пятерых грязных, не мытых месяцами скотов. Но там уже девушки не разбираются, там уже
все безразлично, лишь бы получить свою дозу.
Почему?
Этот вопрос возник сразу: почему? Первые же читатели еще рукописной книги с первых же
страниц откладывали рукопись и недоуменно спрашивали: почему они тебе все это
рассказывают? С какой стати? О грязи, мерзостях и ужасах не чьей-то чужой, а своей жизни.
Откуда такая откровенность? Не говоря уже о том, что она небезопасна...
Это алкоголик тут же все расскажет про свою жизнь, даже если его не просят. Потому что
алкоголик - экстраверт. А наркоман - интроверт, то есть человек закрытый, наружу у него
только три чувства: просто страх перед всеми, страх ломок и страх остаться без наркотиков; наркоман никогда и никому не изливает душу. Такого не может быть! -удивлялись прежде
всего врачи и милиционеры.
И тем не менее - исповеди.
Встречаясь с наркоманами в больницах, в притонах, в городах и поселках на марихуанном
пути от Чуйской долины до Москвы, на рынках, на пятачках, где собираются свои люди, я
никогда, по неведению, не задавался таким вопросом.
Почему?
А может, как раз потому, что наркоман живет в постоянном страхе, он закрыт, то есть одинок, как никакой другой человек на свете. Весь мир враждебен ему - и он враждебен всему миру.
Это отчаянное, безнадежное, космическое одиночество. Может, они и рассказывали все
потому, что в кои-то веки человек из того, враждебного мира пришел к ним не с милицейской
повесткой, не с родственными слезами, проклятиями, нравоучениями, а просто поговорить, и
еще важнее - послушать. В кои-то веки проявил к ним не милицейский или медицинский, а
просто человеческий интерес: интерес к их судьбе, к жизни, к их мнениям и суждениям о себе, о людях, о кошмаре, в который они сами себя ввергли.
А потом, я сразу же говорил им о замысле книги, о том, что пишу ее для тех, кто еще не
пробовал анаши и ни разу не укололся, то есть для их младших сестренок и братишек, и
просил их помочь, рассказать всю правду, поскольку лишь полная правда может убедить, дойдет до умов и сердец мальчишек и девчонок. То есть я делал их как бы своими соавторами.
И никто из моих собеседников-наркоманов мне не отказал. Все соглашались, все
рассказывали про свою жизнь со всей возможной откровенностью.
Чуйская долина
Чуйская долина - это север Кыргызстана, юг Джамбулской и Чимкентской областей
Казахстана, это громадные пространства от Ташкента на западе до Алматы на востоке, от
кыргызских гор на юге до пустыни Муюн-Кум на севере. Это три с лишним миллиона
гектаров, занятых дикорастущей коноплей. Особой коноплей, имеющей особые
наркотические свойства, каких нет ни у какой другой конопли, обычного сорняка на полях
Сибири и Центральной России, Северного Казахстана и Поволжья... Что такое три с
половиной миллиона гектаров? Вспомним: вся страна, Советский Союз, осваивала целину, и
усилиями всей страны в Казахстане было распахано, окультурено восемнадцать миллионов
гектаров... Вот и сравнивайте.
Если подняться на вертолете, на самолете и попробовать окинуть долину взглядом, то это -
необозримый океан, по которому перекатываются волны конопли в рост человека и выше.
Как бороться с коноплей? Наверно, никто не знает. Конопля - вековечное растение, самое
неприхотливое, самое стойкое. Будет жара, сушь, засуха - она выживет. Начнется ливень, всемирный потоп, грязь, болото - она прорастет. Ничего с ней нельзя сделать. С корнями -
не вырвешь, корни глубокие, чуть ли ни три метра. Распахать - поди попробуй. Во-первых, горючего не хватит, во-вторых, все равно бесполезно, пробьется, а в-третьих, конопля здесь
растет не сама по себе, она выполняет природой уготованную роль. Своей мощной корневой
системой она удерживает пески. Стоит только уничтожить, свести ее на каких-то
пространствах - а на ограниченных участках это возможно, - как начинается наступление
песков на села и аулы. Видите, какая получается сложная ситуация?
В Казахстане, на громадных пространствах, где на сотнях тысяч гектаров конопля стоит
стеной выше человека, еще можно применять и применяют гербициды, поливают ее нещадно
ядохимикатами с самолетов. Но и там урон для природы невосполнимый. А у нас, в
Кыргызстане, на малых площадях, при большой плотности населения - и вовсе невозможно
применение химии. Ведь гербициды сжигают все: и коноплю, и траву, то есть пастбища, и все
живое там погибает: звери, птицы, скотина там больше не будет пастись, человеку туда уже не
ступить ногой.
Вот какая проблема.
Американцы, правда, нашли способ. Вот я взял у своих американских коллег (достает из
ящика горсть необыкновенно красивых, как игрушки, синих, красных, розовых кубиков со
сглаженными углами. - С. Б.) несколько гранул. Это экологически безвредные гербициды в
желатиновой оболочке, которые действуют только на коноплю. Одна гранула - один цент.
Они выстреливаются специальной пушкой. Желатин растворяется, жидкость вытекает, обволакивает растения - ведь конопля ранней весной всего лишь низенькая-низенькая
травка - и затормаживает процесс фотосинтеза. Одним залпом накрывается площадь в
четыре гектара, один залп обходится в восемьсот долларов. То есть только для обработки
гербицидами на Чуйскую долину необходимо от восьмисот миллионов до одного миллиарда
долларов. Как минимум. Не считая всех остальных прямых и побочных, сопутствующих
расходов.
Так что пока остаемся реальной силой в основном мы, милиция. Но силы наши...
несопоставимы с территорией, которую надо контролировать. Раньше, пока Советский Союз
не распался, было легче: мощное МВД Союза всегда помогало, хотя бы теми же вертолетами.
Чтобы представить масштаб, приведу такой пример... В конце июня, в июле и августе, когда в
Чуйскую долину устремляются гонцы, группы, банды со всей страны, мы здесь проводили
чуть ли не войсковые операции, полки выходили на оцепление... И все равно не справлялись: по только им известным тропкам, ложбинам, тайным дорогам заготовители утекали, просачивались, как вода
