Москвы.
46
46 Развернутое рассуждение об этом мнемофокусе я опубликовал в журнале «Октябрь», 2004, № 10, эссе «Пьер переполнен», «Первая глава». В ней механика воспоминания Пьера о жизни как о состоявшемся романе разобрана по возможности подробно.
47
47 Можно вспомнить преображение шишковской «Беседы», которая именно в этот момент перестала быть предприятием частным, кружковым, и превратилась в официозное «общее» учреждение, представительствующее от имени влиятельной политической партии — консервативной, сопротивляющейся переменам нового времени, в частности проекту перевода.
48
48 Первая часть эссе в журнальном варианте под заголовком «Месторождение Александра Пушкина» была опубликована в журнале «Октябрь», 2002, № 2.
49
49 Таково начало его большого странствия; до этого момента перемещения Пушкина локальны. Переезд его мальчиком из Москвы в Лицей был значительной переменой места, но все же он укладывался в рамки закономерного, в порядке вещей, путешествия — из детства в отрочество. Движение Пушкина, которое началось в мае 1820 года, было вне порядка вещей: оно было ссылкой, наказанием в пространстве; наказание ущербным пространством. Это путешествие-убывание с самого начала потребовало встречного творческого действия: Пушкин сопротивляется, противостоит обстоятельствам — он восстанавливает свое светлое помещение, поврежденное ссылкой. Оно самостоятельно светло, потому что возникает в результате отрыва от «света», после испытания поэта тьмой одиночества, тяготами дороги и двухлетним михайловским сидением. В мае 1820 года началось странствие, во всяком смысле слова формообразующее. При этом началом пушкинской метаморфозы было скорое падение вниз: географическое (с севера на юг), психологическое, не мироустроительное, но напротив — миро-разрушительное.
50
5 °Cм. заметку «Случай в океане», о приключениях Федора Толстого во время первой русской кругосветной экспедиции (1803–1806 годы). Не все исследователи подтверждают, что автором сплетни о полицейской расправе над Пушкиным был Федор Толстой. Достоверно известно, что несколько раз они с Пушкиным были близки к дуэли, несколько раз ссорились и, наконец, много позже помирились в Москве. Начало их отношений было пестро; между ними находился князь Шаховской, нашептывающий на ухо то одному, то другому недобрые слухи. То, что произошло весной 1820 года, было продолжением темной и запутанной истории в отношениях двух и более сочинителей. Сама эта ссора была наполовину сочинена.
51
51 См. выше — «Зеркало и Александр», рассуждение о «рокировке» в истории Александра Романова и Александра Пушкина.
52
52 Есть много толкований причины южной ссылки Пушкина, в том числе то, что рассматривает ее как некоторое благодеяние. Влиятельные друзья поэта, посовещавшись, решили отправить его подальше от столицы, где он уже нажил довольно неприятностей. Заодно стоило подлечить его на кавказских водах и южном солнце: здоровье Пушкина после первых трех лет вольной жизни было основательно подорвано. Воспользовавшись своими связями, друзья спровоцировали царский указ о ссылке. Показали кому следует некоторые его стихи, затем дали ему их сжечь: в сумме вышла ссылка не самая строгая, — на юг, под надзор добрейшего генерала Инзова. Будто бы в этом случае один Александр не собирался наказывать другого, но дал ему возможность исправления.
В отношении «игры пространств» такая версия оставляет нашу реконструкцию без изменений: так или иначе, два Александра были один от другого максимально далеко отторгнуты. Между ними ощутилась пустота; если говорить об указаниях судеб, 1820 год этой пустотой предварил роковые события 1825 года.
53
53 Только через десять лет Пушкин соберется с силами, чтобы описать это северо-западное «ничто». В «Станционном смотрителе» он вспомнит эту дорогу. Картины повести, словно раздавленные низким небом, прямо списаны с этих безымянных, тусклых мест, пропадающих втуне между Питером и Минском.
«В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному».
В мае — это о ней, о первой ссыльной дороге: ей, мучительной, пустейшей из всех возможных, положено быть уничтоженной. «Станционный смотритель» составляет эхо тех первых дней ссылки. Напоминанием о том служит фамилия героя: Минский. Беспутный ротмистр награжден обезвешенной фамилией: Минск, или Менск, куда вела стрела «нулевой» дороги, был Александру Сергеевичу неизвестен, положительным смыслом не наполнен. Скорее наоборот, с того момента Минск сделался для Пушкина напоминанием не самым приятным. Минский тракт Пушкину показался плох (пуст), и неизбежно ротмистр Минский вышел у него в «Смотрителе» в известной мере плох и пуст. Зато смотритель, Самсон Вырин, был назван Пушкиным по имени одной из ближайших к Питеру станций, Выры. Пушкин хорошо знал Выру; дорога через Выру была езжая, пестрая, богатая душевными впечатлениями. Потому, наверное, Вырин делается у Пушкина героем, в общем и целом положительным.
