Ах, если бы она могла быть в этом уверена! Пат сменила тему.
— Мне очень понравилось твое выступление сегодня, но особенно тронула музыка.
Осыпав лицо поцелуями, он еще крепче сжал ее в объятиях. Голова у Пат пошла кругом, не позволив сообразить, когда ему удалось раздеть ее донага. До слуха донеслись слова:
— «Прелюдия» не идет ни в какое сравнение с тем, что я исполню сейчас. Это будет новая, еще ни разу не сыгранная мною для тебя пьеса.
И Рон исполнил ее со всем вдохновением…
Когда по его ровному дыханию Пат поняла, что любимый заснул, она еще долго лежала с открытыми глазами и с упоением смотрела на спящего, отмечая мельчайшие детали: необычайно длинные ресницы, ямочку на подбородке, приподнятые уголки чувственного рта…
На его нижней губе, прикушенной ею в порыве страсти, темнела небольшая отметина. Она появилась во время последнего аккорда его новой «пьесы».
К тому времени, когда утром Рон побрился, на его губе почти ничего не было заметно, а в ее сердце все еще звучала божественная ночная мелодия. Они позавтракали и готовились покинуть гостиницу. Рон был нежным и предупредительным, и Пат испытывала искушение видеть в этом нечто большее, чем просто вежливость воспитанного человека.
— Ты должен сегодня работать? — спросила она Рона по дороге в Сквонегалу.
Им оставалось быть вместе совсем недолго, и девушка ревностно следила за каждой пролетавшей минутой. Боже мой, почему она допустила, чтобы все так быстро закончилось?
— Боюсь, что да, — не скрывая сожаления, ответил он. — У меня сегодня важная встреча, но я смогу закончить дела к обеду. Мы поедем в Голд Пойнт и пообедаем там в ресторане «Перл».
Предложи он сидеть и наблюдать, как растет трава, она бы и тогда с радостью согласилась, только бы иметь возможность быть рядом с ним. Но, вероятно, он выбрал этот популярный рыбный ресторан лишь для того, чтобы их видели вместе.
— Отлично, — согласилась Пат, стараясь выбросить из головы мотивы, движущие им. — Это будет чем-то вроде прощального обеда.
— Почему? — оторопело спросил Рон.
— Через неделю все это останется позади, — Она старалась говорить спокойно, чтобы не выдать, чего ей стоит подобный тон. — Ты уже подумал, как объявишь о нашем разрыве?
— Неужели тебе так не терпится все закончить?
Голос мужчины дрогнул, и ей стало жаль не только себя, но и его.
— Я совсем этого не хочу. Мне казалось, что это нужно тебе, — сказала она. — Ведь мы же так и договорились.
— Да, кажется…
О, скажи мне, что ты больше этого не хочешь, мысленно молила Пат. Скажи, что установленный срок — ошибка, и мы можем все изменить. Но весь остаток пути Рон молчал.
С болью в сердце хозяйка поздоровалась с бригадиром строителей, который уже стал неотъемлемой частью ее дома.
— Почти все закончено, милочка, — весело сказал он, не подозревая, что своими словами разрывает ее сердце.
В прихожей на столике, куда обычно складывали почту, лежало письмо, и Пат с безразличием взяла его. На нем красовалась эмблема известной юридической фирмы.
— Проблемы? — спросил Рон, услышав ее глубокий вздох.
Глаза девушки горели от возбуждения, когда она посмотрела на него.
— Боюсь, что да. Это письмо от мужа Оливии, Филиппа, через его адвоката. Наверное, сестра сообщила ему о нашей помолвке, и теперь они считают, что я больше не нуждаюсь в этом доме на условиях завещания. Могут ли меня принудить в судебном порядке продать дом, чтобы отдать Оливии ее долю, как того требуют эти люди?
Рон взял письмо из дрожащих пальцев наследницы, быстро пробежал его и с невозмутимым лицом вернул.
— Твой отец оставил такое невразумительное завещание, что его всегда можно оспорить. Опытному юристу это не составит труда.
— Но еще не время. У меня пока не хватит денег, чтобы выкупить долю Оливии. Не судиться же с собственной сестрой. Мне надо увидеться с ней и заставить ее объяснить Филиппу, что он не прав, что на самом деле мы не помолвлены. — Патрисия схватила за руку виновника всех бед, связанных с домом. — Ты должен сказать сестре правду.
Рон отрицательно покачал головой.
— Этого делать не нужно. Правда состоит в том, что я действительно хочу жениться на тебе.
10
Потрясенная неожиданным признанием, Патрисия не могла двинуться с места. Неужели этому человеку так нужен дом, что он готов вынудить ее продать наследство?
— Я не верю тебе, — набросилась она на Рона, оскорбленная до глубины души. — Мне придется самой рассказать все Оливии. Ведь деньги ей не нужны.
Железная мужская рука сжала запястье растерявшейся девушки.
— Боюсь, что нужны.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не хотел говорить, но ты не оставляешь мне выбора. Несколько моих коллег связаны делами с мужем Оливии. В последнее время Филипп совершил ряд рискованных сделок и теперь находится на грани банкротства.
— Но поездка за границу…
— Оливия думала, что это сделано ради развлечения. По моим же сведениям, бегство было самым простым выходом для Дорста. Похоже, он не собирается возвращаться.
Пат рухнула в кресло и закрыла лицо руками. Она чувствовала себя виноватой, что завидовала счастью сестры, хотя зависть никак не могла быть причиной свалившейся на Дорстов беды.
— Мне казалось, что у Оливии есть все: любящий муж, прекрасный ребенок. Я и представить не могла…
— Никто не мог, и меньше всего твоя сестра. Теперь легко понять, почему Филипп так поступил.
Понять легко, но это не значит, что легко согласиться. Ведь Рональд, сам того не желая, оказал им услугу. Увеличив стоимость дома, он тем самым обеспечил Оливии большую долю, потому что Пат собиралась поровну поделить вырученные от продажи дома деньги. Разве может она обделить сестру, которая оказалась в таком тяжелом положении?
— Я должна с ней увидеться, — с решимостью сказала Пат, поднимаясь с места.
— Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
Всем сердцем желая сказать «да», она заставила себя отрицательно покачать головой. Какой бы поддержкой ни было присутствие Рона рядом, ей все равно придется расплачиваться одиночеством, когда они расстанутся. А теперь не будет и последнего утешения — дома. У нее не останется ничего.
— Ты говорил, что у тебя важная встреча, — напомнила Патрисия. — А это семейное дело.
— Естественно. — Лицо Рона, словно гранитная маска, ничего не выражало. — Если ты действительно хочешь, чтобы я не вмешивался в ваши дела.
Нет, это совсем не то, чего мне хочется, кричала одинокая женская душа. Пат хотела, чтобы он обнял ее и сказал, что любит, что все будет хорошо. Что ее жизнь не разбита и она не станет еще более одинокой, чем прежде.
Понимая всю бесплодность надежд, Пат постаралась изобразить улыбку:
— Да, хочу.
Казалось, маэстро не услышал прозвучавшего ответа, но его тонкий слух уловил беззвучный крик
