несколько западнее тропу, ведущую от Могильников. Северные поля Бри так же были как на ладони вплоть до проблескивающих на горизонте Чистых озер. Таким образом, какую бы дорогу ни избрал движущийся к городу с запада путник, остаться незамеченным для расположившегося на холме наблюдателя ему было бы затруднительно. Чуть в стороне от вершины холма под скальными выступами, кольцом окружающими Могильники и как бы образующими естественную преграду, отделяющую мир живых от мира мертвых, надежно скрытый от случайных взглядов стеной деревьев, располагался один из лагерей дунаданов. Нейенналь подходила к нему, не таясь, давая возможность тому, кто там находился, заранее узнать о ее приближении. На первый взгляд лагерь казался пустым и давно покинутым, однако эльфийка точно знала, что это не так.
— Удачной охоты на прямой тропе, — громко сказала она, останавливаясь возле старого кострища. — Меня прислал Серый Странник.
— Да не оскудеют дичью чащи Таур э–Ндаэделос, — послышался ответ, и из теней выступил высокий человек в сером плаще, пристально изучая стоящую перед ним эльфийку. — Что привело таварвайт так далеко от родных лесов?
— Дорога, легшая под ноги. Митрандир сказал, что Арагорну, сыну Араторна, не помешает помощь охотника.
Сейчас, глядя на найденного следопыта, Нейенналь, наконец, поняла, почему названное магом имя показалось ей знакомым. Прежде ей не доводилось встречаться с вождем дунаданов, однако, охотница слышала о нем и от следопытов, и от эльфов. Обознаться было трудно — кровь квенди, дважды влитая в жилы его предков, хоть и будучи уже сильно разбавленной, накладывала свой отпечаток на облик человека. Увы, даровать долгую, как у квенди, жизнь ей оказалось не по силам, хотя по сравнению с прочими атани век Арагорна, несомненно, был продлен. Насколько Нейенналь было известно, возраст вождя дунаданов близился к девяноста годам, и пускай по виду ему можно было смело дать вдвое меньше, неумолимое время все же не обошло следопыта вниманием. Темные волосы Арагорна были припорошены сединой, вокруг глаз виднелись морщины, а около рта залегли горькие складки. Охотница мысленно пожала плечами и решила, что ей не понять выбора леди Арвен Ундомиэль, о котором никогда не говорили вслух, но о котором, тем не менее, знали и квенди, и дунаданы. Сколько еще осталось избраннику дочери Элронда Полуэльфа? Сто лет? Чуть больше? Чуть меньше? И что потом?
— Ты знаешь мое имя, — прервал ее размышления Арагорн. — Попробую и я угадать твое. Ты — Горделерон, шкуродер из Лихолесья. Я слышал про тебя и рад, что Митрандир водит такие знакомства. У меня будет к тебе всего одна просьба, но не из простых. Полагаю, тебе приходилось уже бывать в Эвендиме?
Нейенналь кивнула. Об Эвендиме она вспоминала не далее как три дня назад. Именно там, на острове посреди огромного озера, располагалось одно из поселений дунаданов, соседствуя с наполовину затопленными руинами города, который, как говорили, некогда был столицей северного княжества, именуемого Арнором.
— В таком случае озеро Ненуиал тебе тоже должно быть известно, — тем временем продолжал говорить Арагорн. — Близ восточной оконечности озера есть остров Тиннудир, единственный связанный с берегом мостом. На острове находится поселение моего народа. Они именуют себя стражами Аннуминаса, — по лицу дунадана проскользнула скорбная улыбка. — Можно, конечно, счесть, что там осталось мало достойного охраны, кроме, разве что, гробниц прежних владык Арнора, однако в этих руинах покоится сама память, и я вижу, что однажды Аннуминасу суждено будет восстать из пепла, возвратив себе былую славу и величие. Увы, когда именно это произойдет, мне не ведомо. Сейчас же городом заинтересовались ангмарские наместники. Трудно точно сказать, что они пытаются там отыскать, однако в любом случае прихвостням Врага не место на улицах Города Королей. Если же, уничтожая их, мы сумеем помешать вражьим замыслам, тем лучше. Поэтому я попрошу тебя, Горделерон, отправиться на Тиннудир. Это послужит тебе пропуском, — Арагорн протянул эльфийке брошь, изображающую расправившего крылья орла. — Отыщи предводителя стражей Аннуминаса и помоги ему отстоять город, ибо кому лучше уметь вести скрытную войну, нежели таварвайт.
— Как зовут предводителя? — спросила Нейенналь, принимая брошь.
— Каленглад.
Охотница кивнула, ничем не высказав своего удивления. Имя могло быть просто совпадением, но даже если нет, по прошествии стольких лет оно не значило ровным счетом ничего. Человеческая память куда короче эльфийской и, в отличие от эльфийской, милосердно стирает подробности давних событий и лица тех, кто в них участвовал, так что едва ли следопыт узнает ту, которая помогала ему три десятка лет тому назад. Нейенналь даже не была уверена, что сама его узнает, хотя и по иной причине. Время так быстро меняет человеческие лица…
— Я отправлюсь на Тиннудир сегодня же, — пообещала охотница вождю дунаданов.
Возможно, правильнее было бы отказаться. Возможно, унаследуй Нейенналь от отца дар предвидения, она именно так и поступила бы, однако какой смысл гадать о том, как именно все могло бы быть, когда то, что есть, уже свершилось?
Сдерживая данное Арагорну обещание, Нейенналь не стала медлить с отъездом. Двинувшись на запад, она отмерила десяток–другой миль вдоль Зеленого тракта, пока по левую руку от нее горизонт не начала заполонять изумрудная зелень леса, который местные жители называли Вековечным и который, судя по гнездящейся в его чащах тьме, вполне мог претендовать на родство с Таур э–Ндаэделос. Здесь охотница отвернула от тракта к северу и, миновав озеро Звездное, углубилась в Брендивинские холмы. Через четыре дня, поздним вечером, ведя коня в поводу, она спустилась по едва приметной тропке, петляющей среди каменистых россыпей, к Брендивину, который чуть ниже руин Барад–Тарсира разливался широко, но был достаточно мелок, чтобы пересечь его вброд. Эта местность уже принадлежала Эвендиму, и здесь охотница сполна смогла оценить перемены, начавшие происходить в северных землях. Западный берег Брендивина, пологий и песчаный, именуемый Барандальфом за цвет почвы, сейчас источал болезненное желтовато–серое сияние — так скверно порой светит луна, в ненастные ночи пробиваясь среди туч. Схожее сияние, но только с зеленоватым оттенком, исходило от белых камней Барад–Тарсира. По берегу в неторопливо–хаотичном беспорядке блуждали сгустки мертвенно–бледного света. Конь тревожно всхрапнул, чувствуя присутствие неупокоенных, однако повиновался, когда Нейенналь повела его через брод. Сгустки света метнулись навстречу охотнице, беря ее в кольцо. Жестко держа под уздцы дрожащего и роняющего хлопья пены коня, эльфийка двинулась через равнину в сторону дальних холмов. Поначалу она рассчитывала заночевать где?нибудь среди руин, однако при нынешнем положении вещей это было бы не самым лучшим выбором. Пускай этой ночью по дюнам Барандальфа бродили не фэар квенди, а потревоженные души прежних обитателей северного края, беспокоить их лишний раз вторжением в их законную обитель охотнице не хотелось, поэтому она продолжала идти сквозь ночь, окруженная кольцом белого пламени, от которого веяло могильной стынью, а из тьмы доносился тихий шелест мертвых голосов, перешептывающихся на давно забытом языке.
К рассвету блудные огни исчезли, и Нейенналь позволила себе устроить краткий привал близ груды валунов на полпути к холмам. Успокоившийся конь щипал скудную растительность, ухитрившуюся?таки укорениться на рыхлой, богатой песком почве, а охотница, завернувшись в плащ и удобно устроившись в расщелине между валунами, пребывала в состоянии полудремы, наслаждаясь предутренней свежестью. К реальности ее вернул шорох осыпающегося песка, причем виновником шума явно был не конь, чье фырканье слышалось совсем с иной стороны. Нейенналь вскочила на ноги, привычным движением натягивая лук, поскольку опыт подсказывал ей, что ничего хорошего от подобных звуков ждать не стоит, и в тот же миг над ближайшей из дюн взметнулся фонтан песка, среди которого мелькнуло гибкое огненно– рыжее тело гигантской ящерицы. Облюбовавшая пустошь Барандальфа саламандра решила поохотиться из засады. Конь тонко взвизгнул, отчаянно взбрыкнув, когда челюсти ящерицы со щелчком захлопнувшегося капкана сомкнулись на расстоянии, не превышающем толщину волоска, от его ляжки. Промахнувшаяся саламандра с шипением попятилась, готовясь к новому броску, однако предоставлять ей возможность осуществить вторую попытку атаки никто не стал. Две стрелы, пущенные охотницей почти одновременно, вонзились в бок чешуйчатой твари, заставив ее ужом свиться на песке. Обойдя стороной бьющуюся в агонии саламандру, Нейенналь свистом подозвала коня. Тот приблизился к ней, ощутимо прихрамывая, и заржал, жалуясь на жизнь.
