энциклопедисты, певцы, абиссинцы, халифы на час, солдаты—кого здесь только не было! Я прямо-таки потерялся поначалу среди этой неукротимой человеческой вольницы, но потом, вспомнив о цели своего прибытия в Бейрут, обратился к цыганке, и она, разложив диковинное египетское Таро, сказала, что поможет мне пришелец из очень далёких восточных земель и что я скоро с ним встречусь. Щедро наградив гадалку, я расслабился и зашёл в ближайшую чайхану, чтобы выпить чаю, съесть лепёшку и отдохнуть с дороги.
Войдя в чайхану «У Али», я сразу же обратил внимание на одного симпатичного бородача, сидевшего по-турецки, курившего кальян и запивавшего дым чаем. Я поздоровался с бородачом; он приветливо склонил голову в замысловато закрученной чалме и радушно указал на место рядом с собою. Я с благодарностью уселся, заказал у подошедшего слуги чайник чаю и, обратившись к курителю кальяна, сказал:
— Позвольте представиться,—начал я,—Моё имя Ибрагим ибн-Хасдай, я сын почтенного Хасдая ибн- Шафрута. Прибыл я с караваном дромедаров из испанской Кордовы.
Бородач улыбнулся ещё шире и ответил:
— Очень, очень приятно! Рад беседовать с сыном почтенного Хасдая, о котором я слышал немало и всегда только хорошее. Моё имя—Гасан ибн-Камал аль-Фаргони, родом я из Ферганы, но в настоящее время мой дом—Бейрут. Это место, куда я возвращаюсь из странствий, ибо я—мореплаватель, борозжу всевозможные солёные реки и водоёмы.
Гасан ибн-Камал аль-Фаргони снова широко улыбнулся и я поймал себя на том, что и сам улыбаюсь во весь рот, что мне очень приятно беседовать с этим человеком и какое-то шестое чувство говорило мне, что это взаимно. Я ещё не знал тогда, что встреча эта перевернёт мою жизнь и изменит отношение к себе и к самой жизни. Об этом человеке я должен сказать подробнее. Несмотря на то, что судьба чудесным образом неоднократно сводила и разводила нас, я до сих пор верю, что, например, в этот самый момент, когда я пишу эти строки, дверь моей комнаты отворится и войдёт он, Гасан ибн-Камал аль-Фаргони, собственной персоной.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ
ГАСАНА ИБН-КАМАЛА АЛЬ-ФАРГОНИ
ЧАСТЬ I
Гасан ибн-Камал аль-Фаргони родился в небольшом ауле в пяти фарсахах от Ферганы 28 июня 1026 года как раз в то время, когда Солнце проходило астрологический знак Рака со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отец его, бухарский еврей, был простым содержателем питейного заведения и, в общем-то, бедствовал: ферганцы мало употребляли спиртного, ибо это запрещает аль-Коран. Не смотря на тяжёлую жизнь, отец не отчаивался и никогда не забывал о Земле Храма, хоть Храм и был давно разрушен, и всею душой стремился в Иерусалим. Однако путешествия туда не предпринимал, ибо что-то его удерживало—то ли неуверенность в собственных силах, то ли чувство долга перед сыном, которого старый Камал аль- Бохари хотел сперва поставить на ноги и дать приличное образование. С детства юного ферганца обуревала страсть к морским путешествиям, хотя моря он никогда не видел, а лишь читал о нём в приключенческих романах. И даже когда он, прибыв на короткое время с отцом в Ашхабад за товаром, впервые увидел поразивший его до глубины души Каспий, называвшийся Морем Хазарским, он не стал моряком, ибо один капитан, занимавшийся на Каспии каботажными перевозками, отговорил его посвящать жизнь этой большой луже, как он его назвал, а подождать истинного мореплавателя, который неприменёт появиться на Гасановом жизненном пути, если тот будет этого страстно желать, молиться и соблюдать установления Торы. Гасан ждал, желал и молился и когда через их аул проходил знаменитый путешественник Ибн-Баттута, присоединился к его каравану и отправился на Ближний Восток, где, как он слышал от самого Ибн-Баттуты, есть выход в настоящие моря и океаны. Смышлёный узбекский юноша очень понравился Ибн-Баттуте и тот дал почитать ему свою самую большую ценность—книгу сказок «Тысяча и одна ночь», а со временем, поразившись любознательности парня, его ясному уму и сметке, сделал его сначала своим секретарём, а затем и советником. Много стран они пересекли вместе, а когда достигли Бейрута, обнялись на прощанье, Ибн-Баттута прослезился, пожелал Гасану удачи и подарил книгу сказок «Тысяча и одна ночь», с которой аль-Фаргони никогда впредь не расставался. Провинциал, очутившийся на перекрестке всех путей и перепутий тогдашнего исламского міра, не потерялся и явился прямо на пристань, где не долго думая устроился матросом на военное судно, отплывавшее под зелёным знаменем на морскую войну с неверными на Понт Меотийский. Джихад завершился полной победой правоверных и все неверные, по слепоте своей ранее поклонявшиеся идолами, обратились в ислам, а победители вернулись на родину с щедрыми дарами и роскошной добычей. Победитель-Гасан на вырученные от похода деньги приобрел средних размеров парусник и стал самостоятельно бороздить моря и океаны, удовлетворяя свою склонность и воплощая детскую мечту.
Вот таким свободным мореплавателем я и застал Гасана ибн-Камала в бейрутской чайхане «У Али» и ещё раз мысленно поблагодарил гадалку за её столь приятное предсказание.
Мы выпили чаю за знакомство и я рассказал моему новому другу об обстоятельствах, приведших меня в Бейрут. Гасан ибн-Камал улыбнулся, выпустил дым и произнёс:
— Хм, Хазария… Вы знаете, любезный Ибрагим, это название не ново для меня. Скажу больше, мне приходилось бывать на территории этого огромного царства в бытность мою матросом на военном судне. И я даже видел хазар. Очень мне понравилась местность, где живут эти самые хазары, деля сферу влияния со скифами и амазонками—этими жуткими мужененавистницами, выжигающими себе правую грудь, чтобы та не мешала им стрелять из лука. Да… А с хазарами я даже общался, ибо их язык близок к языку моей родины. С удовольствием взглянул бы я ещё раз на эти степи, вплотную подступающие к берегу Меотиды. Я как раз сейчас размышляю о том, куда бы мне направить в очередной раз свою каравеллу. То есть я давно мечтаю побывать в странах Магриба, ибо много чудесного слышал об этих землях, где живут колдуны. Но Магриб относительно недалеко и если вы составите мне компанию, то есть что я говорю?—согласитесь быть моим гостем—то мы, завернув по пути в Магриб, совершим плавание в Хазарию.
Волна чувств окатила меня и я замямлил:
— Ой,—сказал я,—Мне просто неловко как-то…
— Да бросьте вы!—прервал меня мореплаватель,—Что за китайские церемонии! Вы знаете, мой друг Баран-бей аль-Тель-Ави вернулся недавно из Китая и рассказывал, что у них там сплошные китайские церемонии. Не отказывайтесь, мне будет весьма приятно видеть вас на борту моего парусника.
— Весьма, весьма вам благодарен, любезный Гасан, да продлит Господь, благословенно имя Его, ваши годы!—весьма, весьма был я благодарен Гасану, да продлит Святой Творец, благословен Он, годы его и да приумножит достоинства!
Я продал своих дромедаров, расплатился с караванщиком и людьми и вечером 12 декабря 1051 года от Исы явился на пристань со своим сундучком, в котором было самое необходимое. Капитан радостно приветствовал меня и отвёл в предназначенную мне каюту, которая сразу мне понравилась, особенно вид из иллюминатора, и пригласил, когда я обустроюсь, на палубу, чтобы махнуть рукою остающемуся за кормой Бейруту. Путешествие началось.
Я смотрел на уплывающий ночной Бейрут и удивлялся своему спокойствию, ведь это было моё первое морское путешествие. Гасан ибн-Камал улыбался и его прекрасные зубы белели в темноте.
— Что ж, до свидания, Бейрут,—сказал он сквозь улыбку и махнул платком, расшитым пёстрыми арабесками. Когда от города осталась лишь светящаяся точка, капитан повернулся ко мне и сказал:
— Плаванье началось. Даст Бог, будет оно удачным. А сейчас прошу вас в мою каюту поужинать и отпраздновать начало путешествия.
— Благодарю,—ответил я и отправился вслед за Гасаном ибн-Камалом в капитанские покои.
Скатерть на полу была сервирована изящно и со вкусом и, прочитав молитву, мы выпили дамасского и закусили солёными хлебцами. Беседа текла непринуждённо и я спросил:
— Что вас так влечёт в Магриб, капитан?
— О-о-о!—ответил он,—Мечта. Я вообще интересуюсь всякими аномальными явлениями, а о Магрибе такое плетут, что хочется посмотреть на это собственными глазами. Я почти верю этим россказням, однако, пока не увижу, вряд ли буду спокоен. Ну, например, дромедар, способный летать по воле своего хозяина и
