- Спасибо, - подумав, сказал я.
- … …?
- Спасение.
- Отработаешь, - грубовато сказал мужик, пряча в бороду улыбку. - Сейчас станет … … светло. Хочешь есть?
- Хочу.
- Сейчас … принесёт, я позову, … сначала убавлю свет.
Я кивнул и поднялся с кровати. Ноги подкашивались, но по сравнению с тем, что было раньше, я чувствовал себя просто великолепно. Если бы не зверский голод, то можно было бы даже сказать, что я счастлив.
Свет в комнате померк, потом снова стал ярким и, наконец, занял приятную золотую середину.
- Спасибо.
- Сейчас позову… - дёрнув головой, что, видимо обозначало утвердительный жест, сказал бородач и ушёл. Его тяжёлые сапоги громыхали по железному полу. Значит, он пришёл сюда до того, как я проснулся. Чувство, посетившее меня, было похоже на стыд, как будто за мной кто-то подглядывал.
Оставшись один, я снова принялся экспериментировать с языком. В итоге я пришёл к выводу, что хорошо знаю существительные, глаголы и местоимения, которых, впрочем, не так много. А вот с другими частями речи были проблемы - часть прилагательных, часть наречий и полное незнание вспомогательных частей речи. Ну, разве что, знал ещё 'да' и 'нет'. Но общаться короткими предложениями я мог.
Моя гипнотизерша проникла в комнату так же бесшумно, как и в прошлый раз. И так же в её руках была миска с тем дрянным бульоном, которого, правда, в этот раз оказалось больше, чем в прошлый. Залпом выпив содержимое миски, я почувствовал себя ещё лучше. Правда, на этот раз скорость уничтожения бодрящей бурды обуславливалась вовсе не моей жадностью, а отвратным вкусом.
Но, когда я вернул миску, зеленоглазая не стала никуда уходить. Поставив ёмкость на стол, она сказала мне:
- Поверни голову.
Я послушался. И снова утонул в её ярко-зелёных глазах. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я понял, что я - это я, чувство было таким, что меня выжали, как лимон.
- Продавец мечтаний? - тихо и с горечью в голосе спросила девушка.
- Да, - дёрнул я головой, стараясь изобразить движение, сделанное бородатым.
- Молись, - коротко сказала девушка-гипнотизёр. - Спи.
Моих знаний языка не хватило ни для того, чтобы спросить, кто это такие продавцы мечтаний, ни для того, чтобы возмутиться, ведь спать совершенно не хотелось. Но, прежде чем я составил более-менее сносное предложение, снова вырубился, как младенец.
Мне снился дом. Маленький домик, стоящий посреди большого сада. К нему, огибая небольшой прудик, вела тропинка. Когда-то стены этого домика были белыми. Сейчас их покрывала копоть и кровь. Обгоревшая крыша обвалилась, в больших окнах не хватало стёкол.
Но этот домик был мёртв лишь на первый взгляд. Где-то внутри в нём всё ещё теплилась жизнь. Не знаю почему, но мне казалось, что здесь живут дети. Грязные оборванные дети, повидавшие за свою короткую жизнь слишком много крови. Эти дети не были злыми, просто жестокими, но ведь они не виноваты, что им достался уже разрушенный домик?
Я стоял на тропинке, ожидая, когда появятся жильцы, но этого не происходило. Вместо них из-за дома вышла некрасивая девушка с кривыми зубами.
- Привет, - сказала она, таинственно улыбаясь.
- Привет, - кивнул я. Мне казалось, что я уже где-то видёл её, но не мог припомнить где.
- Тебе здесь нравится? - спросила незнакомка.
- Нет.
- Почему?
- Здесь… - я замолчал, оглядывая домик. - Я чувствую грусть в этом месте, - сформулировал я, наконец, свои чувства. - Мне кажется, что здесь живут дети, но я не понимаю, как у них это получается.
- Дети не виноваты, что взрослые разрушили этот домик, - повторила мою мысль дурнушка. - Возможно, им даже удастся починить его.
- Я на это надеюсь.
- Конечно, надеешься. Ты бы хотел помочь им?
- Да, - кивнул я. - Почему бы и нет? Я же хотел, чтобы всё изменилось.
- Так ты доволен тем, что произошло?
- Нет. Но, думаю, я справлюсь. Но я не понимаю… - я замолчал. Я не понимал ничего. Ни кто я, ни где я, ни что же всё-таки изменилось. - Я не понимаю… - повторил я. У меня закружилась голова. Я тяжело упал на колени, разбив их в кровь.
- Ты лишь ребёнок, как те, кто живёт здесь, - произнесла незнакомка, приближаясь ко мне. Она действительно возвышалась надо мной, как скала. - Глупый ребёнок, который не знает, чего хочет. Но уже поздно. Ты уже живёшь в этом разрушенном домике. И тебе придётся его полюбить.
Я поднялся с колен, но девушка пропала. И тогда я пошёл к домику.
- Ты что-нибудь в этом понимаешь? - спросил Крог, выбирая запачканной в мазуте рукой бороду.
- Ни шиша, - признался я. - Орайя просила сходить и спросить, не надо ли тебе чего-нибудь.
- Не надо ли чего-нибудь? - переспросил бородач. - Конечно, надо. Дизель надо поменять. Бодрюша как можно больше, чтобы залатать дыры в газовых мешках. Металл-то для каркаса найдётся… А если ты лез на эту верхотуру, чтобы спросить, не хочу ли я есть или пить, то ты сделал это зря. Я ничего не хочу. Вот если бы ты приволок водки… - Механик тяжело вздохнул. - Но у этой засранки малолетней хрен чего допросишься. Капитан сказала, что пить нельзя, значит, пить нельзя.
Я кивнул. Сам бы не прочь выпить, но уж мне-то Орайя, мой личный врач и гипнотизёр, точно не разрешит. Вообще, за последние шесть дней я в третий раз встал на ноги и впервые покинул свою комнату. Во время каждого пробуждения Орайя быстро выясняла у меня, как идёт процесс изучения языка, и снова погружала в сон. На мои вопросы девушка практически не отвечала, единственное, что я узнал, так это то, что мне несказанно повезло: их дирижабль пришвартовался здесь за полчаса до моего появления. Ну, и ещё то, что команда этого цеппелина состоит из семи человек, пятеро из которых уехали на машине за недостающими деталями, необходимыми для починки.
- А когда приедут остальные? - спросил я у Крога.
- Ну, - механик снова начал теребить свою бороду, - дней двенадцать назад, скоро должны вернуться.
- Подожди, - медленно сказал я. - Двенадцать дней назад?
- Ну да. До города, в котором мы были последний раз, около тысячи километров, так что должны скоро приехать.
- Но… Разве я спал двенадцать дней? Я же помню, что, когда ты меня принёс, в бункере было много людей.
- Конечно, двенадцать. А ты сколько думал? А, - бородач рассмеялся. - Орайя тебе не сказала? Да уж, она девка молчаливая, впрочем, нет ничего хуже, чем болтливый охотник за головами. (Эта фраза была моим вторым шоком за этот день). Первые шесть дней ты спал, не просыпаясь. Не думал же ты, что она начала пичкать тебя нашим языком сразу? Поверь, Антон, это бы тебя убило. Я-то в этом ни хрена не понимаю, но девчонка говорит, что мозг потребляет массу энергии. Видел бы ты, как она ела после того, как приходила от тебя. Так вот, если бы она начала тебя обучать сразу, как ты приполз, ты бы умер от истощения. Ты и так едва жив был.
- Ясно. А… - я замялся. - А что будет со мной дальше?
- С тобой? Ну, отработаешь долг, задолжал ты, кстати, не хило, тысячи три-четыре кредитов, а потом можешь быть свободен. Если, конечно, не захочешь остаться, у нас в последней стычке как раз… кхм…
- Значит, если я захочу, то смогу остаться? - спросил я.
