Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

'В чем? А в том:
Когда великим-то постом
У нас средь птичьего прихода
Пошла на трезвость эту мода
И под любым почти кустом
Все лишь про трезвость драли глотку,
На 'зелье адское', на водку,
Решил и я махнуть хвостом
И обязать себя обетом
Не пить, по крайности, хоть летом,
Когда у всех у нас хлопот
С детьми, с хозяйством полон рот.
Решив, пошел сказать об этом
Попу приходскому, отцу
Скворцу.
'Ох! — молвил батя мне умильно. —
Слыхал я, чадо: пьешь ты сильно.
Рад за тебя теперь душой!
Искус приемлешь ты большой.
Перед таким искусом, чадо,
Нам отслужить молебен надо'.
Поп отслужил. Я заплатил.
Скорей домой. А поп вдогонку:
'Иконку ты не захватил!'
Я заплатил и за иконку.
'Блюди, сынок, себя! Блюди!
Через недельку приходи
Для совершения моленья
Об укреплении терпенья'.
Расходы всё, а денег нет.
Тут приключилось искушенье:
Нарушил с кумом я обет.
Пришлось платить за нарушенье.
Корил отец меня, корил,
Потом молебен повторил
Об утвержденье доброй воли.
Ан случай новый подоспел:
Дрозд — именинник был он, что ли? —
Позвал, а я… не утерпел:
Обет нарушил, значит, снова.
Открыл Скворцу вину свою.
Не говоря худого слова,
Он дал мне епитимию.
— У бати строгие порядки! —
Три дня ему копал я грядки.
Беда! Горячая пора.
Из головы нейдет забота:
Ведь у меня там детвора,
У самого стоит работа.
Ну, отработал тяжкий грех, —
Ан, оказалось, что потребен
Еще особенный молебен
О здравье трезвенников всех.
Через неделю — панихида
За упокой царя Давида,
Еще кого-то… без конца!
И тут меня, дружок, обида
Взяла такая на Скворца,
Так стало тошно жить на свете,
Что, позабывши об обете,
Хватил я здорово винца!
Пью! С горя: пил, да не пропился,
А тут — до нитки промолился!..
Ты что ж раскис-то, голова!
Воробыш! Плюнь! Всё — трын-трава!
Тряхнем последнею полтиной:
Идем, брат, выпьем по единой!!.
И — эх!..
Вып-пил рюмку, вып-пил две,
З-заш-шумело в га-ла-ве!
Ти-тю-ли, тю-ли, тю-лей,
Ну-тка, рюмочку налей!'

МОКЕЕВ ДАР (Быль)

Случилася беда: сгорело полсела.
Несчастной голытьбе в нужде ее великой
От бедности своей посильною толикой
Своя же братья помогла.
Всему селу на удивленье
Туз, лавочник Мокей, придя в правленье,
'На дело доброе, — вздохнул, — мы, значит, тож…
Чего охотней!..'
И раскошелился полестней.
А в лавке стал потом чинить дневной грабеж.
'Пожар — пожаром,
А я весь свет кормить, чай, не обязан даром!'
'Так вот ты, пес, каков!'
Обида горькая взяла тут мужиков.
И, как ни тяжело им было в эту пору,
Они, собравши гору