Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Когда не спал, то балагурил.
Такой чудак!
Совсем не так
Сказался голод на соседе:
И наяву и забываясь сном,
Царь бредил об одном:
О недоеденном в последний раз обеде.
А дождь все лил да лил, сегодня, как вчера, —
И лодку все несло теченьем.
Но вот настал конец мученьям:
На пятый, что ли, день с утра
Установилася погодка —
В тумане голубом зазеленел лесок.
По малом времени с разгону врылась лодка
В береговой песок.
Тут, выйдя на берег и помолившись богу,
Царь с мужиком пустились в путь-дорогу.
Шли, шли да шли.
Усталые, в пыли,
Прибились к деревушке.
Но в первой же избушке
Нерадостную им пришлось услышать весть:
Во всей деревне им никто не даст поесть.
То ж, дескать, самое и в деревнях соседних.
Такой-де мужики дождалися поры:
Пообнищали все дворы,
Давно уж в закромах нет выскребков последних.
Голодный царь, кляня судьбу,
Шел из избы в избу,
Не верил сам тому, что видел:
'За что так бог людей обидел?
Несчастье с этаким житьем —
Век вековать в лихом мытарстве!
Хотел бы знать я, в чьем таком проклятом царстве
Нам подыхать с тобой приходится вдвоем?'
'Аль ты еще не сметил? —
Мужик царю ответил. —
В твоем, отец! В твоем!'
'Что врешь ты, хам? За эти речи…
Вот где твой истинный-то нрав…
Да я… — Тут, голову втянувши глубже в плечи,
Царь проворчал: — Я… что ж…. возможно, ты и прав…
Но все ж я есть хочу… Терпенья больше нету…
Попробую зайти еще в избушку эту!'
Зашел — и в тот же миг оттудова стрелой
С огромным хлебом под полой.
А за царем старуха следом
Со старым дедом.
'Держи! Лови его! — кричат. —
Последний хлеб украл! Хранили для внучат!'
Царь, что есть мочи, без оглядки
Мчал огородом, через грядки,
Домчался быстро до реки.
Глядит: на берегу толпятся мужики,
Склонившися над мертвым телом.
А тело-то — без головы.
Стал царь как вкопанный: 'Я… вы… я, братцы… вы…'
'Чего тут выкаешь? Ты за каким тут делом?'
'Гляди! Откелева такой?'
'Фома, пощупай-ка рукой,
Что он запрятал там под полу?'
'Ищи!'
'Ой, батюшки, находка какова:
Вить под полою… голова!'
'Да что ты? Мертвая?!' — 'Ну, так и есть, гляди-ко!'
'В крови весь чуб!'
'Я… братцы… хлебец тут…' Царь озирался дико.
'Молчи! Убивец! Душегуб!'
'Чего нам с подлым этим гадом
Тут канителиться-то зря?
Веревка есть, осина рядом…'
К осине мужики приволокли царя.
'Ну, ирод, кайся!'
'Да не брыкайся!'
'Сунь в петлю-то башку!' — 'Теперича тащи!'
'На добром слове не взыщи:
За подлые дела виси тут под откосом!'
Рванулся в петле царь… и угораздил носом —
Во что? — да прямо в щи,
Что на столе пред ним стояли!
'Фу!.. фу!.. — очнувшися кой-как от забытья,
Зафыркал царь. — Где ж это я?
Да вправду — это я ли?'
Дивуясь, царь вокруг глядел:
В покое у себя сидит он, как сидел.
Дымятся щи пред ним… Вот каша разопрела…
Вот ложка та, которою он ел:
Она еще как след обсохнуть не успела…
И тот же мужичок стоит перед столом:
'Бью, государь, тебе челом!..'
'От твоего от челобитья
Спокойно не смогу теперь ни есть, ни пить я! —
Сурово молвил царь, почуявши в груди
Жуть превеликую и тяжкое смятенье. —
Не знаю, кто ты! Явь, лихое ль привиденье?
Но… слышь, уйди отсель, — покуда жив! Уйди!'

1916 г.

* * *