унтер-офицера оказавшегося у него на пути. Унтер, как и все солдаты отряда, был резервистом и потому совершенно не признал в одетом в штатское платье господина наместника.
- Да, уж какой там разбили Ваше превосходительство – наугад величал унтер-офицер неизвестного ему осанистого человека – так постреляли немного, да и дал япошка драпу, аж пятки засверкали.
Его слова одобрительным гулом поддержали другие стрелки, моментально окружившие наместника и его свиту. Еще немного и господин генерал-адъютант узнал бы, что страшный враг был представлен всего двумя взводами японской пехоты, на свой страх и риск решившие провести разведку боем вглубь побережья от места высадки десанта. Подобная робость японского десанта была обусловлена возникшим на море сильным волнением, которое не позволяло шлюпкам с транспортных кораблей приблизиться к берегу под угрозой неизбежного затопления.
Наткнувшись на железное полотно, японцы смогли только нарушить телеграфную связь, и были отогнаны к побережью, случайно оказавшимся в этом месте батальоном русских стрелков. Весь бой с противником свелся к непродолжительной перестрелке, после которой японцы отступили от железной дороги.
Это и хотели рассказать неизвестному барину солдаты, но тут в дело вмешался командир батальона. Узнав в грузном человеке всевластного дальневосточного царского наместника, он стремительно пробился сквозь толпу солдат и вытянувшись в струнку перед Алексеевым зычно рапортовал.
- Ваше высокопревосходительство, разрешите доложить. После ожесточенного боя, враг полностью разбит и отброшен к побережью моря. Движение по железной дороге полностью свободно. Сейчас приступим к восстановлению телеграфа. Командир батальона подполковник Ранцев!
Каждое слово произнесенного доклада целебным бальзамом падало на душевные раны наместника и, исцеляясь от темных страхов, он не мог сдержать своих чувств.
- Дорогой ты мой подполковник Ранцев, дай я тебя от всей души обниму и расцелую! Молодец! Орел! Герой! Вот такие люди как ты и смогут защитить землю русскую от врагов! Да за твой подвиг, тебе орден полагается!– источал восторженные эпитеты наместник. Расцеловав ловкача подполковника, Алексеев грозно глянул на начальника конвоя, и властно ткнув в его сторону пальцем, приказал голосом нетерпящим отлагательств: - Капитан, запишите, чтобы по прибытии в Мукден подполковник Ранцев был немедленно представлен к награде за мужество и героизм в борьбе с вражеским десантом!
Сказав эти слова, наместник с чувством исполненного долга хлопнул по плечу Ранцева и, не задерживаясь ни на минуту, устремился к энергично пофыркивающему парами экспрессу.
- Едем, немедленно! – обретший голос и уверенность прокричал начальник конвоя машинисту, и все пришло в движение. Не прошло и пяти минут, как поезд наместника двинулся на север, уверенно набирая скорость.
С дрожью в сердце смотрел адмирал Алексеев на поваленные неприятелем столбы, в любую минуту ожидая появления из-за густых придорожных кустов японских солдат со штыками на перевес. Однако минута шла за минутой, но никто не появлялся. Экспресс наместника шел сноровисто и быстро, и страшное место несбывшейся засады противника удалялось от него все дальше и дальше.
Окончательно страх перед вездесущим врагом у генерал-адъютанта прошел только на станции Гай-Чжоу. Убедившись, что японцы теперь не в состоянии перехватить его литерный поезд, во время короткой остановки для заправки паровоза, Алексеев почувствовал сильный приступ голода и потребовал себе водки и еды. Сидя за обеденным столом, он торопливо поглощал гастрономические творения своего повара, справляя толи поздний завтрак, толи ранний обед.
Поезд мирно катил по равнинам Маньчжурии когда, насытив свое чрево и выйдя из-за стола, властитель Дальнего Востока рухнул на диван и моментально погрузился в сон без сновидений. Пробуждение состоялось только в Вафаньгоу где, позабыв недавние страхи и сомнения, генерал-адъютант стал прежним человеком.
Воспользовавшись восстановлением телеграфной связи, он направил в крепость срочное послание генералу Стесселю и Витгефту. «В связи с временным отъездом из Порт-Артура по государственной необходимости, на время болезни вице-адмирала Макарова, передаю командование эскадрой контр-адмиралу Витгефту. Обращаю особенное внимание на угрозу высадки японского десанта в Бицзиво. Для противодействия неприятельским транспортам в интересах крепости, приказываю провести против них немедленную атаку посредством наших миноносцев».
Одновременно с этим, в штаб Куропаткина наместником была направлена реляция о награждении подполковника Ранцева орденом Станислава II степени с мечами. Вот, что значит вовремя сделанный бравый доклад высокому начальству и оказаться в глазах высоких персон их спасителем.
Глава III. Аз воздам.
Стремительный отъезд из Порт-Артура наместника, нарушение телеграфной связи с Мукденом, и поступившая затем телеграмма из Вафаньгоу вызвали среди генералитета крепости сильный переполох. Командующий войсками Квантунского укрепрайона генерал- лейтенант Стессель был ярости и негодовании.
- Что за подлая манера поведения, внезапно оставить крепость якобы для выяснения вопроса о возможности высадки японского десанта, а затем извещать о появлении врага в нашем тылу из Вафаньгоу и давать всяческие рекомендации, исполнение которых совершенно запоздало – жаловался своей жене генерал, не имевший возможность быстро покинуть Артур, как это сделал наместник.
- Это конечно высшая степень непорядочности к тебе со стороны наместника, но ты не должен падать духом Анатоль. Срочно собери совещание штаба, пригласи всех генералов и поставь вопрос о противодействии японцам. Пригласи так же Витгефта, ведь именно ему наместник приказал атаковать японские транспорты – голосом опытного стратега подавала приказы-советы Вера Николаевна. За долгие годы службы мужа, она лучше выучила, что нужно делать в той или иной ситуации.
- Ах, Верунчик и так все ясно. Японцы полностью повторяют свой план китайской войны. Высаживаются в Бицзиво, берут Кинчжоу, а затем стремительным броском направляются к Артуру, а у нас на сухопутных укреплениях конь не валялся. Только-только приступили к возведению фортов и батарей – продолжал изливать душу, Анатолий Михайлович – а этот хитрец Алексеев, оказывается ещё 15 апреля, испросил разрешение у государя в случаи необходимости покинуть крепость. Вот прохвост, так прохвост. И орден ни за что получил и удрал с чистой совестью.
- Прекрати причитать, Анатоль. Лучше подумай, что нам делать, чтобы избежать быстрого падения Артура. Если это случиться только ты будешь в этом виноват перед государем. Ни наместник, Белый, ни Фок, никто, только ты один – жестко встряхнула генерал жена.
- Я уже говорил об этом с полковником Рейсом. Самый верный ход, чтобы задержать японцев на дальних подступах к Артуру, это задержать их у Кинчжоу. Согласно стратегическому плану 1902 года утвержденному Куропаткиным там должны были быть возведены оборонительные позиции, но как всегда не успели. Если послать на перешейк часть войск, то мы, возможно, задержим неприятеля на некоторое время и успеем укрепить Артур.
- Отличная мысль, но вот кого следует послать под Кинчжоу. Надеин – стар, Никитин – глуп, Смирнов слишком умный и обязательно что-нибудь начудит, Белый – артиллерист и ничего не смыслит в полевых сражениях – перебирала Вера Николаевна всех артурских генералов – остается только Фок и Кондратенко. Кого думаешь послать?
- Думаю, следует отправить Александра Викторовича. Он умен, расчетлив и никогда не требует большего количества войск, чем нужно. Кондратенко же обязательно потребует послать к Кинчжоу весь корпус. Он уже ранее высказывал такую мысль.
- Как весь корпус – ужаснулась Вера Николаевна – а кто будет защищать крепость от возможного вторжения японцев? Вдруг они высадятся в Дальнем и тогда все пропало. Нет, этого никак нельзя допустить. Пусть уж лучше будет Фок.
- Вот и я думаю, что следует послать Фока, а там уж как господь повелит и карта ляжет – философски рассудил генерал.
- Да, а как состояние здоровья адмирала Макарова? Что говорят врачи? – спросила мужа генеральша – как долго после отъезда наместника флотом будет командовать Витгефт. Он мне кажется совсем ненадежным адмиралом.
- Честно говоря, не знаю – честно признался Стессель – неделю назад говорил с Добровольским о здоровье адмирала и спросил, когда Макаров покинет госпиталь. Так он категорически отказывается говорить о дате его выписки. «Адмирал болен и точка», ничего определенного.
- Доктор, несомненно, в сговоре с Макаровым. Уж очень удобная позиция, лежать в кровати и спокойно наблюдать за всем, что происходит в крепости. Вот кому сам черт ворожит. Броненосец потопил, второй на мине подорвался, сколько народу погибло и хоть бы что. Государь простил и даже доброе слово выказал. Чего же не поболеть в свое удовольствие, не за что не отвечая. Одним словом, столичная штучка, а ведь как в начале был прост и обходителен – безапелляционно вынесла вердикт адмиралу Вера Николаевна.
Сам предмет её гнева и негодования, в это время действительно лежал в постели и вел беседу со старшим офицером крейсера «Диана». Адмирал хорошо знал моряка по службе на Балтике и считал его близким себе человеком. Вспыльчивый и жесткий, не привыкший прогибать спину перед высоким начальством, Семенов был отличным моряком. Во время службы на крейсере
