Суета сует. Бегство из Вампирского Узла

все-таки... было что-то еще.

На самом пике наслаждения... когда она проникла в него, а он истекал этим прекрасным соком... рядом был кто-то еще. Нет, не рядом, а прямо в ней. У нее внутри... Кто-то, стремившийся вырваться на свободу. Кто-то, кто хотел отнять у нее ее тело и сделать из него другое...

Памина вспомнила и тот, предыдущий случай, когда она убила свою жертву. Может быть, то же самое происходило с ней и тогда? Неужели убийства не приносили ей того восторга — того оргазма, — о котором она так мечтала? Тогда, в гостиничном номере, в Англии... с тем старым козлом-проповедником... обольщение, нападение, а потом... неужели она все забыла, и тогда все было так же, как сейчас? Она действительно не могла вспомнить.

Памина...

Этот голос. Ангел. Он всегда говорил ей только правду. Он был единственным существом, кто никогда ее не обманывал. Она снова слышала его голос. Она снова видела его — в зеркале.

Не бойся, сказал ей ангел. Каждый раз мы охотимся вместе. И с каждым разом ты подводишь меня все ближе и ближе к миру людей.

— Но я убиваю людей! — закричала она. — Это не то же, что с Сашей из мясной лавки, это не то же самое, что поймать мышь и оторвать ей голову... ты заставляешь меня красть их души...

Ты никого не убивала. Убивал я. Ты — всего лишь инструмент. И ты должна быть только рада, что это был я. Я — настоящий вампир, и поэтому он сможет вернуться и заняться своими спецэффектами на концерте.

— А как же тогда с Дамианом Питерсом?

О, он уже никогда не вернется, ведь ты растерзала его на кусочки.

— Но ты же сказал, что ты...

Я убил его. А ты искромсала его тушку, кровожадная ты садистка! Ты просто сумасшедшая дура. Но им никогда не удастся запереть тебя в психушке. Как только я обрету свободу, мы вечно будем вместе.

— Ага, но только теперь мне страшно. И я думаю, что, может быть, Тимми был прав, и мне стоит показаться врачам.

И теперь ты хочешь сдаться? Памина, Памина, неужели ты не любишь меня?

— Я люблю тебя, но...

Тогда забери амулет, сука!

— Амулет. Да. Амулет.

Ночь

Леди Хит приехала на стадион уже ближе к закату. Она уселась в VIP-ложе, где собрались сливки бангкокского общества. Если заложить все их «ролексы», подумала Хит, можно купить небольшой островок на Карибах. На входе в ложу стояли охранники.

Стадион был переполнен, хотя даже самый дешевый билет стоил тысячу бат. Свободных мест не было. Фанаты толпились в проходах. Большинство, конечно же, неоготы, но здесь они вели себя гораздо спокойнее, чем их европейские собратья. Концерт, вполне очевидно, был для них событием года. Если бы только они знали, что именно сегодня Тимми собирается исчезнуть навсегда... хотя Гилер уже поговаривает о том, что, возможно, и не навсегда... может быть, через год-другой он вернется опять... но Тимми сказал: нет, если уж уходить, то насовсем.

Пи-Джей был где-то за кулисами. Хит так и не смогла поговорить с ним сегодня. Ни разу. То есть он ей звонил... но звонил, видимо, в состоянии своей мистической одержимости духами, так что она вообще ничего не поняла, что он пытался сказать. Она удобно устроилась в своем кресле — его специально привезли из дома — и попыталась вести беседу с гостями, собравшимися в ложе. Там были khunying, одна шикарнее другой, в ярких шелках и блеске драгоценностей. Хит заметила и несколько критиков: например, Роберта Халлидея из «Bangkok Post» и известного тайского поп- певца со свитой почитателей. Была там и группа снобов, толпившихся вокруг Брюса Гастона, эмигрировавшего из Америки — так же как и Лоран МакКендлз — и ставшего здесь одним из самых известных исполнителей классической тайской музыки. Были еще и политики, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке, однако пришли на концерт, видимо, чтобы обеспечить себе голоса избирателей на следующих выборах. А вот — фигура из мира медиа-бизнеса: Витават, Дэвид Леттерман Таиланда, — смеющийся и гримасничающий перед телекамерами. Что за зрелище! А до появления Тимми оставалось еще не меньше часа.

На разогреве играла какая-то местная группа. Молодой певец, практически копия Тимми, очень привлекательный, весь прилизанный, разряженный в дерзкий яркий костюм... они исполняли что-то в стиле «Power Rager», вопили и бесновались на сцене, а публика изредка аплодировала их жеманным композициям, которые сопровождались синтетическим полутехно, какое обычно крутят на MTV в те часы, когда его никто не смотрит. Их выступление закончилось лазерным шоу с явлением голографического Годзиллы. Зрителям понравилось это действо, однако все с нетерпением ждали Тимми.

Потом была еще одна группа... совершенно не отличавшаяся от той, которая играла первой. Даже Хит, которой следовало вести себя осторожно, начала проявлять нетерпение, хотя она знала, что Тимми появится только тогда, когда возбуждение толпы достигнет оргиастической точки.

— Чушь, полная чушь, — бубнил Гастон в свой бокал ледяного пива «Сингха». — Та же самая музыка, та же самая гармония, даже рифы на синтезаторе те же самые, ради всего святого! Когда же наконец будет то, ради чего мы сюда, собственно, и пришли?!

В ложу вошел Пи-Джей. Он так торопился, что даже оттолкнул локтем какую-то из khunying, стоявшую у него на пути.

— Хит, Хит, — прошептал он. — Нам надо поговорить.

Ее грудь снова пронзила острая боль.

— Что случилось?

— Пока не случилось, но может случиться. Что-то действительно грандиозное. Знаешь, сегодня — особенный день, когда напряжение в мире реальности достигает такого уровня, что произойти может все что угодно.

— С Тимми все в порядке?

— Ага, он в гримерке. Джианьян что-то опаздывает, но я уверен, что он придет, когда надо. Он всегда делает все в самый последний момент. Но Хит, Хит...

У него был странный, какой-то дикий вид. Он распустил свои длинные волосы, и они слегка развевались даже тогда, когда никакого ветра не было и в помине. Дикарь — как он есть. Господи, как я люблю его, подумала она. Но в нем столько всего, к чему я никогда не смогу даже притронуться. Слава Богу, что я не такая, как та женщина из оперы, которая так стремилась открыть все двери... мне все же хватает ума не лезть в запретную зону.

— Хит, — начал Пи-Джей, — оно вертится вокруг меня, как торнадо. Мне кажется, оно скоро меня засосет... и унесет прочь из Канзаса, прочь из этого мира... ты понимаешь? Весь этот мир — всего лишь крошечный островок посреди бесконечного океана ужаса... тайны... трансцендентальных мистерий... и время от времени возникают такие мгновения, когда напряжение в мире доходит до высшей точки, и плотины дают течь, и, сама знаешь, может произойти все что угодно, и... похоже, такое мгновение наступило. Я знаю, я чувствую. Когда мной опять овладеет дух, который все делает наоборот, я уже не смогу ничего сказать сам... и я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, сейчас и всегда.

— Пи-Джей... — Но тут с ним что-то произошло. Он весь напрягся, на шее запульсировали вены. — Пи- Джей, не мог бы ты наконец рассказать мне...

— Привет, — сказал он и вышел из ложи задом наперед, но при этом ни разу не споткнулся, словно у него на затылке были глаза.

И снова грудь Хит пронзила острая боль. Но она не осмелилась вскрикнуть или застонать; в подобном обществе это было бы неуместно. Она сделала большой глоток чего-то, что здесь подавали — похоже, шампанское, — запив две таблетки ибупрофена. Взглянула на сцену, и ей показалось, что она заметила того парня, ответственного за спецэффекты, о котором говорил Пи-Джей. Он неуверенной походкой направлялся