– Ликтстольпен… – снова повторила Ольга, прикрыла свой рот ладонью и истерично затрясла головой.
В глазах ее сверкнули слезы.
Бьорн неловко взял ее за плечи.
– Ты знал? – спросила она.
– Не совсем… – пробормотал он. – Русские сказали только американцам и немцам.
– Свиньи! – всхлипнула Ольга. – Это я отдала им ключ. А они даже не предупредили меня…
– Русский анархизм… Братья… как это… Карманазовы, да? – попытался пошутить Бьорн.
– Карамазовы, Ликтстольпен… – пробормотала Ольга, осматриваясь в лифте.
Кабина скоро остановилась. Двери открылись. Перед Бьорном и Ольгой распахнулось полуосвещенное, но довольно просторное помещение, напоминающее цех фармацевтического завода. Тут стояли ряды столов со стульями, вдоль стен выстроились стеллажи и металлические шкафы, висел громадный портрет все той же собаки в окружении уже двух семейств, в восторге тянущих к ней флаконы, и… Ольга увидела окно с предрассветным небом и бледной полной луной. Небо было настоящее, луна за ним – тоже. Это вызвало у Ольги новый слезоточивый спазм:
– Бьорн! Мы наверху!
Бьорн, не слушая ее, двинулся в глубь цеха. Цех был пуст. Бьорн подошел к большому стальному шкафу с широкой дверью. Потянул дверь за ручку. Она открылась. Внутри оказался холодильник, заваленный охлажденными… собачьими ногами. Каждая нога была ободрана. Подбежала Ольга. Они молча уставились на кучу собачьих ног. Вероятно, из этих ног и делали в этом цехе нечто, чему так радовались отцы китайских семейств…
«Сучья лапа»… – вдруг вспомнила Ольга забытое русское ругательство.
Бьорн захлопнул холодильник. Ольга побежала к двери цеха, дернула за ручку: заперто. Снова подбежала к окну: третий этаж. Невысоко. Но окна глухие.
– Как выбраться? – она шлепнула по стеклу, за которым таяла луна, уступая место солнцу.
Бьорн сдвинул в сторону дверь высокого стеллажа. Открылись полки, заставленные картонными ящиками с изображением собаки. Один ящик был не запечатан. Из него торчали те же самые флаконы.
– Лифт идет только вниз… А где у них туалет? – Бьорн вертел головой.
– Ты хочешь? – нервно усмехнулась Ольга.
Он увидел четыре узкие двери в углу. Подбежал, стал открывать, заглядывать. За двумя дверьми оказались туалеты, третья была завалена пачками этикеток для флаконов, а в четвертой стояли швабры, лестница-стремянка и пластиковые ведра.
– Ничего! – Бьорн зло захлопнул дверь. Но вдруг замер, глянул наверх: над этой дверью по потолку проходила широкая серебристая труба воздуховода, раздваивающаяся на середине и заканчивающаяся двумя широкими раструбами-воздухозаборниками.
– Постой-ка… – Бьорн распахнул дверь, подхватил стремянку, поставил, влез и со всего маху ударил своим кулачищем по трубе.
Воздуховод, сделанный из тонкого серебристого металла, прогнулся под кулаком Бьорна.
– Вау! – Ольга хлопнула себя по бедрам. – Поняла! Все поняла!
Она схватила одну из швабр, отсоединила рукоятку, кинула Бьорну:
– Давай!
Бьорн, промяв трубу тремя богатырскими ударами, вставил палку в щель между сегментами, нажал и легко раздвинул колена трубы. Ухнув железом, свободная часть трубы повисла и закачалась над головой Ольги. А в основном патрубке открылась большая круглая дыра, уводящая в стену.
– У тебя клаустрофобии нет? – спросил Бьорн, спрыгивая со стремянки.
– Не знаю… У меня боязнь высоты была.
– Тут… невысоко.
Он подхватил Ольгу, поднял как пушинку, поставил на стремянку, подсадил – и она влезла в трубу.
– Как там? – спросил он, оглядываясь на окна.
– Темно! – отозвалась Ольга из трубы. – Лезь за мной!
Она осторожно поползла вперед.
Бьорн влез по стремянке и скользнул в трубу вслед за Ольгой. Труба зашаталась на подвесных кронштейнах, но они выдержали. Ольга ползла первой. Труба была широкой и теплой. Воздух по ней не шел, – вероятно, его отсасывали из цеха только во время работы. В трубе было душновато. А впереди пока было темно. Ольга осторожно ползла. Бьорн полз за ней.
– Темнота… но надо, надо, – боязливо бормотала Ольга, успокаивая себя. – Ликтстольпен… надо было тебе полезть первым… ты же Ликтстольпен, а значит… у тебя… у тебя – лампочка в голове…
– Что? – громко прошептал Бьорн.
– Пока – ничего! – ответила она.
Он ободряюще коснулся ее щиколотки.
Ольга проползла метров пятнадцать, свернула налево и уперлась в мелкую решетку, сквозь которую
