Пир

Куйсунь – убыток.

Кэкоу кэлэ – кока кола.

Мэньсо – замок.

Ни ха – здравствуй.

Ни хэдянь шэньмэ? – что будете пить?

Ни цзяо шэньмэ? – как вас зовут?

Пицзю – пиво.

Пяо – билет.

Ти – доза.

Тивэньцзи – градусник.

Уфань – обед.

Хаочи – вкусно.

Хуайдань – мерзавец.

Хушо бадао – чушь.

Хэнь гаосин – с удовольствием.

Цаньтин – ресторан.

Цзинцзи – игра.

Цзюба – бар.

Чоуди – вонючий.

Чукоу – выход.

Шагуа – дурак.

Шаонянь – парень.

Шен-шен – жизненная сила.

Шэбэй – оборудование.

Юйи – плащ.

Аварон

Андрею Монастырскому

9 сентября 1937 года немке Эсфирь Семеновне опять сорвали урок: только она принялась диктовать диктант «Mein lieblingsbuch», как весь 5-й 'Б' загудел. Она выбежала в слезах.

– Робя, фашизм не пройдет! – закричал Петух и поднял сжатый кулак.

В классе все знали, что у Петуха отец воюет в Испании.

– Пошли в «Ударник» на «Арсена»! – предложил Вовка Фрумкин.

– Уже дважды смотрели, – зевнул Серега Голова. – Айда по домам.

– Робя, она за директором поползла, – сел на парту Сальников. – Лучше остаться.

– Вот и сиди здесь, Сало. – Петух вытянул из парты портфель. – Петьк, пошли с девятым домом в расшибец порежемся. Они там за котельной с утра до ночи духарятся.

– Я – домой. – Петя положил учебник и тетради в свой портфель желтой кожи, застегнул.

– Петь, оставайся. – Сальников качался на пар-те. – Будем с фашистской гадиной воевать.

– Guten Tag. – Петя вышел в пустой школьный коридор.

В нем было прохладно и сильно пахло краской. Возле двух белых бюстов Ленина и Сталина стояли корзины с цветами.

– Петьк, погоди! – Андрюша Скуфин догнал Петю. – Чего так рано домой? Пошли выжигать!

– Неохота. – Петя спускался по лестнице, стукая себя портфелем по коленям.

– Чего ты вареный такой? – Скуфин остался стоять наверху. – От отца есть чего?

– Не твое дело. – Петя потянул дверь, вышел на улицу.

В Лаврушинском переулке было чисто и жарко. Солнце серебрило неряшливые тополя, уже тронутые желтизной, сверкало в створе открытого окна писательского дома. Полная женщина мыла другую половину окна.

Петя вышел на набережную.

Здесь было тоже жарко, чисто и пусто.

«Сказал на свою голову, – вспомнил Петя Скуфина. – Теперь каждый раз пристает, дурак.Хорошо, что про мать не знает».