Вы ели салат из помидоров и… эти… котлеты… а в Кацивели вы ходили в столовую… и потом… потом… в Коктебеле… дважды в ресторане…
– Постойте, – вспомнила Оля. – На пляже в Кацивели, напротив платформы… черешня… кулек с черешней! Это вы были? Угощали? В шапке из газеты?
– Я, я, я! – замотал он плешивой головой.
Оля вспомнила странного, заискивающе улыбающегося курортника, сующего ей кулек с желтой черешней и смешно бормочущего чего-то. И сразу же вдруг вспомнила и весь свой сон про Кратово, монорельс и монтера с двумя топорами.
– Господи, какой бред! – проговорила она и расхохоталась.
Пока приступы хохота сотрясали ее стройное молодое тело, Бурмистров, стоя на коленях, смотрел на нее с жалкой улыбкой.
– Это были вы? – повторила она, кончив смеяться.
– Да! Да! Да! – почти выкрикнул он и рукой с зажатой в ней двадцатипятирублевкой вытер свое лицо. – Я… извините… Ольга… я не сплю уже четвертую ночь. С Коктебеля.
– Вы… из-за меня?
– Да.
– И вы что, за мной ездили?
– Да.
– Зачем?
– Чтобы видеть, как вы едите.
Оля молча смотрела на него. Дверь открылась, и пожилой мужчина с прижатыми к голой груди пятью бутылками пива шагнул в тамбур. Стоящий на коленях Бурмистров не пошелохнулся. Покосясь на него и на Олю, мужчина прошел мимо.
– Встаньте, – вздохнула Оля.
Бурмистров тяжело приподнялся.
– Что вы хотите от меня?
– Я… Ольга… поймите только правильно…
– Что вы хотите от меня?
Он втянул в себя пахнущий креозотом воздух тамбура.
– Я хочу, чтобы мы виделись раз в месяц и чтобы вы ели для меня.
– И что мне будет за это?
– Сто рублей. Каждый раз.
Она задумалась.
– Это будет не в общественном месте, – забормотал Бурмистров. – В нормальном, уединенном, и еда будет совсем не такая, как…
– Я согласна, – перебила его Оля. – Раз в месяц. Только раз в месяц.
– Только раз в месяц, – восторженным шепотом повторил он и, прикрыв глаза, облегченно привалился к вибрирующей стенке. – О, как я счастлив!
– Только телефона и адреса я вам не дам.
– И не надо, не надо… Мы будем встречаться в каком-то месте… в условленный день и час… так лучше, так лучше. Когда вы сможете?
– Ну… – подумала она. – В понедельник я рано кончаю. В час десять. Давайте в час тридцать на… у памятника Пушкину.
– У памятника Пушкину… – как эхо, повторил он.
– Да, а вы – москвич?
– Я живу в Подмосковье.
– Тогда – всё. И, пожалуйста, больше не ходите за мной в туалет. – Она повернулась, взялась за ручку двери тамбура.
– А… в какой понедельник? – спросил он, не открывая глаз.
– В какой? Ну… как месяц начнется. В первый понедельник месяца.
– В первый понедельник каждого месяца.
Оля вышла.
В купе ее ждал проснувшийся Володя с помятым лицом и всклокоченными волосами. Витка по-прежнему спала.
Забравшись на верхнюю полку, они долго целовались, потом молча лежали.
«Я деньги взять забыла, – вспомнила Оля, теребя Володины волосы. – Раз в месяц. А что? Пусть посмотрит».
