коллег транспортников. Знаете, я уже не удивлюсь, если завтра наши же, американские бомбардировщики начнут утюжить мирные, еще не повергнутые в хаос города северных штатов. И я говорю, господа, так дело не пойдет! Мы с вами поставлены на должности не для мебели. Требуется спешно что-то предпринимать. Давайте думать, что! Только, пожалуйста, не предлагайте нанести по Панаме уничтожающий ядерный удар возмездия.
Если последнее и было шуткой, то достаточно мрачной, чтобы вызвать хотя бы улыбочку. Да и вообще, сидящим за столом было не до шуток. Под ними не просто пошатывались, а ощутимо шатались служебные кресла.
38. Накладная на груз
— Все до ужаса просто, Герман Всеволодович. — Бас Епифаныча привычен до умиления сердца. — Надобно подобраться к одному авианосцу и…
— Авианосцу? — не сдерживается Герман Минаков. — Это который по воде плавает, как я понимаю?
— Правильно, правильно разумеешь, Герман. — Закрадывается подозрение, что майор Драченко маскирует улыбку киванием головы. — Который плавает по морям и еще — океанам.
— Так, Потап Епифанович, но разве я какой-нибудь миноносец?
— Не думаю, Герман, не думаю, — снова искренне кивает новый-старый начальник.
— А, вспомнил, — соображает Минаков. — У нас же в группе есть некоторое количество морских коммандос с лодки «Индира Ганди». Дело в них? Я правильно угадал?
— Нахождение в застенках или в бардаке этого разваленного города сделало тебя каким-то крайне нетерпеливым, — высказывает мнение Епифаныч. — Ты слухай старого батьку и не лизь попереду у пекло. О'кей?
— Так точно, сэр.
— Вот и ладно. Хотя пусть лучше останется «товарищ», — прикидывает майор Драченко. — Итак. Нам, то бишь вам, требуется подобраться к одному авианосцу. Дело простое. Лежит он, рассказывают, поперек суши…
Герман Минаков едва сдержал себя.
— Корабельного прикрытия у него покуда не имеется. И «штатовские» вояки почему-то не шлют никого в помощь. По не совсем ясным причинам они поставили на прикол все корабли на ближайшей базе Сан-Диего. Как предполагают наши умники, заняты срочной доработкой компьютерного обеспечения находящихся там кораблей. Может, это связано с недавним таинственным ракетным обстрелом в тех местах, может, еще с чем-то неясным, утверждать не берусь. Главное, нам это к месту. Хотя поскольку из-за сухопутного местонахождения лидера подойти вплотную к нему все равно никто не сможет, то даже корабли будут действовать с расстояния. То есть, предположительно, будут способны прикрыть ракетным, а может, даже артиллерийским огнем. Предвосхищая вопросы насчет авиаприкрытия. Оно также носит пока только теоретически возможный характер. Второго авианосца до сей поры рядом нет, а находящийся вблизи аэродром подвергся нападению.
— Кого? — все-таки спрашивает Герман.
— Это выясняется. Скорее всего, каких-то нерегулярных частей. Повстанцев.
— А на самом авианосце, что, нет ничего летающего?
— Да вроде бы есть кое-что. Но то ли не сильно много, а тем, что осталось, не рискуют; то ли из-за того, что двигаться он не может, «взлет-посадка» затруднена. Ну а кроме всего, он также подвергается нападениям с этой же суши. Так что, скорее всего, находится в режиме обороны от сухопутного противника.
— Так его, что, берут штурмом?
— Пока, кажется, не берут. Только подвергают воздействию минометного, а может, еще и ракетного огня. Возможно, ждут подкрепления: каких-нибудь ударных и достойно обученных частей. А может, просто боятся.
— Чего?
— Не исключено, прямого столкновения с экипажем. Там все-таки больше трех тысяч народу. Было первоначально, я имею в виду. Ну а может…
— Я слушаю, слушаю, Епифа… Потап Епифанович.
— У него же куча всяких оборонительных средств. Пулеметы, бомбометы, пушки, в том числе плазменные, между прочим.
— Плазменные? — в очередной, уже неизвестно какой раз, удивляется Герман.
— «Плазмобои», разумеется, — хмуро уточняет Епифаныч. — Как наши винтовки, только малость покалиберней.
— Ага, — кивает просвещенный Минаков. — Только вот я не понял…
— Чего? — в свою очередь запрашивает начальник.
— Вы сказали: «первоначально было больше трех тысяч народу». И?
— Что «и»?
— Куда делись недостающие? Самовольная отлучка?
— Нет, Герман Всеволодович. Данный авианосец, по «фамилии» «Фенимор Купер», подвергся небольшому, но нанесенному вплотную термоядерному удару.
— Ё мое! — челюсть Германа отвисает. Некоторое время он осмысливает информацию. — Товарищ майор, но ведь там, наверное, радиация?
— А как же, Герман Всеволодович, — кивает Драченко со странно довольным видом. — Однако, как говорится, «в ЦК не дураки сидят — ночью полетите».
— Это к чему? — несколько сбивается с толку Минаков.
— Эх, поколение. Молодо-зелено, — вздыхает Епифаныч. — Это как в старом анекдоте, когда советских космонавтов собирались послать на Солнце. «Мы ж сгорим! — возражают они Брежневу. А он им тогда и говорит… Ну вот ту самую фразу, что я уже упоминал. Так вот, радиация на сегодняшний день уже в норме. Взрыв был совсем слабенький, а время полураспада тикает. Кроме того, вам надо будет пробыть там не более нескольких часов.
— А если больше?
— Не волнуйся, лейтенант, если вы там пробудете больше-дольше, то вами точно займутся по- настоящему, и тогда вам уж наверняка не выбраться. Ясно?
— Ясно. И с анекдотом тоже. Ну а что же дальше?
— В смысле, Герман Всеволодович?
— Ну, для чего это все? Вот подберемся мы к этому «писателю» сквозь радиацию, минометно- ракетный и прочий огонь и?
— А, ну далее совсем простота, Герман Всеволодович. Надо будет проникнуть внутрь, вскрыть его атомные «погреба» и умыкнуть пять — десять атомных боеголовок.
— Чего? — челюсть лейтенанта Минакова отвисает гораздо больше, чем в первый раз.
Майор Драченко наслаждается эффектом. Выдерживает паузу и добавляет:
— Да, там, конечно, зарядов несколько больше, но ваши «тягловые» возможности не позволят хапнуть все. Так что придется их подорвать.
— Подорвать? — Герман в шоке.
— Да, все сразу. И не пучь глаза таким образом, Герман Всеволодович. Я ж тебе говорил, в Центральном Комитете сидят не дураки! Естественно, мы не собираемся превращать Панамский канал в новый Берингов пролив. Оставшиеся заряды вы просто выведете из строя. Иначе они попадут куда-нибудь не туда. В принципе, именно поэтому и надо торопиться.
