позволяет, то, может, все едино попробовать. Покалечиться-то можно и с третьего. А больничные, они… Или там, приходит Буратинко домой, а тут папа Карло: «Где мои деньги, сынок? Вот тут лежали. Копили семьей на «Азбуку» (или там, на задолженность «Чубайсу и К°». Не суть). В общем, опять же до смертоубийства доходит. Причем с обеих сторон. И даже если нет, что же? Тюрьмы-то, в страшном тоталитарном прошлом выстроенные, почему-то теперь в либеральном процветании усохли, стали на редкость маловместительны.
В общем, с «однорукими убийцами» требуется что-то делать. Есть, конечно, способ официальный, инициатива сверху. Как в некоторых ханствах: «Закрыть, перепрофилировать в двадцать четыре часа. А если нет, то…» Ведь за воровство-то ручки чекрыжат по локоток, ну а рукоятка автомата, после указа, тут же приравнивается. Но мы в ханствах не живем, нам демократические выборы раз в восемь лет превыше. И значит…
Другой вектор — инициатива снизу.
73. Истребитель мышей
Итак теперь, после долгой спячки, в его теле заискрилась жизнь. Однако несчастная мокрица дала не избыточный запас энергии, так что ее все равно требовалось экономить. Нет, это не значит, что «Трубный лазутчик» намеренно принял такое решение. Ведь он, несмотря на большие, чем у миллиботов, размеры, тоже не обладал даже зачатками сознания. Просто, срабатывал алгоритм. В случае недостачи энергии, двигательные функции робота игнорировались, и все силы бросались на пассивное изучение окружающей среды: в пределах возможности заложенной в конструкцию аппаратуры, конечно. Поскольку первостепенной целью «лазутчика» оставался поиск мышей, то его акустические и тепловые датчики стали исследовать среду на предмет наличия чего-то теплого, шумного и движущегося.
Помнил ли он то, что произошло до этого момента? И да и нет. Будучи машиной, он запоминал только то, что предусматривалось программой. Однако если бы некто всеведущий мог оценить обстоятельства его похода объективно, то счел бы его шансы на победу в намеченном ранее соревновании машин очень и очень большими. Со стороны «Трубный лазутчик» мог бы предстать, ну пусть и не разумным, но по крайней мере наделенным инстинктом существом. Ведь когда на его пути, с человеческой точки зрения очень четком и ясном, но с машинной весьма условно намеченном, действительно мелькнула мышь, его алгоритмы тут же выявили приоритет. И тогда он свернул с отрабатываемого маршрута и пустился в погоню. Возможно, с объективной точки зрения это был наивный поступок: в этих узостях недоступных человеку масштабов мышь обладала неизмеримым преимуществом в подвижности. Кроме того, способ передвижения «лазутчика» за счет вращения корпуса был очень шумным явлением. И может, сам робот и не ассоциировался у грызуна с чем-то явно опасным, но шумность, а главное новизна явления требовала держаться подальше.
Соизмеримо с восприимчивостью звуковой палитры мыши, и в почти абсолютной тишине здешних узостей, эта шумность сопоставлялась для человека с воем пылесоса полувековой давности. Так что догнать мышь было вообще-то задачей нереальной, разве что предварительно к ее лапкам привязали бы гантель. Однако там, во внутренних процессорах, одни алгоритмы конкурировали с другими, в том плане, что более общие ветвились и передавали приоритет более конкретным. А ведь программу загона мыши в угол разрабатывали совсем не коты, которые действительно разбираются в деле, разрабатывали ее люди, которые вообще-то мышек никогда не ловили и даже не пробовали, а если и делали такое, то только посредством мышеловки. Однако в очередном алгоритме имелось заложенное кем-то правило, не прекращать погоню сразу, ибо по рассуждениям, естественно оставшимся за пределами алгоритма, мышь являлась существом живым, «Трубный лазутчик» — мертвым, и, следовательно, он имел преимущество в преследовании, за счет неутомимости своего механизма. Весьма возможно, что с точки зрения теории это и было безупречно: аналогия бралась, видимо, из гипотетического соревнования марафонца с автомобилем. Тем не менее в реальности, маленькая подвижная мышь быстро оставила жужжащий от трения «винт Архимеда» далеко позади. Однако, следуя все еще той теории, о которой он не имел понятия, ибо знал только об истекшем из нее алгоритме, «лазутчик № 1» еще долго жужжал в каком-то кабельном канале. Он даже свернул с него в вертикальную скважину, и по-машинному уверенно двинулся куда-то вверх. Вот тут он столкнулся с…
Нет, снова не с внешними обстоятельствами — разве что опосредованно. Снова внутри процессора свелись в фокус некие алгоритмы. Два из них как бы взвесились на весах математики, и теперь больший вес приобрела совсем другая программа, та, что заведовала расходом энергии. Ведь «лазутчик» был достаточно небольшой машиной, он не мог тащить на себе, а тем паче внутри, огромные аккумуляторы. Движение же по вертикали предусматривало гораздо больший расход электричества, чем горизонтальный ход, ведь теперь трата шла не только на перемещение, но даже на удержание на месте. Так что очень скоро, маленький решатель задач внутри выбросил прочь последние воспоминания о мыши: ни досады, ни каких-либо еще эмоций механизм при этом, естественно, не испытал. Теперь следовало вернуться на основной маршрут для продолжения задания, поставленного умелыми руками подполковника Эррола Фросси.
Однако все было не так просто. Ведь теперь, достаточно сильно превосходящий в весе мышь, «Трубный лазутчик» должен был вернуться по вертикале обратно. Вообще-то он имел такую функцию, как задний ход, однако тянитолкаем все-таки не являлся. Расположенные в заднем модуле рецепторы не шли ни в какое сравнение с теми, что наличествовали впереди. Следовательно, в деле опять произошел перебор вторичных алгоритмов. Переборол рационалистический, тот что предусматривал продолжение хода вперед, до места несколько больше подходящего для разворота. Потом, после грядущего «переворота», планировался спуск «вниз головой». Ну что ж, ни по какому из запрограммированных в «лазутчике» алгоритмов он не должен был испытывать головокружение или какой-то дискомфорт по поводу перемены внутреннего давления. Кстати, оно у него действительно имелось, ведь его «внешность» состояла из ионного электроактивного полимера, который в силу природы обязан быть постоянно влажным.
Осталось неясным, через какой промежуток времени или количества футов пройденного расстояния, решение, выведенное из победившего алгоритма, обязалось исчерпать себя. То есть в случае дальнейшей узости прохода, переключить программу на отступление задним ходом. Вдруг это тянулось бы до наружного антенного выхода, того самого, который более чем месяцем позже вскроет техник-диверсант Миша Гитуляр. Однако все случилось иначе. Видите ли, все дело в кабелях и инерционных процессах.
Одно дело, когда кабельную связку разматывают с барабана по горизонтальному желобу. К тому же разматывают последовательно, то есть вначале один кабелек, потом другой. После их даже могут скрепить друг с другом стяжкой и аккуратно накрыть бетонной крышечкой. Совсем другой случай, если целую горсть кабелей требуется подать в узкую скважину достаточно серьезной глубины. Здесь последовательная подача не самый рациональный ход. Какой-то из кабелей может лечь с деформацией, и тогда последующие просто не получится продеть в оставшееся «игольное ушко». Это особо касается всяких тонких и не слишком тяжелых световодов. Потому опускают всю связку одновременно. Дело здесь серьезное — провода могут перехлестнуться. Однако если эта связка не застряла, и успешно опустилась вниз, то всякие мелочные нюансы, которые никто из людей никоим образом не увидит, значения более не имеют. Просто теперь за дело берутся две бригады, одна из которых продолжает там наверху спуск, а та, что находится здесь, во внутренностях горы, осторожно и согласовано тянет кабели куда требуется. Так вот, в процессе этого «перетягивание каната», в полной согласованности с законами физики, какие-то из кабелей могут создать скрутку где-то внутри скважины. Скрутка будет направлена вдоль оси и совершенно незаметна для внешних наблюдателей. Это напряжение от деформации может сохраняться годами, ибо, что есть макромир для молекулярных цепочек? Совершенно другое, недоступное измерение!
Но совместный импульс тяги приближения к равновесию и энтропии ждет своего часа. Иногда для проявления этих кабельных колебаний хватает совершеннейшей мелочи. Например, подачи тока. В данном случае этого не хватало. Не хватало даже иногда сочащейся сверху воды, и даже, как видно, беготни паучков и мышек. В принципе вполне может случиться, что и веса «Трубного лазутчика» тоже бы не хватило. Однако он двигался за счет вращения, кроме того, из-за вертикальности хода он был вынужден
