§ 8. Право на дальнейшее пребывание в пределах Грузии из лиц, прибывающих в ее
пределы после 13 августа 1917 года, имеют:
«…3. Все члены профессиональных союзов, состоящие в союзе 6 месяцев ко дню
издания настоящего постановления.
4. Граждане, кои связаны с Грузией деловыми отношениями».
3) «Гражданство Грузии теряет: грузинская гражданка в том случае, если она
выйдет замуж за иностранца». [Смех в зале].
(Стеногр. отчет XII с’езда РКП(б), изд. 1923 г., стр. 160-161) Таким образом, национал-уклонизм представлял явно выраженный наступательный грузинский шовинизм, могущий превратить Закавказье в арену межнациональных столкновений, могущий воскресить времена меньшевистского господства, когда в припадке шовинистического бешенства люди жгли и резали друг друга. Товарищ Сталин в своем докладе по национальному вопросу на XII с’езде партии дал следующую характеристику грузинского национал- уклонизма:
«Но есть еще третий фактор, тормозящий об’единение республик в один союз, -
это национализм в отдельных республиках. Нэп действует не только на русское
население, но и на нерусское. Нэп развивает частную торговлю и промышленность
не только в центре России, но и в отдельных республиках. Вот этот-то самый нэп
и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм грузинский,
азербайджанский, узбекский и пр… Если бы этот национализм был только
оборонительный, можно было бы еще не поднимать из-за него шума. Можно было бы
сосредоточить всю силу своих действий и всю силу своей борьбы на шовинизме
великорусском, надеясь, что коль скоро этот сильный враг будет повален, то
вместе с тем будет повален и национализм антирусский, ибо он, этот
национализм, повторяю, в конечном счете является реакцией на национализм
великорусский,. ответом на него, известной обороной. Да, это было бы так, если
бы на местах национализм антирусский дальше реакции на национализм русский не
уходил. Но беда в том, что в некоторых республиках этот национализм
оборонительный превращается в наступательный.
Возьмем Грузию. Там имеется более 30% негрузинского населения. Среди них:
армяне, абхазцы, аджарцы, осетины, татары. Во главе стоят грузины. Среди части
грузинских коммунистов родилась и развивается идея - не очень считаться с
этими мелкими национальностями: они менее культурны менее, мол, развитые, а
посему можно и не считаться с ними. Это есть шовинизм - шовинизм вредный и
опасный, ибо он может превратить маленькую Грузинскую республику в арену
склоки и он уже превратил ее в эту арену склоки»
(И. Сталин, «Марксизм и национально-колониальный вопрос». Сборник статей и
речей. Партиздат, 1934 г., стр. 118) Грузинские уклонисты в ряде вопросов общей политики партии заняли явно оппортунистическую позицию, скатившись к меньшевизму. В аграрно-крестьянском вопросе уклонисты вступили на путь меньшевистской кулацкой земельной политики. Они решительно сопротивлялись проведению большевистской аграрной реформы, ссылаясь на отсутствие в Грузии помещичьего землевладения и опасаясь за судьбы грузинских князей и дворян. ЦК и Ревком Грузии, в которых преобладали национал-уклонисты, тормозили и оттягивали проведение земельной реформы, и, несмотря на двухлетнее существование советской власти, земля оставалась в руках помещиков, князей и дворян. Тов. Орджоникидзе 25 января 1923 г., подводя итоги кулацкой земельной политики уклонистов, писал:
«Наркомзем за два года своего существования не имел ясного представления, что
делается в нашей деревне. Иначе как же произошло, что в уездах самые крупные
землевладения до сих пор остались нетронутыми и там продолжают сидеть б.
князья-дворяне…, помещики живут в своих старых поместьях - дедовских
имениях. Крестьяне же попрежнему находятся в полной экономической зависимости
от своего старого доброго барина-князя… В Борчалинском уезде по докладу
председателя исполкома тов. Шабанова дело обстоит не лучше. Старые царские
генералы, бывшие князья Абхази, Тумановы, графы Кученбахи сидят в своих
поместьях и крестьянам даже не разрешают проводить дороги через «свои» имения.
К нашему позору, почти у каждого из этих господ на руках соответствующие
грамоты от какого-либо советского чиновника из Наркомзема, охраняющие их
