— Да!
— Таким образом, мы установили, что это не пневмония. Легкие у него здоровы. Мать не жаловалась ни на кашель, ни на температуру. Это основополагающее. Что дальше? Может, это просто колики. Нужно пощупать его животик. Мягкий он или напряженный?
Роуэн поднял на мальчике рубашонку и бережно обследовал животик. Потом подложил руку Гейл под свою и дал ей ощутить напряжение.
— Он как маленький барабанчик! — ахнула она.
— Бедный парень! Смотрите, как тянет вверх ножки! Бедолага, но это пройдет. — Он перевернул малыша, не отнимая от его животика своей теплой ладони, что давало временное облегчение. — Это колики, миссис Дор…
Роуэн замолчал, когда они оба увидели, что миссис Дорсетт, которой едва исполнилось семнадцать, уснула на стуле.
Гейл посмотрела на нее с сочувствием:
— Она сама еще ребенок. Ей что, никто не помогает?
Роуэн покачал головой.
— Она ничего об этом не говорила. — Он снова повернулся к столу. — Ладно, позвоните Барнаби и Флоренс, а пока будем ждать, я покажу несколько простых приемов, как помочь нашему пациенту. Видите? Можно использовать легкое тепло и давление руки. Иногда достаточно погладить кругообразными движениями его спинку или животик. То же самое можно делать и в сидячем положении, только при этом ребенок должен откинуться на спину и расслабиться. Это не лечение. Нужно, чтобы перед кормлением мать давала ему укропную воду и следила за своей диетой. Часто все само собой проходит, когда дети подрастают. Так что через месяц-два ее мучения могут закончиться.
Гейл позвонила в колокольчик, вызвав прислугу, затем бок о бок с Роуэном возилась с плачущим малышом, пока его крики не смолкли и он не впал в сон. Прибыл Барнаби и окинул сцену взглядом:
— Кого мне нужно забрать?
— Можете перенести миссис Дорсетт в библиотеку, не разбудив ее? Там темно и тихо, кушетка послужит ей идеальным местом, чтобы немного отдохнуть. Предупредите всех, чтобы не тревожили ее, ладно, Барнаби? И приглядите за ней, чтобы, когда проснется, не испугалась. Флоренс позаботится о ее мальчике, да, еще скажите Картеру, чтобы положил в ее корзинку несколько шиллингов, пока не ушла.
— С легкостью! — тихо ответил Барнаби и отступил в сторону, пропуская вперед Флоренс.
— О, какой славный мальчуган! — негромко воскликнула она, радуясь возможности забрать его из рук Гейл. — Я пригляжу за ним, доктор, не волнуйтесь! На кухне в это время дня тихо и тепло, и он побудет маленьким принцем, правда, сладкий?
Мать и дитя унесли отдыхать, а Роуэн написал Гейл инструкцию по приготовлению укропной воды, чтобы дать потом матери.
Так прошел день. Все его надежды, что менее благородные пациенты со своими жалобами оттолкнут ученицу, быстро испарились. Напротив, он обнаружил, что давно не получал такого удовольствия от среды. Гейл ко всему проявляла искренний интерес и задавала лишь уместные вопросы. Она быстро работала и не путалась под ногами. Утро пролетело незаметно, хотя в прихожей продолжали толпиться пациенты.
— А, мисс Фезерстоун!
Роуэн с улыбкой оторвал взгляд от стопки карточек. Эта пациентка будет настоящим испытанием для терпения любого ученика, и он сгорал от желания посмотреть, как Гейл отнесется к Аде Фезерстоун, потому что молодая женщина никогда не чувствовала себя хорошо, что бы ей ни говорили и ни делали. И никто не мог убедить ее, что она благополучно доживет до конца месяца. Старой деве было далеко за тридцать, брат оставил ей достаточно денег, чтобы жить с претензией, но маловато, чтобы обзавестись мужем или бороться с жалостью. Ада сделала здоровье или его отсутствие своей единственной целью. Знал Роуэн и о причудливом элементе романтических фантазий, которые Ада привносила в их еженедельные встречи, но думал, что лучше безобидно ей потворствовать, чем обижать.
— Что вас привело ко мне сегодня?
— Я… — Ада запнулась, заметив Гейл, и ее черты приняли настороженное выражение. — Я страдаю. Но кто это?
— Это мисс Гейл Реншоу. Она мне сегодня помогает.
Мисс Фезерстоун посмотрела на Гейл как на противника на поле боя. Перья на шляпке завибрировали от эмоций хозяйки. Закончив изучение новой «сестры милосердия», Ада презрительно фыркнула, но, к облегчению Роуэна, открытого неодобрения не выказала. Потом продолжила жалобы, всецело посвятив внимание Роуэну, как будто Гейл стала невидимой.
— Я умираю, доктор Уэст. Я уверена!
— Бросьте, мисс Фезерстоун. — Он подвел ее к одному из стульев и сам сел рядом. — Откуда такая уверенность? Сегодня вы выглядите лучше. Разве вам не принесло облегчения лекарство, выписанное мной на прошлой неделе?
Она театрально вздохнула:
— Сначала оно помогало! Вы — гений, доктор Уэст, и знаете, что я всецело полагаюсь на вашу заботу. Но теперь… у меня кружится голова. Почти все время! Сначала она просто болела, но теперь, с появлением этого ужасного нового симптома, я в панике! Я могу упасть! Могу сломать себе шею! Или потерять сознание на улице!
— О Боже! — Он кивнул, пытаясь придать себе выражение человека, погрузившегося в глубокое раздумье после услышанной новости. — Мы не можем допустить, чтобы вы рисковали, мисс Фезерстоун!
Он оглянулся на Гейл, терпеливо стоящую в углу.
— Мне нужен стетоскоп, мисс Реншоу.
Он послушал сердце Ады, прижимая барабанчик к границе ее ключицы и отворачивая взгляд, чтобы не смущать обостренное чувство скромности дамы. Затем, отложив инструмент, осторожно ощупал ее горло и гланды, заглянул в уши и глаза и покачал головой:
— Вам нужно бережнее относиться к себе, мисс Фезерстоун, и обязательно отдыхать после обеда. Каждый день перед чаем вы непременно должны дремать.
— Я стараюсь! Но когда страдаешь, так трудно думать об отдыхе! Я боюсь, что если прилягу, то тут же скончаюсь.
— Значит, мы должны избавить вас от этого страха, чтобы вы могли поправиться. — Он вернул стетоскоп Гейл. — Боюсь, что у вас, — он сделал драматическую паузу, — перевозбужденная кровь. — Гейл, стоявшая за спиной мисс Фезерстоун, посмотрела на него вопросительно, но он, нарочно не обращая на нее внимания, продолжал: — Это распространенное состояние среди женщин артистической натуры и хрупкой конституции, как у вас.
— Боже мой! Перевозбужденная кровь! — с восторгом повторила Ада.
— Это не опасно для жизни, но, безусловно, вызывает тревогу.
— Что же делать?
— Мне придется заказать специальную микстуру у одного своего коллеги, который как раз занимается исследованием подобных состояний. Если вы не против, завтра к полудню я пришлю вам тонизирующее средство с инструкцией по применению. Но вы должны обещать, что будете точно соблюдать дозировки, какие я пропишу! Средство обладает чрезвычайно сильным действием и при правильном приеме очень эффективно лечит такие состояния, как у вас.
— Обещаю, что буду, как всегда, следовать вашим инструкциям. — Она помахала расставленными веером пальцами. — Оно… страшно дорогое?
— Ужасно! — объявил Роуэн. — Но я не возьму с вас ни пенни, пока не увижу, что вам стало лучше! Я дал клятву, мисс Фезерстоун!
— О Боже! Как замечательно! — Мисс Фезерстоун, окрыленная новым диагнозом и экзотическим тоником, поднялась со стула. — Я знала, что вы мне поможете! Благодарю вас, доктор Уэст!
Она выплыла из комнаты, весело махнув им на прощание перьями своей шляпки. Роуэн повернулся к своей насторожившейся ученице.
— Перевозбужденная кровь?
