комнаты.
Гейл слышала, как закрылась дверь, но ни один из них все еще не мог пошевелиться, плененный волшебным мигом близости и обещания.
— Я загляну к вам перед сном.
— Благодарю, доктор Уэст.
«Я буду ждать».
Глава 18
— Я пришла помочь вам, мисс. — В комнату Гейл вошла Флоренс. — Миссис Эванс сказала, что ванна готова, а я хотела кое-что вам подарить в знак благодарности за то, что вы сделали.
— Как это мило с твоей стороны! Но в этом не было необходимости, Флоренс. Любой сделал бы то же самое. Я рада, что оказалась полезной.
— Но я хотела! Доктор Уэст постоянно получает подарки от своих пациентов, и я подумала… что могла бы стать вашей первой пациенткой.
— Спасибо, Флоренс. — Гейл прикусила губу. — Ты всегда была добрее, чем… Я всегда рада тебя видеть, потому что ты неизменно здороваешься со мной, с самого первого дня моего появления здесь. И я считаю тебя своим другом.
— Я бы очень хотела, чтобы мы были друзьями! Держите! — Флоренс передала в руки Гейл корзинку. — Я сама ее раскрасила! Видите?
— Она красивая, правда, красивая. — Гейл приподняла корзинку, любуясь цветами и завитками на ручке. — Как твоя рука?
— Лучше, и скоро будет совсем как новая, даже не сомневаюсь. Барнаби говорит, что нужно втирать в нее гусиный жир, но… — Флоренс с отвращением наморщила нос. — Человек однажды давал лошади отвар из улиток и грибов и чуть не отправил бедное животное на тот свет! Я не собираюсь, живя под крышей доктора Уэста, спрашивать о лечении лакея, у которого даже нюха нет!
— Ты умная девушка, Флоренс. — Гейл затянула поясок на халате и надела тапочки. — Ты… к Барнаби неравнодушна?
— К нему? — Флоренс рассмеялась. — Он влюблен в горничную Тилдонов. Они иногда гуляют вместе, но сейчас она в отъезде ввиду зимнего сезона. — Флоренс поправила свой белый чепчик. — У меня сейчас нет ухажера. Но я положила под подушку белое перо, и мне приснился мужчина с рыжими волосами, так что посмотрим.
— Ты веришь в сны, Флоренс? — с удивлением осведомилась Гейл.
— А как же! Но хватит болтать! А то вода остынет, если буду вас задерживать. — Флоренс отступила в сторону, пропуская Гейл вперед. — Я провожу вас в ванную.
— Доктор Уэст, он такой… предусмотрительный.
— Доктор Уэст — самый лучший человек на свете, мисс Реншоу! Мы все его обожаем. И вы не должны из-за этого злиться на мистера Картера и миссис Эванс. Они думали, что вы…
— Что они обо мне думали? — с замиранием сердца спросила Гейл, ожидая услышать обвинения в проституции.
— Что вы погубите репутацию доктора Уэста этим своим ученичеством. Он и без того на ножах с доктором Джессопом, а старый злюка Уитфилд и того хуже! Они приходят сюда с регулярностью насморка и клюют его, потому что хотят вернуть в академию, чтобы он занялся преподаванием, как его прапрадед, обосновался, как они выражаются, и стал бы более респектабельным, вместо того чтобы шляться по всяким Индиям, причиняя волнения всякими своими новомодными идеями. Но доктор Уэст будет покрепче этих старых перцев! Они стараются действовать ему на нервы, но доктор Уэст не такой простак. И мне по душе его новые друзья!
— Новые друзья…
— Когда он вернулся из Индии, у него возник новый круг друзей, которые время от времени наведываются сюда. И мне они очень нравятся! Миссис Эванс боялась, что они для него дурная компания, но Картер теперь благоволит им. Среди них даже есть один лорд. Он иногда заходит и даже спускается за подносом! В один прекрасный день он станет графом! Можете себе такое представить?
— Граф. Такое трудно представить.
Гейл сделала попытку представить, как ее добрый и красивый Роуэн развлекает какого-то графа с прыщавым лицом, и не смогла. Единственный граф, которого она когда-либо видела, был старым надутым пузырем, страдающим аллергией на свою же верхнюю губу.
— Как мы видим, дела у доктора Уэста обстоят сейчас лучше, чем когда-либо. Но когда вы приехали… словом, миссис Эванс — на страже, вот и все. Ведь если замшелые старики в Обществе узнают о присутствии юбки в лаборатории доктора Уэста, то могут ополчиться на него быстрее, чем вы успеете глазом моргнуть. Но не беспокойтесь. Мы все до сих пор помалкивали на эту тему, и если доктор Уэст не видит никаких препятствий, кто может гарантировать, что гром не грянет?
— Да, — прошептала Гейл, — кто может гарантировать?
— Вот мы и пришли! Миссис Эванс согрела полотенца, и я вас оставляю. Когда закончите, позвоните в колокольчик и возвращайтесь наверх. Я распоряжусь, чтобы все убрали.
— Спасибо, Флоренс.
И она осталась один на один с чудовищем на когтистых лапах, которое могло с легкостью вместить двоих таких, как она. От душистой воды поднимался пар. При виде такой красоты Гейл вздохнула. Миссис Эванс даже насыпала в воду сухих цветочных лепестков. Удобства Гейл наверху ограничивались душем и раковиной. Ее ежедневный туалет включал омовения мочалкой из тазика с ледяной водой, что было хорошо и полезно с гигиенической точки зрения, но в зимние сквозняки, гулявшие по комнатам, страшило.
Эта ванная комната была кусочком рая с ослепительно белыми эмалированными поверхностями, изысканными медными кранами и плюшевым китайским ковром. В жаровне даже горел небольшой огонь.
Заперев дверь, Гейл быстро разделась и по самый подбородок погрузилась в воду, издав прочувствованный вздох. Она в блаженстве закрыла глаза, нежась в тепле благоухающей жасмином воды.
«Наверно, следовало бы обидеться на человека, не предложившего ванну раньше… но после этого, думаю, я прощу ему все».
В ее памяти всплыл разговор с Флоренс, и Гейл села. Анализируя откровения дня, она начала неторопливо намыливать руки.
«До сего момента я так переживала по поводу своих успехов, чем эгоистично подтолкнула Роуэна буквально к самому краю пропасти. И как, интересно, я собиралась оттаскивать его назад? Ах да, об этом я даже не думала. Маленькая бессердечная девчонка, насевшая на него и шантажом вынудившая дать то, чего добивалась. О Боже! Что, если Роуэн прав? Если Джессопу не дают покоя его обходительность у постели больного и забота о пациентах, тогда как посмотрят на меня? Я настояла, чтобы Роуэн отбросил предубеждения и пошел на риск. Я думала только о себе. Как ко мне отнесутся и что я потеряю, если люди будут смотреть на меня как на его любовницу и только… А теперь как мне защитить его, не отказавшись от своей мечты?»
Отступление уже не было выходом. Она сожгла за собой мосты, во всяком случае, большинство из них. Ей недоставало храбрости рассказать тете правду, и она не была уверена, хватит ли ей сил поплатиться за это своими единственными оставшимися в живых родственниками.
«Я назвала его лжецом, а сама еженедельно шлю домой нелепые письма, притворяясь, что путешествую по континенту, покупаю шляпки и любуюсь церковными фресками».
Гейл просидела в ванне, пока не остыла вода, но даже потом не спешила вылезать, отвлеченная мыслями о Роуэне и будущем, которого не видела.
Гейл вернулась к себе в комнату. Дом уже погрузился в ночную тишину. Взяв историю болезни, Гейл
