Во время трехмесячного пребывания в тюрьме Мата Хари показала большое присутствие духа и громадное самообладание.
15 октября 1917 года спокойно и гордо села она в автомобиль, который должен был доставить ее к месту казни.
Из множества пуль, выпущенных расстреливавшими ее солдатами, из всего смертоносного залпа в нее попала лишь одна пуля, наповал убившая несчастную.
Она поразила ее прямо в сердце.
Нужно сказать здесь несколько заключительных слов о судьбе другой участницы этого громкого дела — немки Ганны Виттиг.
После окончания войны выйдя замуж за графа де Шийн, она стала очень известной во Франции фильмовой дивой, приняв имя Клод Франс.
Но и на вершине известности ее преследовала мысль о том, что она была виновницей смерти Мата Хари.
И в своем пышном дворце, на улице Фезандери, № 31, в 1928 году, мучимая угрызениями совести, она рассчиталась с жизнью, пустив себе пулю в висок.
«ИДЕАЛЬНЫЙ ШПИОН»
Когда в 1912 году в Эдинбурге на процессе германского разведчика Армгарда Карла Гравеса выяснились подробности его деятельности и
обвиняемый только любезно кивал головой в ответ на все вопросы, председатель суда воскликнул:
— Да ведь вы идеальный шпион! Понимаете, — и?де–аль–ный!..
История, связанная с Гравесом, — это острейший поединок двух мастеров шпионажа. Один из них — Гравес, другой — английский капитан Трэнч.
Армгард Карл Гравес прошел высшую школу математики и техники и благодаря этому превосходно знал все роды оружия и военные приборы.
В 1910 году он был направлен в Англию. Перед ним стояла задача: выяснить, какие пушки изготовляет фирма Бердмор и Ко. в Глазго. Фабрика отливала в то время для английского флота орудия необычайно большого размера, с совершенно новым лафетом, требующим специальных измерительных приборов. Приборы эти были неизвестны в Германии. Требовалось добыть о них полные сведения, чтобы не попасть впросак.
Немец Гравес превратился в швейцарца. Он получил соответствующий паспорт, но прежде чем ехать в Англию, поступил работать на часовую фабрику. Ему нужно было в совершенстве овладеть профессией часового механика. Затем бюро шпионажа выдало Гравесу рекомендательные письма от знаменитых швейцарских фирм, и, снабженный ими, он прибыл в Лондон.
Некоторое время Гравес жил в британской столице, совершенствуясь в английском языке и изучая расписания пароходов и железных дорог. Потом поехал в Глазго, остановился в скромном пансионе и отправился на поиски работы.
Не торопясь, он исходил весь город и через неделю нашел себе место у одного столяра, имевшего большую мастерскую и магазин по продаже часов. Торговля часами шла настолько хорошо, что хозяин решил специально нанять механика.
Гравес долго торговался с владельцем магазина относительно оплаты. Наконец они договорились.
Новый механик с головой ушел в дело, что не мешало ему быстро перезнакомиться со всеми рабочими мастерской.
Особенно он подружился с одним токарем. Тот часто жаловался на свою судьбу. Денег на жизнь не хватало. Правда, один его сын зарабатывал довольно хорошо, и токарь им гордился. Парень, окончив школу, оказался очень способным к черчению и недавно получил место в фирме Бердмор и Ко., где должен был чертить в конструкторском бюро отдельные части планов. Токарь возлагал большие надежды на своего образованного сына, который «и по будням носил чистые воротнички», и новый механик захотел с ним познакомиться.
Однажды токарь предложил механику встретить его сына после работы. Они отправились к фабрике и, постояв немного у ворот, дождались молодого человека. Потом они втроем прошлись по городу, словоохотливый чертежник кое?что рассказал Гравесу о своей работе.
В те дни механик стал говорить о том, что очень недоволен своей хозяйкой, которая ставит ему в счет каждую кружку воды, что вечерами ему скучно одному. Он повторял это несколько раз, и, в конце концов, токарь сказал своей жене, что его друг ищет комнату, и неплохо было бы взять его к ним.
— Места у нас всем хватит, и почему не помочь хорошему человеку?
Хозяйка согласилась, и на следующий день механик переселился на новое место. Само собой разумеется, в цене они сошлись без труда.
Теперь все вечера механик проводил с сыном токаря, рассказывая ему о своих странствиях по Европе. Чертежнику нравился постоялец, он задавал ему многочисленные вопросы, иногда говорил о своей фабрике, о том, чем сам занимается.
Как?то он сообщил дома важную новость: фирма получила такой большой заказ от государства на орудия, что хозяевам пришлось ввести сверхурочные часы. Все отделения фабрики работали теперь днем и ночью, и конструкторское бюро едва успевало изготовлять новые чертежи.
Механик с завистью слушал молодого чертежника и признался, что хотел бы переменить работу. Ему неинтересно целыми днями заниматься одним и тем же, — вот если бы удалось устроиться на фабрику, тогда другое дело.
Парень посоветовал ему обратиться в правление фабрики. Гравес последовал его совету. Чертежник провел его через проходную и Гравес зашел в правление. Там ему сказали, что иностранных подданных фабрика на работу не берет.
Огорченный, Гравес вышел из конторы и направился в конструкторское бюро, чтобы рассказать чертежнику о своей неудаче.
Итак, до сих пор он был только часовым механиком — теперь начиналась настоящая работа.
Гравес шел по фабричному двору и запоминал расположение зданий. Конструкторское бюро было за углом, оно занимало длинный одноэтажный дом.
Зайдя в помещение, Гравес миновал длинный коридор, свернул налево и уткнулся в дверь, за которой сидел чертежник. Тот сочувственно выслушал его, а потом проводил до выхода.
Гравес последний раз окинул взглядом комнату и зашагал домой.
Он запомнил все, что ему было необходимо. Размер окна. Расстояние от столов до двери. Несгораемые шкафы, вделанные в стену.
Эти шкафы интересовали его больше всего. Он понимал, что именно в них хранятся оригиналы.
Ключи от чертежной и от этих шкафов хозяйский сын — Гравес знал это — постоянно носил с собой.
В ту неделю, когда Гравес решил приступить к делу, его молодой приятель работал в ночную смену. В восемь часов вечера он сменял своего товарища и уходил из бюро домой в четыре часа утра.
Часов в семь — полвосьмого приходили уборщики. С четырех до семи утра в бюро никого не было.
Это время Гравес и решил использовать.
У часового механика было свое увлечение: он много фотографировал, а также занимался рисованием.
