подругу одну в неведомую даль.
Мы с Алексеем разошлись по своим машинам, и через три минуты я уже наслаждалась несколькими приятными вещами сразу. Во-первых, в машине был кондиционер, и ощущение липкого жара, охватившее меня при выходе из здания аэровокзала, бесследно исчезло.
Во-вторых, предусмотрительный Одан предложил мне запотевшую банку пива и жестами показал, что курение в салоне машины отнюдь не возбраняется. Ну и наконец, я наслаждалась ночным пейзажем: дорога долгое время шла параллельно морскому берегу, над морем висел ярко-желтый серп луны и во все стороны от него небо было буквально усеяно звездами.
В жизни не видела подобной красоты и только теперь поняла Ахматову, которая назвала месяц «алмазной фелукой». Тут он действительно был похож на драгоценную восточную лодку, плавно скользящую по волнам. Дух захватывало от такого зрелища, только ради этого можно было терпеть весь кошмар перелета. А помимо этого где-то высоко-высоко в горах я углядела горсточку ярких огней и, показав на нее Одану, спросила, мобилизовав свой скудный запас «хох-дойча»:
— Вас ист дас?
Одан ответил довольно длинной фразой, из которой я поняла только два слова «ресторан» и «высоко» (вот где пригодилось знание выражения «хенде хох!»). Из чего я сделал вывод, что там, на огромной высоте, размещается какой-то кабак. Интересно, много ли охотников забираться туда на машинах, и как они доставляют провизию? Впрочем, это — их проблемы, не мои.
Час в машине — много или мало? На турецком побережье для меня он пролетел, как один миг, очнулась я тогда, когда автомобиль въехал в ярко освещенный и совсем небезлюдный, несмотря на поздний час, город. Уличные кафе полны людей, многие магазины еще работали, гуляющие весело гомонили. Да, пожалуй, в таком городе ночью не страшно, скорее наоборот. Я вспомнила жутковатый центр родной столицы, совсем страшные безлюдные ночные окраины и мысленно поблагодарила того, кто дал мне возможность хотя бы две недели провести в другой обстановке.
Машина немного покрутилась по нешироким улицам и остановилась в переулке возле нового жилого дома. С другой стороны высилась темная масса какой-то новостройки. Я понадеялась, что окна моей квартиры все-таки будут выходить в другую сторону. И ошиблась совсем ненамного.
Одан, беспрерывно что-то объясняя, помог мне поднять сумку на третий этаж, отпер дверь одной из двух выходящих на площадку квартир и широким жестом вручил мне ключ. Но не ушел, а зашел вместе со мной — и очень правильно сделал. Без его в полном смысле слова наглядных объяснений я бы сама не скоро отыскала выключатели, регулятор кондиционера и прочие бытовые подробности.
Наконец он откланялся, а я занялась самостоятельным обследованием помещения. И чем дольше с ним знакомилась, тем яснее понимала, что две недели проведу если не в сказочных, то в совершенно потрясающих условиях.
В наши традиционные московские стандарты эта квартирка никаким боком не вписывалась. Сразу за входной дверью начиналась гостиная: огромная комната, уставленная обитой белой кожей мягкой мебелью, полированными столиками и шкафчиками с какими-то безделушками, устланная коврами, по которым были разбросаны и расставлены всевозможные пуфики и пуфы, с телевизором, музыкальным центром и даже компьютером на каком-то подобии стола. Тоже, кстати, полированном и чуть ли не с инкрустациями.
В одной из стен была ниша, которую я сначала приняла за зеркало, но которая при ближайшем рассмотрении оказалась сквозным проемом в кухню. Там тоже было все, о чем только можно мечтать: холодильник, плита, посудомоечная машина, стиральная машина, полный комплект посуды, которой хватило бы на дюжину гостей. Я открыла холодильник и ахнула: ассортимент напитков, закусок и даже каких-то непонятных пока коробочек и пакетиков мог потягаться с любым московским мини-маркетом.
Из гостиной две двери вели в спальню и ванную комнату. Но вот в последней шику было поменьше. То есть ванны как таковой там не стояло, а душ был устроен просто в выложенной кафелем нише. Остальные удобства тоже присутствовали, но даже для видимости не отделялись никакой занавеской. По- видимому, предполагалось, что помещение это — сугубо личное, для посторонних глаз не предназначенное и поэтому может быть оформлено в сугубо спартанском стиле. Или просто денег на сантехнику пожалели, что, в принципе, можно было понять.
Ну, а спальня — она и в Турции спальня: кровать во всю комнату, с атласным покрывалом и бездной подушечек, зеркальный шкаф во всю стену, кресло в стиле рококо или как его там и туалетный столик у окна, выходящего… черт побери, конечно, на стройку!
Интересно, во сколько здесь начинается рабочий день? Впрочем, все равно спать придется при закрытых окнах и кондиционере: даже ночью температура здесь, говорят, в августе не опускается ниже двадцати пяти — двадцати семи градусов.
Тут меня посетила догадка: а не такой ли вид открывается и из гостиной? Я вернулась туда и открыла стеклянную дверь, надо полагать, на балкон. Вышла и ахнула.
Это был не балкон, а небольшая, метров эдак десять, терраса с двумя креслами-шезлонгами, столиком и невероятным количеством цветов и растений. Но ахнула я, конечно, не от этого: передо мной открылся сказочной красоты вид на море. Точнее, на бухту, на берегу которой расположился город. Справа сверкал огнями отель, перед которым явно был приличных размеров бассейн, а еще чуть подальше — сотни огоньков, происхождение которых я определить пока затруднялась.
Но горизонт был заполнен морем, абсолютно на данный момент спокойным, по которому бежала золотистая дорожка месяца. Сон Шехерезады. Тысяча вторая ночь — и я в самом центре этой фантасмагории. Только ради этого вида стоило так мучиться в самолете…
Телефонный звонок я услышала далеко не сразу, хорошо еще, что сумка с мобильником была в гостиной, а не в спальне. Звонить мог только один человек, мой неизбежный Олег, поэтому естественно, что именно его голос я в трубке и услышала:
— Как добралась, малыш?
— Самолет довез, шофер встретил и в апартаментах разместил, — бодро доложила я. — Сказка, а не квартира. Многое упускаешь, между прочим.
— Догадываюсь. Но — дела, черт бы их побрал, дня три тебе придется там поскучать одной, по- другому никак не получается.
Скучать? В таком месте?! Да я еще вообще ничего не видела, в море ни разу не окунулась, по городу не прошлась, в ресторан с новым кавалером не закатилась. Скажет тоже — скучать. И потом три дня — это все-таки по-божески, это не неделя, как предполагалось при последнем разговоре в Москве.
— Жаль, — лицемерно вздохнула я. — Сижу вот на балконе, любуюсь морем, о тебе думаю. Завтра с утра пораньше пойду поплаваю.
— Поосторожнее там с местными кавалерами. Говорят, они очень на наших блондинок западают. И много наличных с собой не носи, особенно на пляж.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, — вздохнула я. — Я, правда, шатенка, хотя и светлая, но буду предельно осторожна. Объясни только, зачем мне на пляже наличные.
— Там все платное, глупыш. Шезлонги, напитки, развлечения. Сними завтра с карточки баксов пятьдесят, обменяй на местные, на пару дней хватит. Если, конечно, не станешь золото и меха покупать.
— Без тебя ни в коем случае, — абсолютно честным голосом ответила я.
Ничего подобного я покупать не собиралась в принципе. А помимо кредитной карточки прихватила с собой кое-какую собственную наличность. По опыту знала: вполне может пригодиться. Приступы купеческого размаха чередовались у моего драгоценного с припадками внезапной прижимистости, чтобы не сказать — скаредности. На одно свидание он мог запросто явиться с бутылкой дорогущего французского вина и коробкой не менее дорогого шоколада, а на следующее приехать с абсолютно пустыми руками и ясными глазами. Как я ни старалась, логики в его поведении обнаружить не могла, а потом и искать перестала.
— Да, еще одна маленькая просьба. Зайди на почту, она там одна на весь город, получи пакет на свое имя.
— Какой пакет?
— Плоский, — с долей раздражения ответил Олег. — Кое-что мне не с руки через таможенные барьеры тащить, я еще неделю назад это на твое имя отправил.
