Похоже, мистер Фипджеральд оказался прав: Все удивились нашему опозданию, но с мягкой улыбкой. Последовали остроты и шутки насчет hora inglesa.
Но именно дон Рамон невольно сделал единственное язвительное замечание. Он появился почти сразу после того, как нас представили, и поцеловал мне руку. Дон Рамон похвалил мою внешность.
— Ах, — со смехом воскликнул он, — наконец-то пунктуальные британцы немного опоздали! Сеньорита, — он повернулся к Джеймсу Фицджеральду, — сказала мне, что это привилегия английской женщины. И они, — восхищенно добавил дон Рамон, — существа большого духа. Я знал, когда сказал вам о hora inglesa в прошлое воскресенье, сеньорита, что у вас уже возникло озорное желание нарушить это правило.
Я не успела дать дону Рамону ответ, который он заслуживал. Мистер Фицджеральд увлек меня к дамам. Я не смела смотреть на выражение его лица.
Глава 9
Миссис Малленпорт и Хестер вернулись в воскресенье в полдень. Обе были в превосходном настроении, миссис Малленпорт — от встречи с любимым послом, Хестер — от длинной очереди желающих танцевать с нею. Джеймс Фицджеральд, сознательный или преданный до гроба, не знаю, что именно, встретил их в аэропорту. Несмотря на недвусмысленное приглашение миссис Малленпорт, он не остался на чай в резиденции. Первый секретарь поехал, как явно подозревала Хестер, урвать час или два с Евой.
— Такие хорошие новости о Еве, — сказала миссис Малленпорт, наливая чай у сервировочного столика на террасе. — Врачи очень ею довольны. Перелом быстро заживает. Она каждый день выходит на балкон — по словам Джеймса, у нее настоящий загар.
Миссис Малленпорт не сообщила, упомянул ли мистер Фицджеральд наше неудачное мероприятие вчера вечером — как оказалось, скучное. Кроме нескольких величественных прогулок с чиновниками Министерства культуры, я танцевала один танец с Джеймсом Фицджеральдом, один — с доном Районом. Разница как между ледяной высотой Куичи и ее теплым экваториальным солнцем. Джеймс Фицджеральд быстро остановил это солнце. Он отвез меня в резиденцию сразу после танца с доном Районом.
Но если миссис Малленпорт и умолчала, что говорил вчера мистер Фицджеральд, она следующие два дня по-матерински тактично заводила разговор о том, какая превосходная портниха Бианка, жена Чико, и как обидно не дать ей сшить для меня несколько платьев, пока я здесь. Деньги помогли бы Бианке. Миссис Малленпорт видела симпатичный материал. Если я захочу, она купит его для меня, когда в следующий раз отправится за покупками. Поскольку я, милая девушка, всегда на работе.
Однако в среду я не работала. Это был вечер экспедиции Мораг и Хестер по сбору средств в гасиенде «Дель Ортега», где нас ждал ужин барбекю с danzas campestres[12]. Хестер, которая распространяла билеты, сказала за завтраком, что все билеты проданы.
— Дон Рамон купил? — небрежно спросила я.
Она покачала головой:
— Пытался, но я сказала, что ни одного не осталось.
— Почему?
Хестер пожала плечами, нахмурилась, отбросила назад мерцающие волосы и сказала, словно извиняясь передо мной:
— Это было вчера. Я тогда не знала, как… — С облегчением она воскликнула: — Вот и «лендровер»! Лучше садитесь быстрее. Джеймс никого не отпустит рано, если они рано не приехали.
Он и не отпустил. Мистер Фицджеральд разрешил сотрудникам уйти в четыре тридцать вместо пяти тридцати, если они пришли на работу в семь тридцать вместо восьми. Как сказал мне первый секретарь, правила тщательно соблюдались, несмотря на то, что в посольстве царили мир и покой, как в хорошей семье. По крайней мере, будут царить, когда вернется Ева.
Я хотела спросить Хестер, поедет ли с нами первый секретарь, но не стала тратить время на выяснение того, что неинтересно. Я вышла раньше, чем Чико открыл двери, с помощью Эшфорда забралась в «лендровер». Сейф был открыт и первое письмо напечатано до боя колоколов, который поплыл в восемь утра по приятному чистому воздуху Куичи.
Никто не пошел на завтрак, кроме мистера Грина. Он просунул голову в дверь в час.
— Если кто спросит, я ушел перекусить, — объявил он с сияющим видом. — Меня не ждет прекрасная еда, которую подадут сегодня вечером, потому что я дежурю.
Это означало, что мистер Фицджеральд может поехать. Но захочет ли? Поддержит усилия Хестер ради мальчиков-чистильщиков? — спрашивала я себя, одновременно подшивая, печатая и документируя. Или уютно проведет вечер с Евой в ее комнате с видом на парк? Я решила, что Хестер выиграет по очкам долга службы. Когда все собрались, я получила меланхолическое удовольствие, убедившись в своей правоте.
Какая ирония, думала я, когда держатели билетов толпились перед посольством у статуи Конкистадора и его невесты, что сам дон Рамон исключен. Флот такси поручили заботам Мораг, и с энергией, несоразмерной с ее крошечным ростом, она сразу взялась рассаживать всех по машинам.
Хестер стояла на тротуаре. На ней было короткое розовое платье, выгодно открывавшее прекрасные длинные ноги. На голове — широкополая соломенная шляпа с соответствующей лентой.
— Где он? — спросила Хестер, когда я появилась в дверях посольства.
— Мистер Фицджеральд? Только что зашел в дежурку поговорить с мистером Грином.
— В экспедициях, — раздраженно сказала Хестер, — мы все зовем друг друга по имени. Даже вы можете называть его Джеймсом.
— Кого она может так называть? — протянул удивленный голос позади нас.
— О, ты здесь, любимый. — Хестер обернулась, краснея под цвет платья. — Ну, конечно, тебя, Джеймс. — Она демонстративно встала на цыпочки и быстро чмокнула его в подбородок.
Впервые я увидела, как покраснел молодой первый секретарь.
Каким-то образом, но без моего участия, мы забрались в последнее такси вместе. Мораг и Алекс Эшфорд должны были видеть, что сели все. Естественно, мистер Фицджеральд остался рядом с ней. Но я была посторонним дополнением. Все же в своей ужасно смущающей манере быть бесчеловечно человечным Джеймс Фицджеральд решил проявить доброту.
— Это первая поездка Мадлен в горы. Пустите ее к окну — справа, — сказал он Мораг. И поворачиваясь ко мне: — Захватывающий пейзаж. Вы получите нечто, что действительно стоит ваших денег.
Был ли это тонкий намек на грядущий вскоре большой вычет за платье, я не знала. Но мистер Фицджеральд улыбнулся мне чудной улыбкой, насмешливой и странно мальчишеской, и в то же время никоим образом не роняющей присущее ему от природы достоинство.
— Алекс! Лучше садись впереди. А рядом может сесть Мораг, она размером всего с полпинты. — Он подарил ей другую улыбку, любящего старшего брата. — Я сяду сзади между Хестер и Мадлен.
Я едко подумала, обещал ли он Еве, что если поедет в экспедицию, то позаботится о должном сопровождении.
Хестер казалась вполне довольной, но я ощущала неудобство. Я понимала, что, возможно, без меня они держались бы за руки. Кроме того, я остро чувствовала физическую близость Джеймса Фицджеральда. Однажды я уже заметила, что ощущаю его присутствие, когда он был в кабинете посла за дверью. Сейчас мы сидели на заднем сиденье такси, в неловкой близости. Он был далеко не миниатюрен, и наши руки и ноги касались. Я даже чувствовала его дыхание.
К счастью, беседа текла весело и непрерывно. Эшфорд и Мораг повернулись, чтобы присоединиться.
Наш путь лежал через предгорья Анд. Время от времени дорога вилась вокруг флангов, затем, преодолев ряд крутых поворотов, ныряла в маленькие зеленые долины среди обширных тихих озер.
Джеймс Фицджеральд указывал на достопримечательности. Форт на высоком откосе, где в шестнадцатом веке испанцы основали лагерь, остатки инкской деревни со стенами из тесаного камня. Время от времени он обращался на чарагвайском диалекте к водителю. Они обменивались шутками —
