было получить свое. Впрочем, Венди не огорчалась, ведь таков же был и ее обожаемый отец: человек, который случайно переспал с мамой, сделал ей ребенка, а затем отправился в Корею, где и сгинул без следа.
Между Блором и ее «одноразовыми» партнерами существовало еще одно важное сходство — у него тоже имелась семья; и это также было в правилах игры, заставляя выбирать женатых мужчин, в каждом из которых ей чудился незабвенный папочка.
Однако Венди на собственном горьком опыте убедилась, что более устойчивая связь влечет за собой нежелательные последствия. «Папочка» может увлечься ею, и тогда его жена — а в ее представлении — «мамочка», захочет свести счеты с жизнью, а самой Венди придется бежать и скрываться. Отсюда следовало, что всего безопаснее сводить все отношения к деньгам. Тогда и новый знакомый не успеет к ней прикипеть, и «мамочка» не предпримет смертельный шаг, и дочке Венди не придется никуда бежать.
И хотя я, как уже сказал, не психиатр, но если бы я узнал ее так хорошо еще при жизни, мог бы от всей души кое-что посоветовать. У вас есть что-нибудь выпить?
— Простите? — опешил Хэннифорд.
— Есть у вас тут что-нибудь крепкое? Коньяк, виски, ром?
— Ах, это!.. Понятия не имею. По-моему, была какая-то бутылка, но что там — не знаю.
Поразительно! Как можно не знать, есть ли у тебя выпивка?
— Ну так поищите свою бутылку. Разберемся на месте. Что вы застыли? Валяйте ищите.
На его выразительном лице ясно читалось недоумение: да кто я такой, черт побери, чтобы командовать в его собственном кабинете? Потом он, видимо, решил, что при данных обстоятельствах это несущественно, поднялся из-за стола, порылся в застекленном шкафчике и выудил на свет Божий четырехгранную бутыль.
— Виски! — торжественно возвестил он.
— Пойдет.
— Только, боюсь, мне нечем его разбавить.
— Сойдет и неразбавленное, дайте только бутылку и стакан. Если и стакана нет, обойдусь без него.
Стакан он принес из приемной секретаря и с неподдельным интересом, который даже не пытался скрыть, принялся наблюдать, как я наполнил его почти доверху. Отпив большую часть, я поставил стакан на стол, но тут же снова подхватил, опасаясь испачкать отполированную поверхность. Чуткий Хэннифорд тут же достал из ящика листок бумаги, и я использовал его в качестве подставки.
— Послушайте, Скаддер…
— Да?
— Как вы думаете, мог бы профессиональный психиатр помочь ей разобраться в себе?
— Не знаю. Может быть, она даже обращалась к врачу. В квартире мне не удалось обнаружить ничего, что бы об этом говорило, но такое вполне возможно. Меня не покидает ощущение, что она всеми силами пыталась помочь самой себе.
— Тем, что вела подобный образ жизни?
— В каком-то смысле, да. Какой бы развратной ни казалась со стороны ее жизнь, но она была сбалансированной. Чтобы сделать ее еще стабильней, она и пригласила к себе подругу по учебе, а потом — и Вэндерпола. Да и квартирку превратила в уютное гнездышко, обставив ее тщательно подобранной мебелью. Ей хотелось чувствовать себя комфортно в своем доме. Что же касается мужчин, то она понимала, что ей необходимо пройти через этот этап, чтобы навсегда избавиться от мыслей об отце. В какой-то мере она была уверена, что это вот-вот произойдет и ей не понадобится больше искать в них утешение.
Я отхлебнул из стакана. Виски, на мой искушенный вкус, было слегка сладковатым и не очень крепким, но выбирать не приходилось. Сделав еще один глоток, я продолжил:
— Так уж получилось, что о Ричи Вэндерполе я разузнал гораздо больше, чем о Венди. Один тип, которого я о нем расспрашивал, вскользь заметил, что дети священников всегда немного чокнутые. Не знаю, насколько верна эта мысль, но в чем-то готов согласиться: нередко им приходится нелегко. Так случилось и с Ричардом. Его отец — типичный священнослужитель: холодный, подтянутый, суровый. Думаю, он не был в состоянии окружить мальчика теплом и доброжелательностью, в которых тот так нуждался.
Ричи был совсем еще несмышленышем, когда его мать совершила самоубийство. Братьев и сестер у него не было; он влачил одинокое существование в обществе отца и экономки, похожей на музейную мумию. Так что чувства по отношению к родителям определенным образом повлияли и на его психику. Поэтому они с Венди так подходили друг другу.
— Господи, что вы несете! Они подходили друг другу! — негодующе вскрикнул Хэннифорд.
— Я отдаю себе отчет в том, что говорю.
— Да черт бы вас побрал, Скаддер! Ведь он же ее убил! Понимаете — убил!
— И все-таки они как будто нашли друг друга. Они оказались людьми с одними и теми же проблемами и… отклонениями. Она была женщиной, которой он не боялся, а он был мужчиной, которого она не могла воспринимать как отца. Им было легко вместе, у них был общий семейный очаг, оба чувствовали себя в безопасности, которую так давно искали. К тому же их не связывали сексуальные отношения.
— Вы хотите сказать, что они не спали друг с другом?
Я медленно покачал головой.
— Все дело в том, что Ричи был гомосексуалистом. По крайней мере до того, как поселился с Венди. Как мне удалось выяснить, ему это было не совсем по душе, и когда на его горизонте появилась Венди, он смог уйти от прошлой жизни. Ему не нужно было ей доказывать, что он взрослый мужчина, так как она не воспринимала его как любовника. Практически в одно и то же время Ричи перестал посещать злачные места, где собирались голубые, а Венди начала отказываться от ежевечерних походов по ресторанам в обществе солидных отцов семейств, с которыми потом делила постель.
Я не зря спрашивал вас, любила ли Венди готовить. Дело в том, что у нее была оборудованная всем необходимым кухня, а холодильник я нашел полным всевозможной провизии. Узнав, что она не отличалась кулинарными наклонностями, я понял, что кухня была вотчиной Ричарда и что каждый вечер он готовил вкуснейшие ужины на двоих.
Я только что говорил вам, мистер Хэннифорд, что Венди была близка к полному духовному излечению. Так вот, мне думается, что незадолго до трагической развязки отношения между Венди и Ричардом из чисто платонических стали превращаться в более земные, что неминуемо должно было произойти, когда двое красивых молодых людей, у которых так много общего, живут вместе. Венди наверняка прервала бы все связи с незнакомыми мужчинами и начала бы работать. Иногда в мыслях я захожу еще дальше и тогда вижу, какая из них вышла бы прекрасная пара, ведь в конце концов все могло закончиться женитьбой.
— Ну, это уже из области фантазий!..
— Конечно.
— Послушать вас, так они были влюблены друг в друга.
— Я этого не говорил, однако совершенно ясно, что они питали друг к другу симпатию, которая легко могла перерасти в любовь.
Хэннифорд взял со стола очки, водрузил их на нос и тут же снял снова. Я плеснул в стакан еще виски и сделал небольшой глоток. Долгое время он молча разглядывал свои руки, мельком посматривая на фотографии на столе. Наконец поднял на меня глаза и спросил:
— Тогда почему же он ее убил? У вас и на это имеется ответ?
— Нет. — Я покачал головой. — Теперь на это никто не ответит. Сам Ричи вообще не мог припомнить, что совершил такое. В его воспаленном мозгу оно связывалось с отрывочными воспоминаниями о смерти матери. Так или иначе, вас интересует совсем не это.
— Любопытно, что же?
— Вам нужно выяснить степень вашей собственной вины в том, что случилось с Венди.
С полуоткрывшимся ртом он безмолвно уставился на меня.
— Когда вы последний раз виделись с дочерью, между вами что-то произошло. Не хотите рассказать,
