— Для меня, честно говоря, тоже слишком рано. Когда мы говорили по телефону, вы выразили настойчивое желание встретиться, мистер Скаддер. Я предполагаю, что вы все-таки решили сотрудничать со мной.
— Нет.
— А у меня создалось именно такое впечатление.
— Просто я должен был во что бы то ни стало попасть к вам.
Он нахмурился:
— Не уверен, что правильно вас понимаю.
— Я тоже не уверен, что вы меня правильно понимаете, мистер Хьюзендаль. Я советую вам закрыть дверь.
— Мне не нравится ваш тон.
— Вам не понравится и все то, что я скажу. Особенно если дверь будет открыта. Закройте ее!
Он, видимо, собирался что-то еще сказать по поводу моего тона, хотя, в сущности, ему было глубоко безразлично, как я разговариваю, но передумал и закрыл дверь.
— Садитесь, мистер Хьюзендаль.
Он привык отдавать приказания, а не получать их, и я думал, что он не преминет выразить свое неудовольствие. Но он сел, и по его лицу, едва показавшемуся из-под маски вежливости, я понял, что он догадывается, о чем пойдет речь. Теперь-то я был полностью уверен в своей правоте, ибо иначе концы никак не сходились с концами, а выражение его лица лишь подтвердило мою догадку.
— Так что вы хотите мне рассказать? Я жду.
— Я думаю, вы сами уже об этом догадались. Верно?
— Не понимаю, о чем вы.
Я поглядел через плечо на старинный портрет. Возможно, на нем был изображен его предок. Однако никакого фамильного сходства я не заметил.
Я сказал:
— Это вы убили Орла-Решку.
— Вы, видно, с ума сошли!
— Едва ли.
— Но ведь вы уже обнаружили убийцу Джаблона и сами еще позавчера сообщили мне об этом.
— Я ошибся.
— Не понимаю, к чему вы клоните, Скаддер.
— Поздно вечером в среду кто-то пытался убить меня. И вы знаете об этом. Я подумал, что это был тот же человек, который прикончил Орла-Решку. И я связал это преступление с одним из других клиентов — назовем их так — Орла-Решки, решив, что вы вне подозрений. Но, как выяснилось, тот, кто напал на меня, не мог убить Орла-Решку, потому что находился тогда далеко отсюда. У него железное алиби: он сидел в тюрьме.
Я посмотрел на него. Теперь он слушал меня терпеливо, с тем же напряженным выражением лица, как в четверг, когда я сообщил ему, что он вне подозрений.
Я продолжил:
— Мне следовало предположить, что среди клиентов Орла-Решки кое-кто еще был заинтересован в его смерти. Напавший на меня человек был одиночкой. Он любил поиграть ножом. А ведь прежде меня пытались задавить. Не знаю, сколько человек сидело в той угнанной машине — один или больше, но через несколько минут после покушения мне позвонил пожилой человек с нью-йоркским выговором. Этот же человек угрожал мне и раньше. Трудно предположить, что любитель поиграть ножом действовал с кем- нибудь сообща. Стало быть, за попыткой раздавить меня машиной скрывался кто-то другой, он же организовал и убийство Орла-Решки.
— Это еще не значит, что именно я имею к нему какое-то отношение.
— А я думаю, что значит. Если из общей картины исключить парня с ножом, все обстоятельства говорят о вашей причастности. Он был любителем, а операцию с автомобилем провели очень профессионально. Машину украли в удаленном месте, за рулем сидел мастер своего дела. В операции участвовали люди, которые смогли разыскать Орла-Решку, хотя он все время скрывался. Только у вас были деньги, чтобы нанять профессионалов такого класса. Только у вас были для этого необходимые связи.
— Чепуха!..
— Нет, не чепуха, — возразил я. — Я долго раздумывал об этом. По правде говоря, меня сбила с толку ваша реакция, когда я впервые пришел к вам в офис. Вы не знали, что Орел-Решка мертв, пока я не показал вам заметку в газете. Вы показались мне настолько искренним, что я готов был сразу исключить вас из числа подозреваемых. Но теперь-то я понимаю, почему поверил вам: вы и в самом деле не знали, что он мертв.
— Разумеется, нет. — Он расправил плечи. — И я думаю, что это — веское свидетельство моей полной невиновности.
Я покачал головой.
— Это только доказывает, что вам еще не сообщили о его смерти. И вы были потрясены не только этой новостью, но и тем, что с его гибелью игра не закончилась. У меня в руках были не только свидетельства так и не искупленной вами вины, но я также знал, что вы связаны с Орлом-Решкой и есть основания подозревать вас в его убийстве. Естественно, это было для вас потрясением.
— Вы ничего не можете доказать. Вы можете утверждать, что я заплатил киллеру, чтобы прикончить Орла-Решку. Но я могу поклясться, что никого не нанимал. Однако я тоже доказать этого не могу. Но ведь по закону я не обязан доказывать свою невиновность, не правда ли?
— Нет, не обязаны.
— Вы можете обвинять меня в чем угодно, но у вас нет ни одной убедительной улики.
— Нет.
— Тогда, может, вы объясните, почему изволили пожаловать ко мне сегодня, мистер Скаддер?
— Да, верно, у меня нет улик. Но у меня есть кое-что еще, мистер Хьюзендаль.
— Что же?
— Фотографии.
У него отвисла челюсть.
— Но вы же ясно сказали…
— Что сжег их.
— Да.
— Я так и собирался поступить. Но мне проще было сказать вам, что это уже сделано. Просто у меня было много дел, и я не успел этим заняться. Но сегодня утром я узнал, что Орла-Решку убил не парень с ножом. Я обдумал все еще раз и понял, что это сделали вы. Видите, как хорошо, что я не сжег снимки.
Он медленно встал.
— Пожалуй, я все-таки выпью, — сказал он.
— Наливайте.
— А вы не присоединитесь ко мне?
— Нет.
Он положил в высокий бокал кубики льда, налил шотландского и добавил содовой из сифона. Не спеша смешал напиток и подошел к камину. Сделав несколько глотков, он снова повернулся ко мне.
— Значит, мы возвращаемся к началу, — сказал он. — Вы собираетесь меня шантажировать?
— Нет.
— Ваше счастье, что вы не спалили фото.
— Да, потому что теперь вы у меня в руках.
— И что вы собираетесь с ними сделать?
— Ничего.
— Продолжайте.
— Речь пойдет о том, что вы будете или, вернее, чего не будете делать, мистер Хьюзендаль.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не будете баллотироваться на пост губернатора.
