него была очень тяжелая жизнь. И он превратился в плохого мальчишку, в крутого парня из фильма. Людям это нравится: их привлекает Хемингуэй [56] со всей жестокостью боя быков, убийством, выпивкой и т. п. Их привлекает взбешенный слон. Если ты видишь фильм, в котором появляются два слона, и один просто прогуливается и время от времени трубит, то ты говоришь: «не симпатичный»? Но если врывается, как молния, другой слон, все давит, рушит — фильм хорош. На самом деле, если подумать, это настораживает. Довольно пугающая черта нашего общества. Когда кто — нибудь совершает одно из страшных убийств, когда типы с автоматами врываются в закусочную или школу, это вызывает обожание. Однако меня такое никогда не привлекало. Я был совсем иначе воспитан. У меня было очень счастливое детство. Единственная моя трагедия — смерть моей матери, когда мне исполнилось четырнадцать лет [57]. Событие, которое, несомненно, сделало меня более суровым, чем я был прежде. Но до этого у меня было действительно, в некотором смысле идеальное детство.
Думаю, сразу после смерти Джона многие стали говорить: «Все кончено, это был единственный и неповторимый из «Битлз», потому что он был самым знаменитым из группы «Битлз». К тому же он умер такой смертью… Но и, кроме того, это была, конечно, личность». Люди все говорят, говорят, а ты думаешь: «О боже, теперь это действительно укрепит миф». Но надо иметь терпение, ибо случилось так, что после той волны пошла вторая, и некоторые начали говорить: «Минутку, минутку, дело обстоит иначе. Джон был совсем другим, и Пол тоже был другим». Настоящие поклонники знают, что во мне подлинное. Что я не просто… нежный, как обо мне говорили. Что я написал достаточно сильных, если можно так выразиться, песен. Когда у нас с Джоном возникали доверительные отношения, я начинал открывать о нем правду, которая не имела ничего общего с его внешним обликом. У Джона под всем его обликом скрывалась нежная душа. Но он знал, что людям нравится свирепый слон.
Как — то Джон прочитал, что древние римляне и греки делали особо выдающимся персонам трепанацию черепа, что якобы позволяло избежать стрессов или что — то в этом роде. Он прибежал ко мне домой и стал уговаривать поехать в больницу: он уже обо всем договорился, и нам быстренько проковыряют в башке дырочки. Я уперся и сказал, что никуда не поеду. Джон размахивал руками и кричал, что я ретроград и ничего не понимаю. Я устал с ним бороться и предложил, чтобы он отправлялся на это увлекательное мероприятие один, а потом, когда я увижу, что ему действительно здорово, последую его примеру. Конечно же, он никуда не пошел. И дело не в этом. Я рассказал вам эту историю, чтобы вы немного представили себе, что значило быть близким другом Джона Леннона. И я счастлив, что был другом этого сумасброда.
Пока мы входили в «Битлз», нас обоих считали совершенно равными. А остальное уже сложилось после «Битлз», когда Джон и Йоко стали превращаться в… Видишь ли, если ты готов появиться на обложке своего альбома совсем без одежды, то вызовешь сенсацию. Но я к таким вещам не расположен, потому что застенчив, да и просто не хочу этого делать. Так что меня легко можно победить. Если я сейчас во время интервью сниму брюки, это, без сомнения, будет сенсацией, но ясно, что я этого не сделаю. Я предпочитаю спокойствие. Но любопытно, если рассматривать то, за что так яростно боролся Джон, то я согласен с ним. Вопрос лишь в форме. Борясь за мир, он делал это своеобразно — ложился голым в кровать.
Я написал песню, которая называется «Pipes Of Peace», a он написал песню «Give Peace A Chance», по существу, все мы хотели мира. Если рассматривать принципы, которые он отстаивал, в них не было ничего плохого. Все это были хорошие, добрые цели.
Знаю, что одним из наибольших удовольствий для Джона было воспитывать своего сына Шона [58]. То есть, быть просто папой, только Джон никогда бы не признался в этом публично [59]. В этом вся разница. Я слаб и говорю об этом открыто. И могу повторить еще раз, даже если это повредит моей карьере. Знаю, что говорить о подобных вещах в жестоком мире рока не принято, но скрывать свои мысли кажется мне занятием слишком легким. Труднее, гораздо труднее быть верным себе и показывать себя таким, каков есть. Труднее, потому что вынужден постоянно терпеть шутки типа «а, он глуп и слаб». Потому что должен все время повторять: «Нет, я тоже писал сильные песни, например, «I'm Down». Помните? Это написал я, сделав кое — что хорошее».
Было время, когда я, стараясь избавиться от горьких воспоминаний, начинал думать как Джон: «О, «Битлз»… Чепуха!» Но понял, что это не так. Группа была великолепная. Нам бы остыть и попробовать возродить былую славу… И все же я горжусь «Битлз». Это была действительно великая группа. Спросите первого встречного, и он признается, что песни «Битлз» подарили людям счастливые мгновения. В молодости мы об этом просто не задумывались, а сейчас я все чаще обращаюсь к прошлому и считаю, что именно так оно и было. Повторяю, я горжусь «Битлз» и вполне логично, что мне не хочется увидеть наше прошлое оплеванным.
В одной из пьес о «Битлз» Линда представлена какой — то ненормальной, я — деловым типом, Джордж — чудаком, который помешался на религии. Все это имеет мало общего с истиной. «Битлз» — есть «Битлз». И я убежден, что при создании официальной версии истории «Битлз» ни в коем случае нельзя отступать от правды.
Я должен обязательно рассказать вам одну историю. В Америке я познакомился с тринадцатилетней девочкой, которая поведала мне, что, прослушав курс лекций о «Битлз», она узнала о записанных в обратном порядке словах на последней дорожке «Sgt. Pepper's…». Я ей ответил, что это неправда. Мы просто валяли дурака, и там нет никакого скрытого смысла. Она возразила мне, сказав, что я ошибаюсь. Тут я начал уже вопить: «Но я же один из них!» А она мне: «А я прослушала курс!» Она так мне и не поверила.
Я не считаю себя, да и в действительности не являюсь, консервативным. Я довольно сумасшедший человек и не мог бы входить в группу «Битлз», если бы не был таковым, поскольку сама атмосфера 60–х годов была какая — то сумасшедшая. Но это было доброе помешательство. Мы всегда выступали за мир и отстаивали положительные ценности. Не вижу никакой принципиальной разницы между тем, что я ценю сегодня, и тем, что ценил, когда играл в «Битлз».
Да, «Битлз» были неплохой группой. Совсем неплохой, скажу я вам! Сегодня утром я услышал по радио «Hello Goodbye», и это по- настоящему здорово. Мы знали, что мы не слабая команда. Нас, бывало, спрашивали: «Вы что, считаете, будто вы с Джоном превосходные композиторы?» И я отвечал: «Да!» Может, это звучит и не слишком скромно, но сказать: «Нет, не считаю» или «Ну, мы — так, ничего себе» — было бы совсем глупо, потому что на самом деле мы писали хорошо! Скажите прямо, что бы ответили вы на моем месте, то есть работай вы с Джоном Ленноном, который, как мы знаем, был великим, великим человеком?.. Помните, в начале фильма «Маленький большой человек» герой говорит: «Мы не то что играли в индейцев, мы были индейцами!»? [60] Именно так обстояло дело. Я не то что говорил о чем — то, я жил этим. Я действительно работал с великим Джоном Ленноном. И соответственно он со мной. Это отчаянно возбуждало. Мы написали «From Me To You» в автобусе, это было потрясающе, и отклонение в четвертую ступень было открытием для нас. В переходе из до мажор в ля минор нет ничего особенного — до мажор, потом соль мажор. Потом фа мажор — тоже банальность, но затем происходит вот что (поет): «I got arms», и это уже соль минор. Переход в соль минор и до мажор открывает перед тобой целый мир, совершенно новый. Потрясающее ощущение.
В 1966 г. журналистами был распущен слух, что я погиб в автомобильной катастрофе, подстроенной, чтобы заменить меня двойником. Пресса использовала вымыслы. Говорили «Сержант Пеппер» олицетворяет собой торжественные похороны бас — гитары, так как на обложке диска я единственный из четырех, кто стоит спиной. Также было много толкований по поводу моих босых ног на «Abbey Road». Но объявление о моей смерти было сильным преувеличением, не говоря уже о тех недоразумениях с наркотиком ЛСД в «Lucy In The Sky With The Diamonds».
Я обычно пробегаю первую страницу и, если нахожу там хотя бы одну ошибку о факте, событии, ситуации, понимаю: дальше ошибок будет еще больше. Теперь в книгах так много фантазируют, просто диву даешься. И пишут их люди, которые даже близко не стояли там, о чем они пишут. Как — то Джордж, Ринго и я собрались впервые за долгие годы в доме у Джорджа. Мы сами не могли припомнить в точности того, что было во времена «Битлз»: у каждого была своя версия воспоминаний, хотя речь шла о событиях одних и тех же.
Мы последовали примеру американской группы «Крикетc», название которой означало и игру крикет, и американские кузнечики. Решив тоже соединить в одном слове два понятия, мы изменили одну
