— А ты? Ты вернешься?
— Я отвезу в провинцию жену и детей. А вернусь через два-три дня.
Дано вешает трубку. Буржуа передает сообщение двум приятелям, занятым чисткой оружия.
По небу плывут тяжелые черные тучи, дует порывистый ветер. Пейзаж вокруг серый и унылый. Буржуа, накормив свой питомник, возвращается, замерзший, в салон. В тот момент, когда он наливает себе рюмку водки, до него доносится гул мотора.
«Вероятно, это Маринэтта», — думает он.
Это дейс твительно Маринэтта. Она, как обычно, в своем песце, расплачивается с шофером, берет на руки черного коккера и осторожно выходит из такси, избегая грязных луж. Эдуард бежит по саду ей навстречу, открывает ворота. В питомнике лают собаки. Аттия отходит от окна и спрашивает Бухезайхе:
— Кто будет с ней говорить, ты или я?
— Лучше ты, Жо, ты — дипломат, — уклоняется Бухезайхе.
Слышится скрип двери, затем дверь закрывается, входит Маринэтта. Встревоженная, напряженная, она окидывает взглядом комнату и дрожащим голосом спрашивает:
— Где Пьер?
Трое мужчин молча смотрят на нее с непроницаемыми лицами.
— Где Пьер? — повторяет она пронзительным голосом.
Большой Жо смущен, он не знает, как сообщить ей ужасную новость. Он широко расставляет руки, желая успокоить ее этим жестом.
— Садись, Маринэтта. Я тебе все объясню.
Его слова увеличивают тревогу молодой женщины. Она бросается к Большому Жо, хватает его за рубашку, трясет, требуя от него правды, предчувствуя, что случилось непоправимое. Нервы Маринэтты на пределе. После убийства на улице Буассьер, после попытки Пьера убить себя, она живет в постоянном страхе потерять его. Узнав о его исчезновении ночью из клиники, она потеряла голову. Только утром Абель сообщил ей, где Пьер. По его тону она поняла, что жизнь Пьера в опасности. Теперь она страшится самого худшего.
Аттия с трудом освобождается от цепких рук Маринэтты. Взяв ее запястья широкими пальцами, он увлекает ее к дивану, на который она наконец усаживается. В поле зрения Маринэтты попадает одеяло в красно-розовый цветочек, и она замечает на нем коричневое пятно. Некоторое время она пристально смотрит на него, затем, не в силах больше сдерживаться, вскрикивает:
— Это кровь Пьера! Где он? Я хочу его видеть.
Ее плечи сотрясаются от рыданий. Она в истерике кричит:
— Вы убили его! Вы грязные убийцы!
Аттия тщетно пытается ее успокоить, повторяя:
— Послушай меня, Маринэтта, послушай меня.
Ничего не помогает. По ее лицу текут крупные слезы, она заламывает руки, кусает пальцы. Постепенно кризис проходит, Маринэтта неподвижно лежит на диване, потом медленно приподнимается с искаженным от ненависти лицом. Срывающимся от ярости, хотя и слабым голосом она говорит, не рассчитывая получить ответ:
— Он умер, скажите, он умер?
— Да, — вздыхает Аттия. — Он умер.
— Я хочу знать, как он умер!
У Большого Жо начинают дрожать челюсти. Он смотрит на Бухезайхе. Лицо Толстого Жоржа непроницаемо, но Жо слишком хорошо знает своего друга, чтобы понять; что за этой внешней холодностью скрывается безжалостная решимость.
Аттия делает глубокий вдох, затем ровным голосом, не упуская ни одной детали, рассказывает о транспортировке Пьера из клиники, о приезде в Поршевилль, о смерти.
— Теперь тебе все известно.
Маринэтта долго молчит, слышится только ее тяжелое дыхание. Наконец она открывает рот:
— Он был пьян, а вы все-таки позволили ему напасть на ювелирную лавку!
— Послушай! — примирительно говорит Аттия. — Ты хорошо знала Пьера. Когда он был пьян, он никого не слушал.
— Но ведь Ноди не поехал с вами и нашел в себе смелость сказать ему это!
— Но мы не могли его остановить и отпустить его одного тоже не могли. Кроме того, никто не мог знать, чем все кончится. Ты ведь знаешь, он не первый раз шел на дело под парами.
Маринэтта упрямо отказывается понять. Она не сдается, не допускает никакого снисхождения.
— Вы убили его!
Обезоруженный ее упрямством, Аттия возводит глаза к небу, сжимает кулаки.
— Я же объяснил тебе, что мы не хотели, чтобы он попал в руки полицейских. И я продолжаю считать, что для Пьера так лучше, лучше умереть здесь, чем на эшафоте.
— Вы убили его! — упрямо повторяет Маринэтта. — И вы расплатитесь за это, поверьте мне!
Бухезайхе от угрозы суживает глаза. Буржуа, охваченный паникой, наоборот, широко раскрывает свои. Аттия, подскочив, мрачно смотрит на Маринэтту.
— Что ты имеешь в виду?
Она злобно оглядывает мужчин. На ее лице играет ироничная улыбка. Она замечает эффект от произнесенных слов и уточняет:
— Я донесу на вас в полицию!
Жо взглядом останавливает готового прыгнуть на нее Бухезайхе. «Это горе делает ее врагом», — думает он. В таком состоянии она действительно может исполнить свою угрозу. Надо выиграть время, всеми средствами задержать ее здесь, помешать вернуться в Париж.
— Маринэтта, ты никогда не предашь нас, — говорит Аттия спокойным тоном.
— Вы негодяи, и Пьер будет отомщен. Вызовите мне такси.
Аттия неожиданно предлагает:
— Ты не хочешь перед отъездом посетить могилу Пьера?
Маринэтта снова рыдает, ее гнев улетучивается. Она печально смотрит на Аттия, колеблется, затем решается:
— Да. Очень хочу.
— Но днем туда идти нельзя, — объясняет Аттия. — Я предлагаю тебе подняться на второй этаж, отдохнуть, а когда стемнеет, мы проводим тебя.
Маринэтта отрицательно качает головой.
— Я останусь здесь, где умер Пьер. Уходите.
Наступает новая ночь. Ветер и Дождь утихли, но звезд по-прежнему не видно. Маринэтта, накинув голубого песца, следует за Аттия. Она в резиновых сапогах, которые ей дал Буржуа. Замыкает шествие Бухезайхе.
Группа медленно идет вдоль берега, доходит до плавучего дока, отплывает. Жо работает веслами, а Бухезайхе устраивается на форштевне. Молодая женщина сидит напротив Жо, и он различает в темноте враждебное выражение ее лица. Аттия гребет быстро, и четверть часа спустя они достигают берега, на котором высаживались всего несколько часов назад. Толстый Жорж первым сходит на берег и вытягивает барку на мягкую землю. Следом за ним высаживается Жо и протягивает руку Маринэтте, помогая ей выйти из барки.
Аттия зажигает фонарь, полученный от Эдуарда, и начинает шествие. Кричит сова. Они подходят к дереву, возвышающемуся над могилой Лутреля. Пучок света освещает прямоугольник вскопанной земли.
— Это здесь, — просто говорит Большой Жо.
Маринэтта в глубокой печали опускается на колени. Она плачет с причитаниями, напоминающими причитания мавританских вдов. Сначала шепотом, затем все громче молодая женщина читает молитву по
