Глазами Чужака

дырками на коленях и разорванная в клочья синяя футболка. Луч фонарика добрался до лица жертвы — Укия хотел посмотреть, произвел ли Макс контрольный выстрел, — и все сразу стало ясно. Одна из Тварей Гекса замаскировалась под Укию.

Сходство оказалось совершенным. Это лицо он видел в зеркале тысячи раз, и хотя сейчас по нему разливалась трупная бледность, ничто не могло указать на обман. Впрочем, присмотревшись, детектив понял, что волосы Твари светлее, чем у него: темно-каштановые вместо черных. Нормальный человек не заметит этого в тусклом освещении да еще когда кругом враги.

Тварь Гекса в его собственном обличье хотела завоевать доверие Макса, а потом ударить ножом в спину. Как глупо! Его напарник сразу поймет, что это подделка; по крайней мере так думал Укия. Он присел рядом с трупом и задумался. Даже учитывая обострившиеся чувства, Макс мог вначале обмануться, а для убийства этого более чем достаточно. Насколько преуспела Тварь? Это зависит от того, получил ли Макс воспоминания Стаи. Укия вспомнил, что несколько дней назад понятия не имел о том, что вокруг него происходит. Не задействовав памяти Стаи, Макс не поймет, что такое замаскированная Тварь и как отличить ее от прототипа.

Он вспомнил, как пришел в себя в гостинице. Последнее, что он запомнил, был Макс, готовящий завтрак на ферме. Горе снова прижало его к земле, и юноша в отчаянии завыл.

Не думай об этом. Хватит. Проблем хватает в настоящем.

Только так можно двигаться дальше. Укия попытался понять, как воспоминание о том завтраке связано с получением памяти Стаи. Ага, вот: это было утром, а ночью перед этим он получил всю память Стаи, и ему было очень плохо. Значит, эта память есть и у Макса. Юноша скорчился в темноте, слезы жгли закрытые глаза. Может быть, стоит уйти и оставить это на Стаю. Они с радостью взорвут этот терминал, ни о чем не думая.

Нет, Макс теперь его Тварь. Он отвечает за него, как отец за сына.

Лампы висели таким образом, что неподвижный эскалатор целиком оставался в тени. Укия осторожно поднимался по ступеням, пробуя каждую следующую, прежде чем ступить на нее, и представлял, как Онтонгарды снимают секцию ступеней, и он падает, погружаясь во временную смерть. На полпути Укия споткнулся о еще одну Тварь в его обличье. У этой в руке остался баллончик с газом, который Ренни использовал во время его похищения. В Твари оказалось целых девять пуль, тело еще не остыло. Он был все ближе.

Взяв газовый баллончик, Укия побежал вверх. Эскалатор выходил на первый этаж, в главный коридор терминала. Согласно указателям, впереди находились ворота и залы ожидания, перед ними — столы регистрации, билетные стойки и главный вход. Где-то там был кто-то из Стаи, напуганный, раненый. Укия перешел на бег. В грязные окна зала ожидания заглядывало солнце, но в коридор свет едва проникал, и детектив бежал, переходя из света во тьму.

Вдруг впереди раздался глубокий гул дробовика, и он прибавил скорости. Через сто футов в нос ему ударил запах пороха и свежей крови, а потом Укия внезапно наткнулся на Макса, тот стоял в полосе темноты. Столкновение отбросило его на свет, он сосредоточился на напарнике, ища в нем следы принадлежности к Стае, но тот полностью оставался прежним Максом.

Укия чуть не заплакал от счастья и облегчения:

— Макс, ты цел!

Тот сделал шаг назад, оказался в полосе света и поднял дробовик на уровень груди юноши, смятение на его лице уступило место гневу:

— Проклятые убийцы!

Укия поднял руки, чтобы показать, что безоружен.

Если Макс остался собой, он никак не сможет узнать, что я настоящий. Плохо.

За спиной Макса распростерся очередной Онтонгард с лицом Укии, грудь продырявлена выстрелом в упор из дробовика, юноша старался не смотреть на него.

Да, плохо.

— Ничего у вас не выйдет! — гневно прорычал Беннетт сквозь сжатые зубы. — Я знаю, что ты — не он. Только двинься, и я убью тебя, как остальных, да простит меня Бог!

Макс был весь забрызган кровью, видно, что ему пришлось туго. На лице трехдневная щетина, нос сломан, вокруг глаз темно-фиолетовые синяки, отчего он стал похож на бешеного енота. Короткие волосы торчат в разные стороны, старая одежда изорвана, покрыта кровью, плесенью и потом с примесью страха; от былого военного лоска не осталось и следа.

Макс поднял дробовик на уровень глаз Укии, тот помимо воли поморщился.

— Скажи что-нибудь! — заорал детектив. — Хватит стоять и пялиться!

Укия пожал плечами. Почему Макс хочет, чтобы он что-то сказал? Безопаснее просто убить его, хотя это будет нелегко, даже после третьего раза.

— Я не знаю, что сказать, Макс. Возвращение из мертвых придется объяснять долго, а если прибавить сюда несколько убийц с моими лицами… — Он беспомощно вскинул руки: — Ну, что тут скажешь?

— Говори что хочешь, я даже могу поверить.

Невероятно, но факт! Возможно, Макс больше не мог убивать Укию и просто искал предлог не делать этого, а может быть, он, как-то почувствовал, что перед ним не Онтонгард. Укия стоял неподвижно, отделенный от напарника полосой темноты; наконец он решился заговорить.

— Я мог бы говорить весь день, Макс, и тогда ты бы поверил мне. Можно сказать тысячи слов, но я не знаю, чему ты сейчас поверишь. Тебе придется поверить мне или убить меня, как остальных.

Макс смотрел на него несколько секунд, потом указал вниз стволом дробовика:

— На колени, руки за голову, ноги скрестить.

Юноша повиновался, и напарник подошел к нему со спины. Укия зажмурился, готовясь к выстрелу. Больно будет совсем недолго, а потом рана затянется.

Внезапно из груди Макса вырвался долгий прерывистый вздох, и он провел рукой по спине напарника. Укия сначала не понял, в чем дело, потом вспомнил, что на нем футболка с надписью «Частный детектив. Детективное агентство Беннетта».

— Зачем ты ее надел?

Трудный вопрос. Надевая футболку, Укия ни о чем таком не задумывался.

— Не знаю. Я скучал по тебе, мне было так одиноко… Может, так я чувствовал себя хоть немного ближе к тебе.

— Вставай.

Он медленно, неуверенно встал, и Макс обнял его.

— Ты увидел меня и обрадовался, другого слова я не подберу. Я понял: эта улыбка — твоя, и счастье в глазах — тоже твое. Ты — настоящий Укия. Но это не мог быть ты! Ты был такой холодный, когда я приехал в Киттаннинг. Я не знал, может, это тоже подделка…

Укия облегченно рассмеялся, уткнувшись в плечо напарника:

— Да я это, я.

— Чем дольше ты говорил, тем больше я в это верил. Ты никогда не мог выкрутиться с помощью слов. Как я скучал! Не смей больше умирать при мне!

Юноша потряс головой.

— Я не собираюсь.

Макс отпустил его.

— Я серьезно, Укия. Я не хочу больше видеть твое мертвое тело. Это было даже хуже, чем с женой. Тогда у меня было время, чтобы подготовиться, и все равно это было ужасно.

Укия взял руку Макса, поднял рукав до локтя: на предплечье виднелся след от укола.

— Почему ты не умер, а то и что похуже?

Макс положил жесткую ладонь на щеку Укии.

— Потому что ты никогда-никогда не сделаешь мне ничего плохого, даже в виде вируса. Мне впрыснули твою кровь и оставили меняться. Я себя уже похоронил, но тут из ранки пополз черный червь, склизкий, тонкий, как волос. Я ни когда ничего подобного не видел! Больше всего я хотел его вытянуть, но боялся, что