Мэла это крайне поразило, но тут его взгляд упал на газету, лежащую в вестибюле. Он прочел заголовок: «БИТЛЗ» ОСКОРБИЛИ ПРЕЗИДЕНТА».
К тому времени, как Мэл с газетой вернулся в номер «Битлз», они, включив телевизор, уже и сами узнали, чем так взволнована вся страна. Мы решили, что самое лучшее — поскорее убраться отсюда. Тони Бэрроу, Мэл и Вик Левис начали выносить багаж к арендованному фургону, понимая, что без посторонней помощи они к самолету не успеют. Бриан позвонил в агентство КЛМ и попросил связать его с пилотом по рации. Он обратился с личной просьбой не оставлять их во враждебной стране и объяснил, что мы уже мчимся в сторону аэропорта. Пилот согласился ждать сколько возможно, до тех пор, пока не заправят самолет, а затем он вылетит из Манилы с «Битлз» или без них.
Начались гонки. Без полицейского эскорта мы добирались, наверное, несколько часов по перегруженным в утренний час пик дорогам. Шоферы дважды сбивались с пути. Когда же впереди показался аэропорт, мы пришли в ужас — некогда гражданский аэропорт превратился в вооруженный лагерь. Помимо нескольких тысяч вооруженных солдат, здесь собралась толпа из сотен рассерженных горожан, поджидавших нас. Машины остановились у здания аэропорта, и толпа расступилась, образовав коридор, по которому нам предстояло пройти, чтобы добраться до входа.
Оказавшись в здании аэропорта, мы обнаружили, что эскалаторы, лифты и табло с информацией о полетах отключены. Шли драгоценные минуты, а мы бегали вокруг, пытаясь выяснить, где находится самолет КЛМ. Офицер коротко скомандовал нашей группе следовать за ним и провел нас к таможне. Пока он медленно и дотошно изучал наши паспорта и визы, на площадку для обозрения выпустили рассвирепевшую толпу. За несколько секунд они облепили стекло и стали орать, требуя крови. Внизу солдаты гоняли нас от одной стойки к другой, тыча прикладами, а крики на балконе становились все громче. В какой–то момент Мэл храбро попытался вмешаться и встал между солдатами и битлами, и тогда на Мэла набросилось сразу шесть солдат. Они повалили его на землю. Бриана несколько раз толкнули в спину и плечи, а Ринго ударили так, что он уронил дорожную сумку. Наконец нам позволили подняться на борт авиалайнера. Однако атмосфера в самолете была не намного дружественнее, поскольку в салоне находились перепуганные и злые пассажиры, с нетерпением ожидавшие вылета в Нью–Дели. Мы рухнули на свои места, надеясь, что испытания закончились, но тут появился офицер, потребовавший, чтобы Тони Бэрроу покинул самолет для проверки паспорта. Тони под конвоем вывели из самолета. В эту минуту пилот попросил Бриана зайти к нему, и я направился вместе с ним в кабину. Пилот сказал, что нам придется взлететь без Тони. Бриан умолял его не оставлять Тони и отвлекал пилота до тех пор, пока Тони наконец не вернулся в самолет. Двери быстро закрылись, и огромный авиалайнер поднялся в воздух, оставляя внизу здание аэровокзала.
Наша гастрольная группа забилась в салон первого класса и пыталась унять дрожь. Из иллюминатора мы видели разъяренную толпу, которую выпустили на взлетную полосу. Люди продолжали размахивать кулаками и выкрикивать проклятия.
Бриан перенес инцидент очень тяжело. Его тошнило, и у него поднялась температура. К тому времени, когда мы подлетели к Нью–Дели, он настолько ослаб, что ему потребовалась помощь, чтобы дойти до ожидавшей нас машины. Врач приходил в отель «Интерконтиненталь» ежедневно, в течение всего срока нашего пребывания.
Битлы негодовали, считая Бриана виновным во всем случившемся. Они пили у себя в номерах, курили травку по кругу и обсуждали жуткие события в Маниле и истерическую сцену в самолете. Общее мнение было таково, что Бриан «выдохся и больше не может контролировать ситуацию».
«К черту, — сказал Джон. — С меня хватит. Мы прекращаем гастроли».
Они сообщили Бриану о своем решении в самолете, летевшем из Нью–Дели в Лондон. Это так расстроило Бриана, что все тело у него покрылось сыпью и пятнами. «Что я буду делать, если они перестанут гастролировать? — лихорадочно спрашивал меня Бриан. — Что мне остается?» «Не будь смешным, — отвечал я. — У тебя масса дел». И я говорил правду. Для Бриана открылись такие потрясающие перспективы, каких не было еще ни у кого в шоу–бизнесе. Но Бриан считал, что если «Битлз» не будут заполнять все его время, ему ничего больше не останется. Сыпь оказалась крапивницей, и Бриана уложили в постель на месяц. Доктор Норман Кауан прописал ему отдых. Он отправился на северное побережье Уэльса — самое подходящее место для того, чтобы отдохнуть от Лондона. Все давали ему один и тот же совет: «Попробуй не волноваться».
Но бедному Бриану довелось пробыть в Портмерионе всего четыре дня. Из Америки долетел слух, что «Битлз» попали в эпицентр страшного скандала. Все началось довольно невинно несколько месяцев назад, когда журналистка Маурин Клив в «Ивнинг Стэндард» поместила очерк о Джоне Ленноне. Прошлой весной ей разрешили побывать у каждого из битлов дома, взять подробные интервью и познакомиться с их женами. В разговоре в Джоном Клив коснулась тем, которые обычно не обсуждают с поп–звездами. Говоря о несостоятельности официальной религии, Джон заявил: «Христианство уйдет. Оно уйдет. Оно отцветет и отпадет. Я не стану дискутировать на эту тему. Я прав, и время докажет, что я прав. Сейчас мы популярнее Иисуса. Я не знаю, что уйдет в первую очередь — рок–н–ролл или христианство. Иисус был хорош, но его ученики примитивны…»
В Англии эти высказывания не комментировались ни общественностью, ни прессой. Для англичан это был лишь очередной пример непочтительности Джона к авторитетам. Но через несколько месяцев беседу перепечатал американский журнал для подростков «Дэйбук», и разразился жуткий скандал. Религиозная американская общественность вооружилась. Общество евангелистов, взбешенное замечаниями Джона, буквально и фигурально начало охоту на «Битлз». Пластинки сжигались, мусорные урны расставлялись вдоль домов сплошным ковром, магазины грампластинок перестали принимать пластинки «Битлз». В течение первых пяти дней бойкота более тридцати пяти радиостанций под давлением религиозных групп наложили запрет на музыку «Битлз». Пастор новой баптистской церкви в Кливленде Баббс пригрозил, что проклянет любого своего прихожанина, если тот посетит концерт «Битлз». В Южной Каролине Великий Дракон ККК прибил альбомы «Битлз» к пылающим крестам и поклялся, что они не будут в безопасности, если приедут в Америку. Даже газета Ватикана сочла необходимым прокомментировать замечания Джона и предостерегла, что «к некоторым предметам нельзя относиться непочтительно, даже в мире битников».
Хуже всего было то, что все американские организаторы концертов, подписавшие с «Битлз» контракты на следующее лето, грозили их расторгнуть.
Бриана привезли в Честерский аэропорт, где его уже ждал частный самолет. Он вылетел в Нью–Йорк, где его встретил лимузин и доставил в контору Ната Вайса. Не прошло и двенадцати часов с тех пор, как первый телефонный звонок известил о беде.
«Во что обойдется аннулирование гастролей? — спросил Ната Бриан. — Ребята достаточно натерпелись за этот год».
«За миллион долларов наличными ты, может быть, и расплатишься с организаторами, а они, в свою очередь, заработают на этом миллионы долларов», — ответил Нат.
«Я заплачу, — упорствовал Бриан. — Аннулируй все концерты. Я оплачу все до последнего цента из собственного кармана. Если с ними что–то случится, я этого не переживу».
Нату все же удалось убедить Бриана, что нет нужды аннулировать турне целиком. И все можно уладить мирно, если Джон принесет публичное извинение. Бриан воспользовался телефоном, стоявшим у Ната на рабочем столе, позвонил Джону в Уэйбридж и изложил свой план. Джон вышел из себя при одной мысли, что ему надо извиняться за свои убеждения. После долгих уговоров Джон согласился разъяснить на пресс–конференции, что он имел в виду.
Тем временем Бриан собрал свою пресс–конференцию в Нью–Йорке и обратился к репортерам:
«Заявление, сделанное Джоном Ленноном для лондонской газеты примерно три месяца назад, было процитировано в отрыве от контекста всей статьи, которая фактически являлась компли–ментарной в отношении Джона Леннона как личности и была написана исключительно для «Ивнинг Стэндард». Не предполагалось, что отрывки статьи могут в таком виде попасть на страницы американского журнала для подростков».
Вернувшаяся в Лондон Маурин Клив, огорченная тем, что стала причиной стольких несчастий, тоже сделала заявление для прессы: «(Джон), конечно же, не сравнивал «Битлз» с Христом. Он просто заметил,
