– Да, у тебя были хорошие работы. Жаль, что ты это бросил.
– Да я не так чтобы бросил… Просто со свободным временем стало труднее. Особенно сейчас.
– Ну а ты бери пример с меня. Поменьше дел, побольше времени на искусство. Вот, смотри какое стихотворение я написал полчаса назад.
Стихотворение, может быть, и хорошее, ничего не сказало Лунину, потому что было написано иероглифами в красивой каллиграфической манере.
– Что там у них приятно, – сказал Артур, – что можно почти любые слова составлять в любом порядке. Если я правильно это понял из учебника. И получается отлично. Надо только настроение передать.
– А о чем это? – спросил Лунин. Разговор доставлял ему такое удовольствие, что переходить к делам не хотелось.
– Ну как обычно, сосны, камни, вода, тонкий стебелек с цветком на сером фоне… Фон я потом исправил на красный, так живее. Бывают же какие-то красные лишайники, знаешь, такая тонкая пленочка на камне. Как пятна крови. И обязательно о том, что все исчезнет, а это останется.
– Уже исчезло, я сказал бы, – проворчал Лунин. – Кстати, о крови. Тут ты попал в самую точку, именно за этим я и пришел.
– О, это уже интересно.
– Да. Какое уж тут искусство, когда такие дела творятся. Что ты думаешь обо всех этих последних убийствах?
– О каких убийствах? – с живостью спросил Муратов, оторвавшись наконец от своего поэтического рисунка и повернувшись к Лунину. – Что ты имеешь в виду?
– Не говори мне только, что ты ничего об этом не слышал.
– В самом деле не слышал. Ты имеешь в виду что-то из твоего нового романа? Я всегда тебе говорил, что чистую философию надо бросать. В наше время никто ничего не будет читать, если не добавить в литературу кровавой интриги.
– Ты что, вообще не вылезаешь из своего домика? – ворчливо сказал Лунин. – Сидишь тут в отрыве от всего света?
– В последний месяц выходил только за продуктами, ну и погулять вдоль моря. И ты знаешь, уже на вторую неделю пошли хорошие рисунки.
– Да, рисунки просто замечательные… – пробурчал Лунин. Муратову он немного завидовал. Это было как раз то состояние ума и духа, в которое он безуспешно пытался попасть.
– Ну хорошо, а о местной революции ты тоже ничего не слышал? – спросил Лунин.
– Что-то такое было… Да, в лавке говорили о «новой власти». Новая власть, старая власть – какая нам разница?
– Ну смотри, реквизируют у тебя этот домик под какой-Ђенибудь штаб, тогда будешь говорить о разнице.
– А что, дело уже к этому идет? – осведомился Муратов.
– Пока еще нет, – сказал Лунин. – Если что, я тебя предупрежу заранее. Я один из представителей этой новой власти.
Он оглядел картины, книги и статуэтки и весь восточный интерьер комнаты, и добавил со вздохом:
– К сожалению. Но дела сложились так, что отказаться было невозможно.
– Ну и как, нравится? Интересно? – спросил Муратов. – Лучше бы ты книги писал, честное слово.
– Интересней просто некуда, – ответил Лунин. – Почти затмило книги, я бы сказал.
– А что там за убийства? Ты к этому тоже имеешь отношение?
– Да, я официальный расследователь.
– Ого, это сильно. Давно?
– Со вчерашнего дня. Вернее, даже с сегодняшнего.
– А что случилось-то? И почему тебя привлекли к этому делу?
– Да так, сущие пустяки. Пять трупов, найденных в самых неожиданных местах. Некоторые у себя дома, другие на улице.
– Так может, это просто осталось от боев. Тут было много шума, даже сюда доносилось.
– Боев как таковых еще не было, – сказал Лунин. – Шум, скорее всего, был от каких-то учений. Или парадов. Тут сейчас и того, и другого хватает.
– Так что же тогда?
– Похоже, чья-то шутка. В самом широком смысле этого слова.
– И ты должен найти этого кого-то?
– Именно так.
– И как, уже продвинулся?
– Я только начал, – сказал Лунин, в который уже раз. – Все почему-то ждут от меня немедленных результатов. А у меня, если честно, ни одной мысли и ни одной зацепки. Просто не за что ухватиться.
