документами.
— Сколько я уже работаю на вас, Корал? — спросила вдруг секретарша.
Корал вспомнила тот день, когда Луиза в довольно агрессивном настроении вкатила в приемную свое инвалидное кресло.
— В марте будет три года. А что? Хотите выбить прибавку к жалованью?
Луиза покачала головой.
— Вы уже повышали мне жалованье в этом году. За эти три года я выходила хоть раз за рамки, вмешивалась в вашу личную жизнь, если не считать визита в дом ваших родителей после вашего приглашения?
Корал понимала, куда клонит Луиза, но ей вовсе не хотелось разговаривать на эту тему.
— Моя семья — это и есть моя личная жизнь, — сказала она.
— Я беспокоюсь за вас, босс. Я никогда не видела вас в таком состоянии. Даже вначале, когда дело только раскручивалось, вы никогда не пили таблеток и не составляли себе расписания, забитого до предела от восхода до заката. Если бы ваш бухгалтер сбежал со всей прибылью, я поняла бы ваше беспокойство, но этого ведь не случилось. — Луиза покосилась на корзину для мусора. — У меня возникают подозрения, что за всем этим стоит наш друг из страны чая и пончиков, а мои подозрения редко бывают беспочвенными.
— Со мной все в порядке, Луиза, — заверила ее Корал. — У меня было временное помешательство на мистере Поле Фордже, но я уже пришла в чувство, так что можете обо мне не беспокоиться. — Обойдя вокруг стола, Корал положила руку на плечо секретарши. — Я очень ценю вашу заботу. Вы только что напомнили мне о том, что я не всегда ошибаюсь в людях. Последний опыт заставил меня в этом усомниться.
Луиза положила руку поверх ладони Корал.
— Мне очень жаль, что ничего не получилось.
Корал печально улыбнулась.
— Мне тоже. Пытаюсь заставить себя считать это одной из шуток судьбы. Может быть, когда-нибудь я смогу даже посмеяться над ней.
— Я могу что-нибудь сделать для вас? — спросила Луиза. — Например, проехать колесами коляски по его ногам, если он придет еще раз? Послать его к чертовой матери, когда он снова позвонит? Я сделаю все, что вы скажете.
Впервые за последние дни Корал обнаружила, что у нее еще есть чувство юмора.
— Еще раз спасибо за заботу, Луиза. Если будет звонить, переадресуйте его Стивену или Эдди на случай, если ему действительно нужна помощь в делах. Если же скажет, что звонок личного характера, можете послать его куда вам будет угодно. — Корал взяла со стола портфель. — Держите осаду, пока меня не будет. До понедельника.
Когда Корал вышла из кабинета, Луиза поехала за ней.
— Вы не забыли упаковать мой подарок вашей матери?
— Он здесь. — Корал похлопала по портфелю. — Я уверена, что ей он придется по душе. Жаль, что вы не можете поехать со мной на уик-энд.
— Мне тоже очень жаль. Но это первый уик-энд, когда моя сестра не дежурит в больнице. Вот что значит быть хорошей операционной сестрой. Мы сделаем друг другу маникюр, уложим волосы, наделаем попкорна и кексов, наедимся до одури и проболтаем полночи.
— Звучит весьма заманчиво.
— Все будет замечательно, если она не начнет опять уговаривать меня сделать вторую операцию на бедре. Будьте осторожны за рулем, босс.
В этот момент на столе Луизы зазвонил телефон.
Глаза двух женщин встретились. Губы Корал скривились в жалком подобии улыбки.
— Увидимся в понедельник, — сказала она Луизе.
Корал вышла и направилась к лифту. Луиза закрыла за ней дверь, но звук телефонного звонка по- прежнему дребезжал в ушах Корал. В последние несколько дней она стала вздрагивать от таких звуков.
Войдя в лифт, Корал заставила себя думать о школьном вечере, на который должна пойти со своей племянницей Салли сегодня вечером, и о предстоящем дне рождения матери.
Через несколько минут, выйдя из лифта, Корал прошла через фойе первого этажа, высоко подняв голову и твердо вознамерившись поместить историю с Полом Форджем в папку под названием «Глупости» и выкинуть его из своей жизни.
Но тут Корал неожиданно остановилась, плечи ее опали, она прислонилась к холодной мраморной стене, стараясь унять дрожь в коленях. Кого она пыталась обмануть?
Грудь ее болела от пустоты в сердце, против которой не могли помочь никакие таблетки. Она не способна забыть ни Пола, ни пережитые вместе минуты наслаждения. И нечего морочить себе голову, думая, что может быть иначе.
Корал знала, что наслаждение, испытанное в объятиях Пола, невозможно будет повторить ни с одним другим мужчиной. Никогда больше она не почувствует себя половиной целого. Близость с Полом дала ей какое-то чувство завершенности, подняло на поверхность все лучшее, что было в Корал. Раньше она не могла жалеть о том, о существовании чего даже не подозревала. Теперь же все было по-другому.
«Как можно было так ошибиться в человеке, который казался ее судьбой?» — в который раз спрашивала себя Корал.
Для женщины двадцати восьми лет она чувствовала себя сейчас удивительно старой и дряхлой.
Любовь оказалась ключом, отпирающим дверцу, за которой таился горячий водопад желания. Любовь подарила ей самые счастливые моменты в жизни.
Но именно из-за любви она чувствовала себя сейчас такой одинокой.
8
Когда Корал припарковала машину на своем месте на стоянке около дома, было уже за полночь. Обычно она возвращалась от родителей в воскресенье днем, перекусывала, принимала ванну и ложилась спать.
Но в последнее время Корал мучила бессонница. Сейчас она вспоминала выражение лица матери, когда та увидела развешанные на деревьях фонарики, а потом смотрела под звездным небом в окружении семьи свою любимую картину. Каждый внес свою лепту в организацию торжества, даже отец Корал, который не забыл о своей миссии и привел жену на поляну в назначенное время.
Улыбнувшись своим мыслям, Корал переложила содержимое багажника на одну из тележек, предоставляемых для удобства жильцов. Глаза Рут Бентли сияли от удовольствия, когда она сидела, держась за руки с мужем, в окружении детей и внуков.
Посторонним семья Корал казалась чересчур эксцентричной, но на самом деле это были самые любящие и преданные друг другу люди из всех, кого она знала. Проведя время в их обществе, Корал оправилась немного от раны, нанесенной ей Полом. Если кто-то и заметил, что она была молчаливее, чем обычно, с вопросами приставать не стали. В семье уважали личную жизнь каждого, хотя если кому-то требовалось плечо, в которое хочется поплакать или на которое можно опереться, каждый мог рассчитывать на помощь родных.
Ставя на тележку чемодан, Корал вспомнила, как Гатри обнял ее на прощанье сильнее обычного и сказал: «Иллегитими нон карборундум», что означало в переводе с латыни: «Не давай негодяям выбить себя из седла».
Что ж, неплохой совет. В лифте было пусто и тихо, если не считать едва слышный рокот моторов, тянущих его вверх. Ничего удивительного, ведь было уже больше двенадцати. В доме жили в основном одиночки или бездетные семейные пары плюс несколько пенсионеров.
Когда Корал возвращалась с фермы, ей обычно требовалось несколько минут, чтобы адаптироваться в собственной квартире, которая всегда казалась пустой и унылой после толчеи и суеты дома, где жило
