подворотню своей «бэхой». Наверное, они долго ехали за девушкой в вызывающе короткой юбке, через окно пытаясь наладить отношения, а она всё пыталась отшучиваться. И вот, наконец, они загнали ее в тупик и перегородили выход машиной. Девушка не кричала и не пыталась убежать; как видно, ей до сих пор не верилось, что она может угодить в настолько серьезные неприятности. Впрочем, шутить и радоваться жизни она уже тоже была не способна. Просто прижалась спиной к стене, переводя растерянный взгляд с одного на другого.
— Следственный комитет, майор Лещинская, — как можно более скучным голосом произнесла Марина за их спинами, доставая удостоверение. — Все остаемся на местах, не вынуждаем применять оружие…
Сработало. Синхронно хлопнули дверцы, с визгом и прокрутом завертелись колеса, и «бэха», изрядно стукнувшись задом о стену и дымя покрышками, умчалась прочь.
— Ой, это вы, — выдохнула девушка. — Спасибо…
… - Настоящее, настоящее, — протянула удостоверение Марина, в свою очередь отхлебывая мартини из бутылки. — Я и правда при Следственном Комитете работаю, только не майором, понятно, а просто консультантом, без званий. Я гражданское лицо. Но «ксива» выглядит солидно, согласись.
— Ага, — послушно согласилась Женя, разглядывая красные, с золотым тиснением «корочки». — Здорово! А я психотерапевт… вернее, заканчиваю учиться на психотерапевта.
— Правда, что ли? — не поверила Лещинская, передавая ей бутылку.
Они сидели на скамеечке и пили мартини прямо из бутылки, не особо чувствуя вкус. Пережитый стресс было решено смягчить совместным употреблением некрепкого спиртного. Требовалось обеим.
— Правда, конечно, а что такого? — удивленно покосилась Женя. — Гештальт-терапия, выбираю вот как раз специализацию. Думаю детским психотерапевтом пойти.
— Меня бы кто проконсультировал, — вздохнула Марина. — Всё не соберусь к вашему брату, хотя давно пора.
— А что у вас за проблема? — с какой-то профессиональной мягкостью спросила Женя.
— Коротко говоря, меня мучают депрессии после пережитой травмы, — пожала плечами Лещинкая. — У меня весьма специфическая работа, и для ее выполнения мне нужны некоторые специфические же способности. Так вот, в депрессии они у меня пропадают. Это меня расстраивает еще больше, и всё как-то окончательно разваливается.
— А какого рода травма? — осторожно поинтересовалась девушка. — Если это корректный вопрос, конечно.
— Умер при родах ребенок, — сухо произнесла Марина, боясь не к месту расплакаться. — И сразу после этого бросил муж. Я на антидепрессантах долго сидела.
— Ужас какой, — содрогнулась девушка, поставила бутылку на скамейку и как-то совершенно естественно и искренне обняла Марину.
Какая-то теплая волна поднялась изнутри, и предательские слезы всё-таки проточили дорогу наружу. Марина обняла девушку в ответ и расплакалась.
— Спасибо тебе, Женя, — сказала она через какое-то время, утираясь рукавом. — Когда ты доучишься, я буду первым твоим клиентом, обещаю.
— Заметано, — солнечно улыбнулась Женя. — Через полгода милости прошу. Но я могу и сейчас чем- то помочь, если хотите.
— Ну, мне бы сделать так, чтобы прекратились эти чертовы депрессии, — сказала Марина, вновь отхлебывая мартини и передавая бутылку Жене. — Желательно без таблеток. Что посоветуешь?
— Ну, сразу это не получится, — покачала бутылочным горлышком Женя. — Депрессия, в вашем случае — одна из стадий прожития горя. Их всего шесть: первый шок потери, отрицание потери, злость — самая, кстати, плохо проживаемая стадия, чаще всех уходящая в глубину — потом компромисс, потом депрессия, потом адаптация. Я бы предположила, что не отыграна до конца одна или несколько предшествующих депрессии стадий.
— И как их… отыграть? — Марина забрала у нее бутылку и сама хорошенько приложилась к мартини.
— Принять и дать выход наружу, — пожала плечами Женя. — Это не так просто сделать в обычной жизни — лучше у специалиста. Вряд ли вы сама вытащите на свет божий ощущение, что, скажем, злы и обижены на своего погибшего ребенка, оттого что он не позволил вам стать матерью. Психика такие вещи прячет.
— Странно, — удивилась Лещинская. — Я-то думала, мне будут советовать позитивнее смотреть на мир, искать себе нормального мужика и заводить новых детей. А тут никаких тебе сантиментов. «Дать выход наружу»
— Занозу ведь не замажешь тональным кремом, — усмехнулась Женя. — Вернее, можно, но пользы от этого не будет никакой, кроме вреда. Так и горе нужно пережить, переработать полностью, оно должно отболеть и остаться в прошлом. Это может занять не один год.
— Злость, говоришь? — задумалась Марина. — Ты знаешь, а в этом что-то есть. Я ведь действительно не позволяю себе злиться. На мужа, который бросил меня, когда был нужен сильнее, чем когда-либо. На мир, в котором происходят такие несправедливые вещи. Всё хорошо, Мариночка, это в порядке вещей, никто тебе ничего не должен… просто тебе плохо, но это как-нибудь пройдет.
— Да, тут явно есть зацепка для работы, — кивнула Женя с каким-то даже азартом. — Я бы взялась. Единственно что, не обещаю, что ваши «специфические способности» сразу восстановятся… хотя кто знает. О чем идет речь, если не секрет?
— Экстрасенсорика, — пожала плечами Марина. — Я ищу пропавших людей и занимаюсь кое-какой еще подобной работой для отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета РФ. Собственно, я и сейчас на задании — ищу пропавшего ребенка.
— Ничего себе! — поразилась ее собеседница и от удивления хлебнула столько мартини, что даже закашлялась. — Ох… Нет, я правда думала, что такие спецслужбы — это выдумка. А тут…
— Всё взаправду. — решительно поднялась Марина. — Слушай, это всё замечательно, но мне, кажется, пора. Я-то могу подождать следующей встречи с тобой, а вот маленькая Даша ждать не может.
— Даша? — переспросила Женя. — Это не светленькая такая, с острым носиком?
— Похожа, — удивленно ответила Лещинская, чувствуя. что сердце бьется чаще. — Откуда ты знаешь? Вот, кстати, у меня фото тут есть…
— Да! — энергично закивала Женя, едва взглянув на фотографию Даши с дедом и шашлыками. — Это она! Я ее сегодня видела в «Качелях» — показалась мне еще странной такой, не совсем в адеквате. Думаю, может, потерялась? Детский я психотерапевт или нет, в конце концов. Спрашиваю: «Привет, как ты»? Она говорит — «хорошо». И носом шмыгает, едва не плачет. Говорю: «Как тебя зовут? Ты не потерялась?» «Даша», говорит. Хотела мне что-то уже дальше сказать, но вдруг что-то вспомнила, посмотрела сердито и как задаст стрекача!
— Вспомнила, что она на весь белый свет обижена, — усмехнулась Марина. — «Качели»… далеко это отсюда?
— Вверх по Вяземской до конца, здоровенный торговый центр, — затараторила Женя. — Проще всего на сто тридцатом доехать…
…И снова она успела вовремя. Сегодня вообще был какой-то безошибочный вечер — всё происходило в свое время, а лишних звеньев в цепочке событий не было совсем. Сойдя с автобуса, Марина не стала заходить в призывно светящийся торговый центр, а отчего-то пошла вдоль стены, где парковка. И поэтому грузный усатый мужчина (весьма напоминающий, как она вдруг с омерзением поняла, ее бывшего мужа Петю), ведущий за руку белобрысую девочку с мороженым в руке, не смог с ней разминуться.
— Даша, — позвала она. — Кузнецова!
Девочка принялась озираться. Это была она, сомнений не оставалось. А вот усатый занервничал, и это Марине совсем не понравилось.
— Эй, гражданин, — сказала она, перегораживая ему дорогу. — Вы куда это девочку тащите?
— Не ваше дело! — грубо ответил усатый и свернул между рядами машин, почти волоча начинающую
