заслуживаем того, чтобы получить от жизни хоть частичку счастья. Ты так не думаешь? — Клементина устремила на него пристальный взгляд.
— Да, я согласен. В конце концов, какого черта? Мы можем стать отличной парой для нашего малыша. И он этого вполне достоин.
Клементина ликовала. Дело сделано!
— Тебя отвезти? — спросил Роджер, когда она закончила есть.
— Нет, спасибо, я на машине. — Клементина полезла в сумочку за кошельком, чтобы расплатиться.
Однако Роджер сделал предупреждающий жест:
— Я заплачу.
Клементина улыбнулась.
— Спасибо, Роджер. Это очень мило с твоей стороны. Хотя ты и не обязан…
Роджер поднял руку.
— Я просто хочу этого, и не будем больше обсуждать это.
— Как скажешь. — Клементина поднялась. — Буду ждать твоего звонка.
— Я обязательно позвоню.
Она улыбнулась и пошла к выходу. Роджер проводил ее долгим внимательным взглядом.
Клементина все так же хороша. Фигура еще сохранила свои формы, и плавно покачивающиеся при ходьбе бедра возбудили его. Ему еще сильнее захотелось переспать с Клементиной. И он знал, что завтра это произойдет.
Беатрис осталась в прошлом. Он сделал все, чтобы ее вернуть. Но она так вела себя, что не оставила ему ни единого шанса.
Покончив с десертом, он расплатился с официантом, вышел из ресторана. Сел в автомобиль и задумался.
Беатрис… Она сама сделала все так, чтобы оттолкнуть его. И он все еще был зол. Ужасно зол.
Роджер прикрыл глаза. Вспомнил ту встречу, когда он нашел Беатрис на квартире, которую она сняла, как только вернулась из Франции.
Из Франции… Роджер горестно усмехнулся. Париж открывал в Беатрис второе дыхание — он знал это, так как она сама как-то рассказала ему.
Когда он ехал к ней, то еще не знал, что она была в Париже. Он так хотел найти Беатрис, что, кроме ее адреса, даже не прочитал отчет детектива, которого нанял для поисков.
Беатрис была дома.
Роджер понял это, заметив ее машину возле подъезда. Решив, что это хороший знак, он выбрался из своего автомобиля и подошел к двери.
В этот момент на улицу вышел кто-то из жильцов, и Роджер беспрепятственно вошел в подъезд. Ему показалось, что удача сопутствует ему, поэтому, когда он остановился у двери квартиры Беатрис и нажал на кнопку звонка, он улыбался, будучи уверенным, что все наладится.
Беатрис открыла сразу же.
— Ты?! — Ее голубые глаза распахнулись от удивления. — Как ты меня нашел?!
Роджер не смог скрыть торжествующей улыбки.
— На самом деле это было не так уж и сложно.
Но Беатрис не собиралась идти на уступки, и по ее нахмуренному лицу это было хорошо видно.
— Что тебе надо, Роджер? — сухо осведомилась она.
Он оторопел. Во взгляде Беатрис не было ни радости, ни боли — лишь равнодушие, словно он являлся незначительным эпизодом ее жизни, а не был ее мужем целых пять лет.
— А ты сама как думаешь? — тихо спросил он, с грустью глядя на нее.
Беатрис посторонилась.
— Что ж, проходи, — пригласила она. — Видимо, настало время для серьезного разговора.
Он вошел. И вдруг почувствовал страх. Все вокруг было чужим и враждебным. Словно стены не принимали его и с нетерпением ожидали, когда он покинет эту квартиру.
— Я тебя внимательно слушаю. — Беатрис закрыла дверь и смерила его долгим взглядом.
Они стояли в большой комнате, видимо служившей гостиной, которая явно требовала ремонта.
— Решила обосноваться здесь насовсем?
— Еще не знаю. — Беатрис пожала плечами. — Время покажет.
— Беатрис… — Роджер сделал шаг к ней, она предусмотрительно отступила назад.
— Не надо, Роджер! — Беатрис протестующе подняла руку.
Он замер, недоуменно посмотрел на нее.
— Беатрис, я не хотел тебя напугать, — растерянно произнес он.
Она смерила его холодным взглядом.
— Ты не пугаешь меня, Роджер. Я согласилась поговорить с тобой по одной причине. Нам надо развестись. И я не хочу, чтобы первыми с тобой связались мои адвокаты. Если бы ты не пришел, я бы сама нашла тебя.
Роджер бросил на нее удивленный взгляд.
— Беатрис! Ты в своем уме?! — вырвалось у него. — Мы же любим друг друга! Зачем нам разводиться?
— Я… — Она замолчала, и в комнате повисла неприятная тишина. — Я когда-то любила тебя, Роджер, — наконец продолжила Беатрис. — Но это было так давно… И теперь мне кажется, что это был всего лишь сон. — Она подошла к дивану, села на него, закинула ногу на ногу, не сводя с Роджера равнодушного взгляда. — Ты все испортил. Потому что ты не мог любить только одну женщину. Видимо, так уж ты устроен. И даже с этим я смирилась бы и пережила бы это. Однако ты умудрился сделать ей ребенка. И кому?! Моей подруге! — Ее глаза гневно сверкнули, выдавая возбуждение. — Моей подруге, — тихо повторила она. — Моей бывшей подруге.
— Прости меня, — покаянно произнес Роджер. — Я даже не задумывался в тот момент, насколько подло поступаю по отношению к тебе. Я тогда вообще ни о чем не думал, — заметил он горестно.
Беатрис вздохнула.
— Мне кажется, что ты уже вышел из того возраста, когда за совершенный проступок выслушивают лишь нравоучения и наставления на будущее. Теперь за ошибки надо расплачиваться. И мне очень жаль, что расплачиваться пришлось мне.
Роджер подошел к ней, хотел сесть рядом, но Беатрис жестом указала на соседнее кресло, и ему пришлось разместиться там.
— Я тоже пострадал, Беатрис, — пробормотал он. — И мне тоже больно от всего, что произошло.
— Но не так, как мне! Не так, как мне, — повторила Беатрис уже более спокойно.
Роджер вскочил с кресла, сел перед Беатрис на корточки, схватил ее руки в свои, умоляюще посмотрел ей в глаза.
— Давай все забудем, Беатрис! Просто забудем и начнем все сначала! Нам было так хорошо вместе! Неужели мы не можем пройти через все это?!
Беатрис высвободила свои руки, постаравшись скрыть раздражение, охватившее ее, когда Роджер прикоснулся к ней.
Она спокойно посмотрела на него и тихо произнесла:
— Уже нечего спасать, Роджер. Ты разрушил все, что было. И, даже если бы я рискнула переступить через все то, через что ты заставил меня пройти, я не смогла бы переступить через ребенка. Он ни в чем не виноват. И он заслуживает того, чтобы у него были родители.
— Но я не собираюсь отказываться от ребенка! Я просто хочу сохранить наш брак!
— Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь? — с горечью спросила Беатрис, чувствуя, что ее ледяной панцирь, не поддаваясь голосу разума, начал оттаивать, реагируя на чувства, переполняющие ее. — Ты думаешь, я смогу спокойно смотреть на этого ни в чем не повинного малыша, зная, что его мать — моя бывшая подруга, которой я доверяла, а его отец — мой, скоро уже бывший, муж, в котором я растворилась, словно не было ничего прекраснее на свете? — Она вздохнула. — Ничего нельзя сделать,
