— Я думала, мы уходим в шесть.
— Да, но уже пять! Тебе же не хватит времени!
— Ой, точно! Вы правы! — воскликнула Брук с фальшивым энтузиазмом. — Побегу собираться. Для начала приму душ.
— Хорошо. Постучи, когда будешь готова, а лучше зайди и выпей коктейль. Уильям послал за приличной водкой, тебе не придется глотать ужасное гостиничное пойло.
— Может, встретимся в шесть внизу? Вы сами видите, — отступив на шаг, Брук продемонстрировала рваную футболку и спутанные волосы, — я надолго.
— М-м-м, — промычала свекровь, явно соглашаясь. — Ну хорошо, значит, в шесть. Кстати, Брук, почему бы тебе не подкраситься? Макияж творит настоящие чудеса!
Горячий душ и включенный погромче телевизор настроения не улучшили; выручила единственная бутылка белого вина, отыскавшаяся в минибаре, но, к сожалению, эффект ощущался недолго. Когда Брук в своем дежурном черном платье с запахом и нанесенными на веки тенями, изображая образцовую невестку, шла в холле, она опять чувствовала себя скованно и напряженно.
До ресторана проехать предстояло мили две, но дорога показалась вечностью. Доктор Олтер всю поездку возмущался — какой нормальный отель не держит специального человека для чистки одежды, как это в «Херце»[40] имеются только американские машины, кто назначил ужин на полседьмого вечера, когда это практически обеденное время? Он даже пожаловался на недостаточно плотное для пятницы движение: в каком приличном городе улицы пустые и столько места для парковки? Где, кроме этой Чаттануги, такие омерзительно вежливые водители — торчат на светофорах по десять минут и машут друг другу, предлагая проезжать? Вот уж где он не хотел бы жить, будьте уверены! Приметы настоящего города — это заторы, грязь, давка, снег, сирены, колодцы на дорогах и прочие тридцать три несчастья, настаивал он в самый нелепой тираде, которую Брук слышала за свою жизнь. В ресторан она входила с ощущением, что они провели вместе целый день.
К ее неописуемому облегчению, у дверей стояли родители Трента. Брук было интересно, что они подумали об «ипподромной» шляпке Элизабет. Отец Трента и доктор Олтер были родными братьями и очень дружили, несмотря на значительную разницу в возрасте, поэтому обе супружеские четы поспешили удалиться в бар у дальней стены. Брук отпросилась под предлогом позвонить Джулиану. Ее проводили взглядами, в которых читалось облегчение: если жена просто так звонит мужу, значит, разводиться они не собираются.
Брук искала взглядом Трента или Ферн, но они как сквозь землю провалились. На улице было жарко — по сравнению с февральской погодой в Нью-Йорке просто тропики, — поэтому она даже не стала застегивать пальто. Брук была уверена, что Джулиан не ответит — за океаном полночь, а он только-только закончил выступление, но все же нажала кнопку вызова и с изумлением услышала голос мужа.
— Привет! Я так рад, что ты позвонила, — сказал Джулиан, явно пораженный не меньше Брук. В трубке было тихо — ни музыки, ни голосов, а в его тоне слышалась искренняя радость. — Я как раз о тебе думал.
— Правда? — с недоверием спросила она и тут же отругала себя за это. Последние две недели они разговаривали раз вдень, но звонил всегда Джулиан.
— У меня просто руки опускаются, как подумаю, что тебе пришлось ехать на свадьбу без меня.
— И твои родители ужасно огорчены.
— Они тебя сильно достали?
— Рекордная недооценка. Они почти доконали меня при заселении, и скоро мы друг друга поубиваем.
— Извини, — тихо сказал он.
— Считаешь, ты правильно поступил, Джулиан? Я еще не видела Трента и Ферн, но я не представляю, что им сказать.
Джулиан кашлянул.
— Скажи им еще раз, что я не хочу превращать важное для них событие в цирк с папарацци.
Брук помолчала. Она могла поручиться, что у себя на свадьбе Трент скорее стерпел бы пару любопытных журналистов, чем смирился с отсутствием двоюродного брата, с которым дружил с детства, но не стала это говорить.
— Так это… ну… как все прошло сегодня? — спросила она.
— О-о-о, Ру, это было невероятно, просто фантастика! Возле нашего отеля; расположенного в старинной усадьбе, на горе сохранилось уникальное средневековое поселение. Ближайший городок оттуда как на ладони. Единственный способ туда щи пасть — подняться на фуникулере, в вагончике человек на пятнадцать. Выходишь наверху и попадаешь в настоящий лабиринт: массивные каменные стены с факелами, маленькие ниши, где ютятся дома и лавки. Представь себе древний амфитеатр, который со всех сторон, насколько хватает глаз, обступают живописные шотландские горы. И я пел в темноте, все освещалось только свечами и факелами. Подавали подогретые лимонные напитки с пряными приправами. Чистый холодный воздух, обжигающее питье, неверное пламя, необъятный простор вокруг — в этом было что-то такое… У меня не хватает слов, но это поражало воображение…
— Интересно.
— Еще как! Слушай, а после концерта всех отвезли обратно в отель, или пансионат, или усадьбу, не знаю точно, как назвать, но это тоже нечто. Вообрази старинный сельский дом, затерянный среди пологих холмов, протянувшихся на сотни актов, но с плазменными телевизорами, теплым полом в ванной и просто безумно длинным бассейном — я таких никогда не видел. Номера по две тысячи в сутки, в каждом камин, небольшая библиотека и даже отдельный дворецкий! — Помолчав несколько мгновений, Джулиан очень нежно прибавил: — Для полного счастья мне здесь не хватает только тебя.
Брук приятно было слышать радость в его голосе. Кроме того, Джулиан явно шел ей навстречу: вероятно, его замучила совесть за недавний кризис в их отношениях. Однако довольно трудно разделять чужие восторги, когда рядом не главы государств или супермодели с мировым именем, а свекор со свекровью, а вместо буколических лугов — ряды магазинов и стандартный номер в «Шератоне», безусловная нехватка дворецких и прочей роскоши. В довершение всего Брук скрепя сердце приехала на свадьбу его кузена, поэтому ей не очень хотелось слушать о сказочном изобилии, красотах пейзажа и безумно длинных бассейнах.
— Знаешь, мне надо идти, начинается генеральная репетиция свадебного ужина.
Супружеская пара прошла мимо Брук ко входу в ресторан. Услышав ее слова, они с улыбкой переглянулись.
— Кроме шуток, как там мои родители? — снова спросил Джулиан.
— Выглядят прекрасно, а там кто их знает…
— Они себя нормально ведут?
— Скажем так, стараются. Папа твой ворчал по поводу прокатной машины, а мамаша решила, что здесь костюмированный бал, но в целом ничего.
— Брук, ты героиня, — тихо произнес Джулиан. — У тебя такое чувство долга… Трент и Ферн оценят твой поступок по достоинству.
— При чем тут это? Просто так принято.
— Все равно, мало кто поступил бы так же. Надеюсь, я тоже не ошибся в своем решении.
— Мы и наши проблемы тут ни при чем, — тихо сказала Брук в трубку. — Наша обязанность — изобразить радость и поздравить новобрачных. Это я и буду делать.
Она замолчала — мимо снова прошли гости. По особой выразительности брошенных на нее взглядов Брук поняла: ее узнали. Бог знает что напридумывают люди, увидев ее в одиночестве.
— Брук, мне очень жаль, клянусь. Я скучаю по тебе и очень хочу видеть. Я думаю…
— Мне надо идти, — повторила она, заметив, что к ее разговору прислушиваются посторонние. — Поговорим позже, хорошо?
— Хорошо, — отозвался Джулиан, и Брук поняла, что он задет. — Передавай всем привет и… повеселись, что ли. Я ужасно соскучился но тебе, любимая…
— Угу, и тебе того же. Пока. — Она нажала отбой с ощущением ставшего в последнее время привычным желания хлопнуться на пол и зарыдать. Не исключено, что она так и поступила бы, но из
